– Нет, Андрей, беседка дальше.

Вскоре они оказались у беседки, он стал изучать надписи. Она фотографировать окрестности, а потом и его.

– Слушай, здесь так красиво. Не знаю, я много где успел побывать, но здесь как-то красивей всего… Даже не знаю почему…

– Здесь очень хороший воздух, хорошо здесь.

Она изменилась, загорела, уехав из Москвы и сбросив с себя московскую суету, по-другому, Андрей заметил это, смотрела вокруг себя, как будто что-то новое появилось в ней.

Поужинав, они договорились выйти на балконы своих номеров, молча стояли, слушали превосходную, тихую раннюю гунибскую ночь. Вдали виднелись очертания огромной, падающей пиковой скалы.

– Мне местные рассказали легенду про эту гору, – сказала Катя. – Эту скалу называют Спящая красавица. Говорят, что раньше, много лет назад, у одного богатого хана росла дочь. Она была очень красивой и жениться на ней должен был знатный и богатый жених. Но девушка любила бедного пастуха из соседнего селенья. Девушка была не в силах ослушаться своего отца и не могла изменить своему любимому. Она бросилась со скалы, а бедный пастух не вынес горя и бросился вслед за любимой. После этого гунибская гора, – Катя показала на нее рукой. – Приняла очертания образа девушки, а гора напротив – вид юноши-горца.

– Катя, – начал Андрей. – Я ведь приехал, чтобы сказать тебе, я говорил с женой и буду разводиться, потому что я…

– Не надо, Андрей, давай не будем сейчас об этом, прошу тебя…

– Катя, но я хочу сказать тебе…

– Не нужно, пожалуйста… давай помолчим… лучше скажи, у тебя же люкс?

– Да.

– У тебя есть душ и горячая вода?

– Да, конечно есть, и ванна…

– Разреши я у тебя помоюсь. В простых номерах ничего нет, два дня не мылась, душ на этаже не работает…

– Да, конечно, здесь полотенца есть, приходи.

Она набрала полную ванну горячей воды, с удовольствием погрузилась в нее. «Приехал, приехал… Что теперь будет, ведь я здесь, и Машку из школы забрала. И нравится мне здесь… и Максимыч со своими здесь. Нет, отсюда я никуда не уеду. А все равно ведь приехал! Как только узнал, приехал, ради меня приехал! Наверное, и в самом деле он меня любит…» – думала она, намыливая себя душистым мылом.

Его все сильней клонило в сон, но он держался, а потом, поняв, что не выдерживает усталости, собравшейся в нем за последние несколько дней, прилег на тахту в прихожей. «Какая же она все-таки необыкновенная… на крепостную стену забиралась, в водопаде купалась… ничего не боится… настоящая она… как же я ее люб….»

Она поменяла воду, сделала теплую. Помывшись, отдыхала в ванной… «Но ведь так не бывает… или бывает… но я все равно отсюда никуда не уеду…» Она с головой ушла под воду, потом встала во весь рост и, перекидывая одну за другой через стенку ванной свои длинные стройные ноги, вышла из нее и стала вытираться. Надев джинсы и блузку, вышла в номер. В спальне, куда выходила дверь из ванной комнаты, было тихо. Она прошла в гостиную. На тахте, одетый, на спине, сложив руки на груди, спал Андрей. «Спит, – подумала она. – Он же похоронил друга, прилетел в Москву и сразу ко мне…» Она подошла к нему. Присела на тахту рядом с ним. Погладила его взъерошенные, давно не стриженные волосы. Улыбнулась. «Андрей, – подумала она. – Мой… Андрей…». Она наклонилась к нему, тихо, нежно, едва касаясь, поцеловала его в губы и неслышно, осторожно встала, потом, будто вспомнив что-то, вернулась к трельяжу, где лежал пансионатный чистый блокнот и ручка, написав на нем два слова, прицепила листок к ручке двери. Еще раз обернулась, посмотрела на него и еще раз подумала о написанном… «Позвоню. Пока.»

Глава 30. Директор

Золотарев в домашнем спортивном трико и футболке, только переодевшись с улицы, сидел в своей комнате на кровати, сложив пальцы в замок, положив руки на колени, молчал, о чем-то думал.

– Идем ужинать, – Марина, встала в проеме, ждала мужа. Тот молча, как будто бы не слыша ее, сидел, уставившись вперед, перед собой. Потом, сказал:

– Я сегодня утром встречался с Литвиновой…

– Все нормально? – тревожно спросила жена.

– Я бы даже сказал, слишком нормально… – слегка усмехнулся Золотарев. Марина непонимающе смотрела на него.

– Литвинова увольняет Андрея и предлагает мне стать директором компании…

– Крайнова?!

– А кого еще…

– И что… делать?.. – растерянно сказала Марина. Она вошла в комнату и присела на кровать рядом с мужем.

– Что делать, что делать… Я сам не знаю, что делать…

– А он знает?

– Нет.

– И что?..

– Литвинова дала мне сутки на размышление…

– А ты ему сказал?

– Пробовал, – не очень уверенно ответил жене Золотарев. – Не захотел со мной разговаривать, взял еще два дня за свой счет… Понимаешь, она точно решила увольнять Крайнова. Ну, то есть, она его точно уволит, – повторил еще раз Владимир.

– И что это значит?

– Это значит, или я иду директором, или месяца через три-четыре новый директор уволит меня и я останусь без работы…

– Это почему?! – недоуменно спросила жена.

– Марина, – иронизируя над ней и над собой ответил Золотарев. – Я же зам, замом должен быть свой человек. Новый директор приведет своего! А я останусь без работы…

– И чем она недовольна? Почему она его увольняет? – переключилась на другое Марина.

– Трудно сказать. Напрямую она не сказала. Но проговорилась, что будем контракт с новосибирцами разрывать, а там денег, мама дорогая! Никогда за один контракт столько не платили фирме. Я пока не знаю… но сейчас другое главное.

– А ты можешь остаться просто замом и не соглашаться директором. Так ведь Крайнов не подумает про тебя… – жена не договорила

– Марина, ты что, не слышишь?! Я же сказал! Могу, но через три месяца меня снимет новый директор! Я же тебе сказал! Вот сижу, думаю… что делать…

– Думай, думай! – ответила Марина. – Ты своим членом уже надумал!

Она показала глазами на свой живот. Золотарев, глянув на нее, в ответ хмыкнул. Обхватил руками голову, а потом с силой стал растирать лицо, решаясь на что-то. «В конце концов, я всегда этого хотел, а он женат на москвичке, детей нет… что ему, найдет себе не хуже…» – еще секунды оправдывал себя Золотарев.

Потом взял телефон, стал звонить. Когда в телефоне раздался женский голос, сказал:

– Ольга, это Золотарев. Я согласен…



Крайнов был непривычно для себя помятый, растрепанный, внешне чуть не такой, как обычно, но, завидев, что вошел Золотарев, как всегда дружелюбно, открыто глянув на него, встал, протянул руку. Поздоровались. Золотарев сел за столик приставку, поставив рядом свой портфель. Помолчал.