– А ты как оказался на ток-шоу?

– Мы с Журавским общаемся, раньше через Дениса, последнее время напрямую. Он приезжал как-то к нам в автоцентр машину смотреть, поговорили, он рассказал, что есть возможность сходить на ток-шоу. Вчера позвонил, я пошел, да.

– Интересуешься политикой?

– Сейчас, сама видишь, время такое, куда без неё.

– Интересно, – ответила она, думая о чем-то другом.

– А ты, Юля, как пришла на ток-шоу?

– Меня, как и тебя, Журавский позвал. После того, как в СБС-Агро сократили, пока в поиске работы. Пошла с подружкой время провести.

Андрей улыбнулся.

– Какое-то у тебя сегодня критическое настроение, всем от тебя попало!

– Проводи меня до дома, – вместо ответа сказала Багровская.

Глава 4. Предложение

Столяров, расставшись с Багровской, съехал с ее квартиры в Марьиной роще к московскому приятелю на Щукинскую. После того, как Андрей устроился на работу, друзья не виделись больше месяца, договорились встретиться сегодня.

Крайнов, добираясь до Дениса, вспомнил историю, что случилась в Новосибирске, когда Столяров, уехав в Москву, бросил Риту Зданович, влюбленную в него пианистку, студентку новосибирской консерватории. Андрей был знаком с Ритой, и за несколько недель до призыва в армию позвонил ей. Они стали встречаться. Сначала между ними был Денис, которого они вспоминали, а потом, когда весна уже убегала в июнь, они, оставаясь вдвоем, гуляли и целовались на набережной Оби. Светлая, лёгонькая, как голубиное перышко, Зданович льнула к нему, Андрей нюхал ее мокрые после дождя волосы, прижимал ее покорные плечи, перебирал ее тонкие пальчики. Они молчали, глядя в чарующую зелень сибирской реки, покачивающей свои покойные воды; а потом зеленовато-мутные Ритины глаза смотрели сквозь Андрея, какая-то девичья покорная грусть была в них; Крайнов целовал и не чувствовал ее. А она была как будто с ним и не с ним, где-то в своем мире музыки и звуков, где-то в своем далеком, брошенном ее любимым человеком мире, где она ждала и искала его… и это был не Крайнов. «Зачем мучить ее и себя, ведь они музыканты и созданы друг для друга», – думал он, прижимая ее к себе. И так они гуляли по городу, по набережной ночами, которые так и остались между ними июньскими дождевыми поцелуями.

Мужской баритон объявил Щукинскую. Крайнов вышел из метро, пересел в автобус и, переехав через Строгинский мост, вышел на Таллинской. Минут через десять он нашел нужный ему 22-этажный новый дом. Дверь открыл Столяров. Накинув на свою худую длинную фигуру пододеяльник, он стоял в проеме двери, протерев глаза, пустил друга в квартиру.

– Ко мне в комнату п-п-пойдем.

Столяров как-то всегда умел заселяться к друзьям и приятелям сразу и надолго. Так было и в Новосибирске, и в Москве. Он привносил в дом свою шалопаистую, музыкально-неряшливую, богемную атмосферу: быстро закидывал свое обиталище шмотками, устраивал беспорядок в вещах и образе жизни своих приятелей и друзей, путая день с ночью, пока, наконец, получив деньги, не переселялся в съёмное жилье или, лишившись денег, к очередной, влюбленной в его романтический, музыкально-богемный образ жизни, девочке, от которой через месяц-другой съезжал, снова запуская свой круг вещей и переездов.

– У тебя, Денис, ничего не меняется. Держи, – Крайнов передал другу обещанный по телефону целлофановый пакет с «Кока-колой» и сигаретами. Столяров, сидя на незаправленной постели, сбросил с себя пододеяльник, достал бутылку и долго, взахлеб пил черную газированную воду.

– Я т-т-только проснулся. Умоюсь, п-п-поедим, хочу жрать.

Они прошли на кухню.

– Э-э-электроплита крутая, смотри, – Столяров показал на Electrolux, поставил на нее кастрюлю с водой. Достал пачку пельменей «Равиоли» из холодильника. – П-п-пока вари, – отправился в ванную.

Через полчаса они ели пельмени, политые майонезом «Провансаль», запивали колой.

– Я-я-я тут, как от Юльки ушел, – заговорил Денис, утолив первый аппетит. – П-п-поселился у товарища, решил спортом заняться. Тут до Москвы-реки по тропинке пять минут легким бегом! З-з-заодно, думаю, курить брошу, как раз деньги кончились. Д-д-день не курил, взял у Юрки штаны спортивные, побежал до речки…

– И как?

– С-с-сразу сдох, – засмеялся и тут же закашлялся, закуривая сигарету, Денис. – Еле добежал до дома, н-н-нашел у Юрки пачку «Беломора» под травку, беломорину выкурил! К-к-кайф больше чем с девочкой!

