Руслан появился в восемь часов три минуты.
– Я переезжаю… – начала я неуверенно.
– Зачем? – не понял Руслан. – Я понимаю, что нам сейчас не очень удобно жить в таких условиях, но, малыш, это ведь не навсегда. Мы будем зарабатывать больше и сможем снимать свою квартиру. Тебе совсем не обязательно переезжать в общежитие. Здесь мы вместе, и не так уж все плохо. Ты так не думаешь?
Я вздохнула и пересела на другую табуретку.
– Рус, ты не понял. Я ухожу от тебя.
Руслан потянулся за сигаретами, достал одну и закурил. Я ждала, что он скажет, но он молчал, будто пытался придумать, что ответить.
– У меня никого нет. Я ни с кем не встречаюсь. Я могла бы просто собрать вещи, взять билет на поезд в другой город и исчезнуть, отправив тебе последнюю СМС, как я сделала прошлым летом. Я не умею, я просто не знаю, что нужно говорить. Я не знаю, как правильно. Мне жаль, что так получилось…
– А я знал, что ты так сделаешь, – сказал Руслан, выкурив первую сигарету. – Я всегда видел тебя насквозь. Иногда мне казалось, что я читаю твои мысли. Я даже иногда видел твоими глазами. Я знал, что это ненадолго. Я знал, что ты захочешь уйти. Ты уже давно не любишь меня. Ты любишь его, того взрослого мужика, с которым начала спать, когда уехала в Москву. Кто вас только учит этому?
– Чему, Рус?
– Раздвигать ноги.
– В школе, – вздохнула я. – На уроках физкультуры.
– Ты просто дура. Просто симпатичная дура. Думаешь, он будет с тобой? Вроде взрослая, живешь в Москве, а до сих пор веришь в сказки и ждешь какого-то чуда. Реальность нужно принимать такой, какая она есть. Так всегда было и всегда будет. Мы женимся на одних, спим с другими, а любим третьих, ломаем друг другу жизни. Наши мечты всегда сбываются у других, а чужие мечты – у нас. От ненужных побед остается усталость. Но люди привыкают и живут с этим. Ходят на работу, играют свадьбы, обязательно заказывая дорогого фотографа, надевают лучшие счастливые улыбки, рожают красивых детей, покупают первую машину, берут ипотеку. Слышишь? Наша с тобой беда в том, что мы оба слишком много думаем. А знаешь, что будет дальше?
– Ну?
– Я вернусь к Ане. Она меня любит. Не звонит, не пишет, но я знаю, что ждет от меня сообщений, проверяет почту и каждый раз надеется увидеть письмо от меня. Через десять минут, когда ты уйдешь, я позвоню ей. Она ответит после пятого гудка, будет строить из себя равнодушную. Но все равно согласится встретиться со мной завтра после работы. Аня мне нравится. Она простая, милая. Но я не люблю ее. Мы договоримся о времени. Я пойду в туалет курить, а она пойдет звонить подруге и рассказывать обо мне. Через десять… нет, уже восемь минут Аня будет счастлива. А ты спустишься по лестнице, выйдешь на улицу и уйдешь к метро, не оборачиваясь.
– Про меня ты тоже все уже знаешь?
– Знаю, малыш. Ты бросишь свою работу, будешь много курить и реветь на кухне. Замутишь с кем-нибудь из общаги или со своего курса. Сойдешься с хорошим парнем и успокоишься. Но любить все равно будешь другого. Знаешь, в чем дело? Тот парень будет тебя обожать, ты будешь для него идеалом. Может быть, вы даже поженитесь, но… в любой момент, внезапно и непредвиденно, ты можешь сломать ему жизнь, если вдруг тебе позвонит тот, другой, и позовет к себе. Поэтому у меня есть последнее желание перед тем, как ты уйдешь.
– Чего ты хочешь?
– Не звони мне, – сказал Руслан. – Удали мой номер из телефона сейчас же, при мне. А я удалю твой. Не приезжай в наш город в июле, не появляйся в районе Динамо вечером и по выходным, не ходи за покупками в «Икею» в третью субботу каждого месяца. Я хочу, чтобы Аня была счастлива. Я не хочу увидеть тебя и сорваться. Как же я устал любить тебя, ты бы знала…
– Я очень хочу, чтобы ты ошибался. И чтобы Аня была счастлива. Я обещаю не звонить тебе.
Я натянула куртку, завязала шарф и с двумя чемоданами вышла из медцентра, где прожила вместе с Русланом чуть больше двух месяцев. Когда-то, два года назад, когда я заканчивала школу, а он учился в медицинском колледже, нам было хорошо вместе. Руслан говорил, что однажды утром после хорошего секса мы соберемся и подадим документы в загс. Не планируя, не анализируя, не покупая дорогих платьев и костюмов, не заказывая фотографа, не бронируя ресторан на семьдесят человек.
