Маша Драч - Мотылёк

— Проверишь ее? — Грейсон кивает в мою сторону.

— Конечно.

— Потом выпишешь мне рецепт каких-нибудь хороших противозачаточных. Если нужны будут еще какие-то таблетки, тоже пиши.

— Ты меня знаешь, — женщина улыбнулась.

Тема с противозачаточным средством мне совершенно не нравилась. Зачем они мне нужны? Чтобы я от Калэба не залетела? Смешно! Уверена, что он даже дрочкой никогда в жизни не занимался. Вновь неприятное, но уже знакомое чувство в груди дало о себе знать. О нет! Только не это!

Осмотр прошел стандартно, никаких признаков серьезных болезней у меня не обнаружено. И для меня это оказалась огромная удача, ведь в борделе все-таки трудно что-то не подцепить. Гинеколог выписала рецепт и передала его лично в руки Грейсону.

Я не собиралась оставлять все, так как есть. Хочет того Лерой или нет, но он просто обязан ответить на мои вопросы. Когда мы сели в машину, я молча сосчитала до десяти, и, повернувшись, спросила:

— Зачем мне противозачаточные?

— Чтобы ты не залетала, — спокойно ответил Грейсон, заводя двигатель внедорожника. Ни один мускул на его лице не дернулся.

— Я буду спать с Калэбом? — я нахмурилась не в силах даже представить эту картину.

— Нет, — один уголок рта дернулся в кривой усмешке, но через секунду маска непроницаемости вновь скрыла от меня любые эмоции Лероя.

— А с кем тогда? — ответ уже набатом бил у меня в голове, но я отказывалась его принимать.

— Со мной, — мы плавно выехали на главную дорогу, — сегодня ночью, — меня поразило то, с какой легкостью и беззаботностью Грейсон это произнес. — А сейчас заткнись и не мешай мне.

Я откинулась на спинку сиденья и больно прикусила свою нижнюю губу. Мысли резко куда-то разбежались, оставляя меня наедине с той неизбежностью, в которую меня угораздило попасть. Я исподлобья поглядела на Лероя. Сколько ему? До сорока? Плюс-минус год. Он огромный и одна его ручища чего только стоит. Грейсон же просто раздавит меня. Я содрогнулась и почувствовала во рту солоноватый привкус крови. Прокушенная нижняя губа неприятно засаднила.

Лерой привез меня обратно в особняк, а сам уехал в неизвестном направлении, как только я переступила порог. Меня всю трясло оттого, что сегодня ночью я буду вынуждена лечь под Лероя. Дурацкая! Дурацкая реакция! Чего мне бояться? Быстрого траха на пару минут? Амис рассказывала мне, что многие мужики кончают на раз-два, даже глазом не успеешь моргнуть, как все закончится. Очень хотелось верить в то, что со мной случится нечто подобное. Но зная свою дурную удачу, может приключиться всякое. Я поморщилась, представив рядом с собой обнаженного Лероя. Учитывая, какой он в жизни, ласки и нежности ждать не приходиться, да я и не надеялась на это. Все, что я знала об этих словах так это, как они пишутся и только, а что именно они означают — смутно догадывалась.

Прорвусь! Я пережила столько унижений и бесконечных голодных дней, что какой-то там секс на несколько минут казался мне детской сказочкой. С этой установкой, я смело прошла вглубь дома, где меня уже ожидал Калэб.

— Мотылек! — восторженно вскрикнул он, будто мы уже много лет старые друзья, которые давно не виделись. Калэб вскочил с дивана, подбежал ко мне, хватанул за руку и усадил рядом с собой на мягкий ковер, на котором тут и там были разбросаны игрушки. — Я уже устал тебя ждать. Лерой тебя не обижал? Если обидит, скажи мне, я ему устрою, — Калэб погрозился кулаком, слово в комнате находился его брат.

— Все хорошо, никто меня не обижает, — мягко проговорила. — Чем будем сегодня заниматься? — мне срочно требовалось занять свой мозг, какой угодно чушью, только бы перестать думать о грядущем вечере.

— У меня есть шашки, — Калэб подтянул ближе к себе доску, на которой уже были выстроены шашки. То, что нужно для отвлечения!

— Отлично, — я достаточно хорошо играла в шашки и многих из борделя быстро обыгрывала. Играли мы украдкой, преимущественно, когда Блэйка не было на месте. Все понимали, если нас застукают за тунеядством, то проблем не огребемся, но именно в этом и была вся соль невольной жизни. К тому же, играли мы не просто так, а на те же деньги и наркотики. Из-за того, что я часто обыгрывала, меня даже пару раз хорошенько отлупили, думая, что я играю нечестно. На самом же деле просто мои соперники были полные кретины.