Крайнов хмыкнул.

– Д-д-да, Андрюха, тысячу рублей на время п-п-перекинь, – попросил Столяров. – Р-р-работодатели м-м-мои об-б-безжирели!

– А ты сейчас с кем работаешь? – спросил Крайнов, доставая деньги.

– А-а-аранжировщиком к Ирине Аллегровской п-п-приглашают, буду пробоваться.

– А это что, круто, да?

– Т-т-ты что?! – изумился Денис. – Конечно! В России ее любят. Д-д-да и она баба такая, м-м-музыкантов уважает.

– А этот парень, Юра, хозяин квартиры, он чем занимается?

– Б-б-бабки до кризиса на телефонах сделал. Э-э-электронную начинку в Китае покупал, и трубки собирал, «Панасоники», п-п-прикинь! И продавал в Лужниках, на рынке. Н-н-на телефонах эту квартиру купил.

– Он москвич?

– Т-т-тюменский, но в Москве давно живет.

– Понятно. Слушай, я с Багровской стал встречаться.

– А-а! – усмехнулся Денис, пристально смотря на друга. – О-о-она клевая девка… Т-т-ты как, спал с ней?

– Да.

– Н-н-ну, что… Юлька симпатичная и с мозгами, но нервная… С ней сложно. Г-г-готовить она особо не умеет, будешь сам себе пельмени варить и носки стирать.

– Да не в этом дело…

– К-к-как сказать…

– Мне казалось, что она, – немного замялся Крайнов. – Влюблена в тебя.

– Д-д-да ты что? – снова засмеялся Денис. – Я же раздолбай! Н-н-никакого ей внимания. З-з-знаешь же, как я: днем сплю, ночами работаю. А она уже взрослая, ей хочется уюта, внимания. А я ей м-м-мороженое раз в неделю куплю, если не забуду, вот и все внимание. О-о-она, – Денис щелкнул пальцами. – М-м-мне и стала скандалы закатывать. П-п-пока некуда было свалить, п-п-приходилось терпеть. А как с приятелем договорился на пожить у него, так я от Юльки ушел. А-а-а ты сам решай… Ты только будь готов… с-с-соответствовать.

– Чему?

– Н-н-ну, сейчас скоро 21 век, д-д-да и среди москвичей нормальных парней не найдешь, а если есть нормальные, то уже заняты, н-н-но она-то москвичка! Д-д-дочка профессоров и внучка профессоров, и какой-то там прапрадедушка дворянин, хрен знает какой. К-к-короче, голубая московская кровь, а ты, Андрюха, нахаловский пацан. П-п-понимаешь, о чем я?

– Не совсем, но примерно, – ответил Крайнов.

Денис засмеялся: – Т-т-ты никогда не станешь своим для москвичей, которые тут десять хрен с чем-то поколений п-п-прожили, царей в университетах учили и с дедушкой Лениным за одним столом пиво бухали! П-п-понимаешь?

Денис остро, в глаза, глянул своему другу.

– Т-т-ты всего лишь свежая кровь, у тебя мозги и член на месте. Ц-ц-цепляйся. Т-т-только лет через двадцать, когда будешь серьезным дядей, с-с-своего корефана, земляка и раздолбая по жизни, не забудь! – смеялся, а сам как-то несмеющимся долгим взглядом смотрел на Андрея Столяров.

– Ты что, перестань, Денис.

Столяров переключился: – М-м-меня Ритка Зданович любила. Зря я ее бросил, безбашенная девка, з-з-за меня в огонь и воду готова была пойти. Д-д-да и мне, по-хорошему, в Новосибе надо было в консу1 поступать…

– Так еще не поздно.

– Я уже к Москве привык. З-з-здесь в кайф, Юра тачку с-с-собрался продавать. В сентябре к-к-куплю. К-к-как Дмитрий Валерьянович вернется, бабло появится.

– А какая машина?

– «А-а-ауди 100» 1987 года, т-т-турбированная, за две штуки баксов отдает.

– Это лучше, чем наше барахло, да. Но турбированную не бери, масло как бензин будет жрать. С нашим палевым бензином лучше атмосферник возьми.

– Х-х-хрен с ним, с маслом, клевая тачка! Ч-ч-чай будешь?

– Поеду, Денис, пора.


Наступил декабрь. Крайнов, несколько месяцев отработав в «Лада-Авто» нашел новую работу – промышленным аналитиком на интернет-портале РБСи.ру. Эта работа была тем делом, которое искал Андрей, – он готовил аналитические справки, обзоры о состоянии отечественной и зарубежной промышленности, которые публиковались в интернете. Вместе с Андреем работали молодые, умные ребята, успевшие потрудиться кто в российских банках, кто в брокерских конторах, они налаживали российскую интернет-отрасль, капитализировали ее, превращая в твердую и конвертируемую российскими банками зарплату.