– Ну, вот видите, Михаил Николаевич! – перебил его Золотарев. – У него оклад в полтора раза выше, чем у меня, вы готовы пообещать ему еще и премию за работу с этой певичкой, а ведь Царёва принесла в мою фирму ноль! – Золотарев красноречивым жестом, соединив на левой руке большой палец со средним, показал его Уланову. Тот, налившись злобой, повысив голос, нарастающим баритоном зазвучал:

– Я вам уже говорил! Царёвой вы обязаны сделать, как я вам говорил!

– Михаил Николаевич! – снова перебил Золотарев. – Я предлагал же, давайте отдадим ее долбаный сайт на аутсорсинг! А мы бы занимались конкурсом!

– Какой аутсорсинг?! Вы же знаете, чья она жена! Пусть Дима ей жопу лижет, если она хочет! А от вас я хочу готовой конкурсной документации! Вы понимаете?!

– Мы не успеем подготовить… У нас нет уже времени на конкурс!

– Я ничего не знаю! – повысил тон до полукрика Уланов, встав со своего кресла и нависнув над столом. – Мне дорого стоил этот конкурс! А вы мне его проебали! Вот прямо сейчас, начиная с сегодняшнего дня, вы лично должны целыми днями и ночами сидеть над документацией вместе с вашим этим распиздяем Леонидовым! Днями и ночами! Вы слышите меня? Если не можете дома, сидите в офисе! Не можете в офисе, сидите здесь! Вот, в моем кабинете! Я лично вам поставлю кровать, чтобы вы здесь, лично, в моем кабинете сидели и занимались конкурсом! Вы здесь, блядь, поселитесь у меня!

Золотарев, услышав эти слова, посерел лицом, чувство самосохранения покинуло его. Глядя снизу на Уланова, швырнул шариковую ручку на стол.

– Ставь кровати для своих блядей-массажисток! У меня есть кровать! Ты понял? – проговорил он, уже не сдерживая себя.

Уланов, стоявший в пол-оборота, резко развернулся к Золотареву и внимательно, оценивающе вглядывался в него.

– Понял, но и вы меня поймите, Владимир! – изменился Уланов. – Я привел вам конкурс на 125 миллионов! Я обеспечил вам лучшее время – 10 октября, бортую конкурентов. А вы его сейчас спускаете в унитаз! Придут другие и заберут эти деньги! Вы понимаете? Этих денег у нас не будет!

Золотарев, мгновенье назад серый от бешенства, пришел в себя. «Надо бить в лоб», – подумал он, положил ладони на столешницу и, выждав несколько секунд, сказал:

– Сдвигайте сроки. Через два месяца я обещаю вам готовую документацию, но на новых условиях.

– Говорите.

– 2% премиальных с конкурса мне, два – на фирму и в полтора раза повышение оклада с января для меня.

Уланов долго, пристальным взглядом смотрел на Золотарева, молча сел в свое кресло.

«Сейчас либо он согласится, – думал Золотарев, – либо мне пиздец и я вылечу на улицу».

– Идет, – ответил Уланов, протягивая Золотареву руку. – Завтра утром жду от вас новый график работ по конкурсу.

– Будет, – ответил Золотарев, пожав руку и поднимаясь с кресла.

– Царёву держите на личном контроле, – вслед добавил Уланов. Золотарев кивнул головой и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.


Лизы не было в приемной. «Наверное, уже ушла», – подумал Золотарев. Он вышел, собравшись сходить в уборную перед двухчасовой дорогой в Солнечногорск.

Он пошел по коридору налево в конец, подошел к уборной, которая была одна, для мужчин и женщин, и еще не войдя в нее, услышал звук бегущей воды из крана и звенящей посуды. В небольшом тамбуре стояла Лиза и, склонившись над раковиной, мыла посуду. Она стояла спиной к нему, выставив почти в проход, едва ли не загораживая вход в туалет, длинные стройные ноги.

Золотарев замер, не зная, что делать, молча, бочком стал обходить Лизу и вдруг остановился прямо напротив ее. «А ведь это она для меня стоит здесь, посуду моет… – подумал он. – Что делать? Она же его любовница… и мне… совсем не надо… ждет меня, сейчас… она… а если не… то потом…» Он смотрел на неё, а Лиза, давно услышав заскрипевшую входную дверь, стояла, склонив голову так, что длинные ее волосы опускались по обеим сторонам ее головы, продолжала мыть посуду. Золотарев побледнел и мгновенно взопрел от напряжения… «Лучше сейчас…» – последнее, что подумал он и положил правую руку на талию Лизы, а она продолжала, как ему казалось, мыть посуду. Он обхватил талию обеими руками, соединив их на ее паху, потянул к себе, она, не сопротивляясь, выпрямилась, завела руки назад, нашла его и прильнула к нему; он прижал ее к себе, а потом, ослабив объятье, направил ее в туалет, просторную квадратную комнату два с половиной на два, с закрашенным окном и глубоким, на полметра шириной, подоконником. Она сложила свои длинные руки на подоконнике, положив голову на них, молча ждала, пока он закроет дверь…

Она сидела на подоконнике к Золотареву лицом; юбка была еще на талии, но трусики она уже поправила; он стоял между ее ног, положив ладони на ее бедра.