Калэб, как выяснилось, отлично играл в шашки. Я этому даже удивилась. С виду, ну дурак дураком, облаченный в спортивные штаны желтого цвета и футболку с изображением Чубакки и к тому же еще и с леденцом во рту. А вот мозги его все же умели правильно работать, пусть и не всегда.

Я проигрывала Калэбу каждую новую партию, и это немного задевало мое эго. Проигрыш раззадорил меня, и решила, что сделаю все, только бы заполучить победу. Но после часа полных неудач, я все-таки сдалась.

— Выиграл-выиграл! — ликовал Калэб, хлопая в ладоши, точно маленький ребенок.

Я глядела на его сияющее от радости лицо и сама невольно улыбнулась. Калэб был так искренен в выражении своих эмоций, что трудно было не реагировать на это. Он наверняка не понимал того, что у него есть определенный талант к играм, наподобие шашек. Не знаю, почему меня это вообще заинтересовало. Просто сложно не заметить очевидный контраст: детское мышление и совершенно взрослая, если это так можно назвать, логика.

— У меня вот еще что есть! — гордо заявил Калэб, указав взглядом на низкий журнальный столик, сделанный из черного дерева.

Мы разместились за ним, и я увидела коробку с пазлами на полторы тысячи фрагментов. На коробке был изображен пес с какой-то резиновой игрушкой в зубах.

— Хочешь пособирать? — спросила я.

— Почему нет? — Калэб открыл коробку и высыпал все фрагменты на стол.

Не знаю, сколько мы занимались сборкой, но в глазах у меня уже знатно начало рябить до того, как мы успели преодолеть половину намеченного пути. В желудке заурчало, и я с досадой вспомнила о своем недоеденном завтраке. А все из-за Лероя. Черт! Вновь он пробрался ко мне в мысли! Урод!

— Обед готов, — вдруг заявила Хэтти, возникнув на пороге гостиной. Это была не женщина, а настоящее золото! Как только я подумала о еде, она меня обрадовала такой шикарной новостью. Теперь-то я и крошки в своей тарелке не оставлю.

В этот раз мне удалось попробовать гребной крем-суп. Такая вкуснотища, что у меня даже слезы на глазах навернулись от удовольствия. Знаю. Мои шаловливые нервы иногда дают о себе знать. Роль няньки мне нравилась все больше. Я была готова даже рот вытирать Калэбу после выпитого им стакана молока, только бы меня никто не трогал. Но, похоже, многого я хотела.

Уже к вечеру, я сидела вместе со своим новым другом, вроде как Хозяином на диване, и читала ему всякие сказки. Калэб прижав маленькую круглую подушку к груди, с невероятным интересом слушал меня, переживая за вымышленных героев. Умора! Я остановилась на том моменте, когда путники в виде: Страшилы, Железного Дровосека, Трусливого Льва и девочки Дороти добрались до заветного Изумрудного города.

В гостиную вошел Лерой. Он был хмур и предельно серьезен. Я тихо сглотнула и крепче вцепилась пальцами в обложку книжки. Непринужденная атмосфера этой комнаты была жестоко уничтожена тяжелой энергетикой Грейсона.

— А мы сказки читаем, — проговорил Калэб, явно не ощущая того дискомфорта, что начал меня мучать из-за присутствия его старшего брата.

— Хорошо, — кратко бросил Лерой и, расстегнув пуговицы пиджака, направился к лестнице, а затем вдруг остановился. — Ты, — он глянул на меня. — Идем, искупаешь меня, а потом будешь ожидать моего прихода в спальне.

Вот так поворот! Я изумленно посмотрела на Грейсона. Совсем охренел что ли?! Я ему еще должна помогать купаться. На беззащитного ребенка, он в отличие от Калэба не похож. А значит, под этим невинным действом определенно что-то кроется.

— Чего сидишь? — рявкнул Лерой. — Идем

— Продолжим позже, — обратилась я к Калэбу, вручая ему книжку. Он ничего не ответил, только растерянно поглядел на меня, а затем на брата.

Когда я поднималась по лестнице, то почувствовала, что мои ноги внезапно стали ватными. Меня охватил не то, что бы страх перед Лероем, а скорее какое-то негодование или даже тревога. Я не была верующим человеком, да и трудно являться таковой, когда вокруг происходит подобная дрянь. Но глядя на широкую спину Грейсона и сжатые руки в кулаки, я мысленно стала молиться, чтобы этот человек не навредил мне или хотя бы просто оставил живой. Молитв я никаких не знала, поэтому обращалась к богу как к другу или отцу, который мог мне помочь.