Теперь у нас были разные пути. Свой Руслан уже нашел.
А я своего еще не знала.
От медицинского центра до метро я шла пешком, потом долго стояла у входа, пила холодный клюквенный коктейль и курила, вспоминая себя год назад.
Всего лишь год назад мы с Оксаной – знакомые не более часа – купили по банке этого кислого до скрипа в зубах коктейля на Савеловском вокзале и, щурясь на солнце, выпили его, не говоря ни слова. Впереди была неизвестность длиной в пять лет. Хотелось сидеть вот так, греться низким градусом, смотреть со стороны и не делать шаг вперед. Черт знает, что там будет.
Так и сейчас – я стояла у метро, думала, как жить и что делать дальше. Не было ни боли, ни слез, ничего – только пустота со знаком бесконечности и вопрос – зачем все это было нужно? Мне, Руслану, Игорю Солодову или еще кому.
Разобраться, посидеть, подумать – найти точку невозврата, когда мы перестали замечать друг друга, говорить вечерами в темной кухне, обсуждать личные и общие проблемы, признаваться в любви утром по СМС, заниматься любовью, целовать на ночь и засыпать без снотворного.
Страшно тонуть в болоте мыслей о прошлом. Не успеешь начать, а уже захлебываешься, барахтаешься, кричишь, зовешь на помощь, давишься грязью, кашляешь, но уже знаешь – никто не поможет.
Больнее всего вспоминать хорошее.
Я затоптала сигарету носком тесной туфли и спустилась в метро.
Пункт назначения один – общежитие. Больше мне ехать было некуда.
В метро я вспоминала вчерашний сон. Мне снилось, как кошка снесла два яйца. Одно из них разбилось. Второе я поймала и стала отмывать под водой. Яйцо было большое и прозрачное, как застывший мыльный пузырь.
– Кошка – это ты сама, – ответил Руслан, зажигая очередную сигарету. – Два яйца – это два дела. У нас уже были отношения, но ничего не вышло. Яйцо разбилось. Сейчас ты хочешь все исправить и отмываешь яйцо. Оно прозрачное, почти невесомое и хрупкое, но в то же время чистое, искреннее, настоящее. Может, ты что и отмоешь, если будешь продолжать его мыть, но не обещаю, что это продлится долго, и не факт, что у тебя получится отмыть. Вдруг тебе будет это не нужно?
Я больше не любила Руслана, но и не знала, как жить без него.
Когда я приехала в общежитие, в ванной стояла девушка в одних трусах и самозабвенно терла лицо махровым полотенцем.
– Привет, – сказала она, расправляя мокрые волосы. Алла училась в параллельной группе. – Меня к вам подселили. Позавчера вечером. Вещи потом перетащу. А ты чего такая усталая?
– Не выспалась, – вздохнула я, проходя в комнату. – И устала.
Очень устала.
Я оставила чемоданы в комнате и вышла в коридор. На общей кухне в одиннадцать вечера никого не было. Я набрала номер Солодова. Мне нужно было завершить начатое. Игорь ответил сразу.
– Я просто хотела тебе сказать кое-что. Летом я тебе звонила и писала, но ты был недоступен, а письма возвращались обратно. Я была беременна от тебя, пять недель. Меня сбила машина на Первомайской. Я потеряла ребенка. Просто хотела, чтобы ты знал.
– Ты в этом уверена? – спросил Игорь. – Не может быть.
– Значит, ты думаешь, я тебя обманываю?
– Ты на часы вообще смотришь? Первый час ночи.
– Я была от тебя беременна. Ты слышал?
– Мари, не нужно, – будто равнодушно отмахнулся Солодов. – Все равно это ничего не изменит. Или не изменило бы.
– Ясно, – ответила я и положила трубку.
Этой ночью с пятого на шестое ноября я до двух часов утра проревела на темной кухне шестнадцатого блока, сидя на полу и удаляя сообщения из телефона. Его – мне, и мои – ему.
Теперь я точно знала, что все сделала правильно.
На телефон пришло СМС. Писали, что баланс менее пятнадцати рублей. Лифт медленно шумел с верхних этажей. Я смотрела, как уменьшаются числа на мутно-желтом электронном табло. Звуковой сигнал раздвинул двери. Передо мной стоял Миша.
– Ты к нам надолго? – спросил он и нажал первый этаж.
– Надеюсь, что да. Хватит с меня переездов.
– Ты в магазин?
– В два часа ночи… Нет, деньги на телефоне закончились. Положить надо.