Они прижимались друг к другу щеками, несколько мгновений продолжали так стоять.

– А он? – спросил Золотарев, кивнув в сторону коридора.

– Боров несчастный, целый год ничего сделать не может! – ответила Лиза.

– Ни разу?!

– Ни разу…

– Слушай, так все неожиданно, поэтому… я так быстро… – сказал он.

– Дурачок! – улыбнувшись, ответила Лиза.


– Добрый день, Владимир! – поприветствовал Золотарева Николай, банщик солнечногорской бани, крепко сбитый молодой мужчина тех же лет, что и Золотарев, но уже с начинающим проявляться брюшком и залысиной.

– Добрый день, Николай!

– Что-то вас не было пару недель. Были заняты на работе?

– Да, сейчас сроки по проекту перенесли на декабрь, стало попроще. Сегодня у вас свободно?

– Ну, главные бойцы на месте!

– Игорь?

– Игорь уже пришел, будет вам чистая парная, – ответил Николай. – Я сегодня свежие венички березовые и дубовые привез. Выбирайте!

– Березовый возьму, – ответил Золотарев, выбирая веник и захватив тазик для мытья.

Он прошел в раздевалку. Его любимая тумбочка, в ближнем углу к выходу была не занята. Он прошел к ней, стал не торопясь раздеваться. Несмотря на ясный сентябрьский погожий день, людей в бане было немного. Он прошел в мыльню. Замочив свежий веник в чуть теплой воде, пошел в парную. Там уже был Игорь, среднего роста, плотный, с красноватого цвета кожей сорокалетний мужчина, главный завсегдатай и живой символ солнечногорской бани. Считалось, что он был абсолютным, самым сильным парильщиком, когда он начинал париться, расходились все парильщики из парной. Он заливал парную, поднимая температуру до неимоверных и совершенно не нужных для русской бани 120 градусов. Иногда он, сам растопив парную, не выдерживая, укладывался на пол, пережидая невообразимый жар. Но ему прощали: приходя обычно к 12 часам дня, он убирал парную, очищая ее от мусора, который оставался от утренних парильщиков, вообще был немного дебелым, простоватым мужиком, бобылем, жившим со старухой-матерью, работал чернорабочим на кирпичном заводе Солнечногорска. Но русская общественная баня равняет всех: работников прокуратуры и мелких предпринимателей, военных и чиновных пенсионеров, шоферов и врачей, молодежь, жителей деревянных безбанных домов и всех остальных, кто шел в субботу в общественную баню как в русский мужской клуб, попариться, поговорить о политике и женщинах, автомобилях и спорте, выпить после парной пива, кваса, горячего чая.

Золотарев заметил, что Игорь уже успел прибраться в парной, поприветствовал его и еще двух мужиков, сидевших к тому времени в парной и которых он время от времени встречал в бане. Прогревшись, Золотарев пошел за веником, начал париться, решив успеть до того, как Игорь доведет парную до невозможно жаркого состояния. Попарившись веником, на первый раз не до запредельного, невмоготу пара, Владимир вышел из парной в предбанную, где стояло несколько кресел для отдыха, барная стойка с кранами разливного пива, кваса, чайником. За барной стойкой банщик Николай играл в нарды с одним из посетителей бани, крупным, жирным мужчиной в очках, отдыхавшим после парной; он постоянно, много месяцев подряд, проигрывал банщику и постоянно, из раза в раз, безуспешно стремился выиграть у него. И сейчас, проиграв партию и отставив кружку с недопитым чаем, огорченный мужик отправился в банное отделение. Золотарев решил взвеситься на весах, которые показали 65 кг. «Мало, в прошлый раз было 70, – вспомнил он. – Когда успел?..»

– Что-то вы, Владимир, похудели, – заметил Николай. – Зато с тестостероном все в порядке, наверное, – улыбнулся банщик. – Знаете же, если талия больше метра у мужчины, это значит, что организм вырабатывает женские гормоны и потенция падает…