— Спасибо, а помада зачем? — я быстро спрятала сигареты под резинку своих трусиков.
— Многим мужчинам нравится красная помада на губах женщины, особенно когда она опускается, делать ему минет. Если ты хочешь сохранить свою жизнь, то поработи Лероя с помощью секса. Поверь, когда женщина целиком и полностью удовлетворяет мужчину, он никогда не лишит себя такого удовольствия. Мужики любят себя, и эгоизм часто руководит их умом. Как только почувствуешь, что взяла его на крючок сможешь расслабиться. Возьми, к примеру, меня. Мужики готовы драться за ночь со мной. Каков итог? Блэйк меня боготворит, я живу и ни в чем себе не отказываю. Может быть, когда-то я стану свободной и вместе мы укатим куда-нибудь в теплые страны и начнем нашу жизнь с чистого листа. А пока, пока мы должны протаптывать себе путь.
Я крепко сжала в руках футляр с помадой, словно бы это был тот самый ключ к моей такой необходимой свободе.
— Мотылек! Ты здесь? — вдруг в дверь ванной постучали несколько раз. Это был Калэб.
— Да, — я спрятала помаду в лифчик и открыла дверь. Калэб вошел в ванную комнату и посмотрел на меня встревоженным взглядом. — Что случилось? — я нахмурилась.
— Лерой, — голос моего друга дрогнул и еще чуть-чуть и по его щекам скользнут слезы. Да что это за день такой сопливый?!
— Что с ним? — я напряглась.
— Он ссориться с Клариссой у себя в кабинете, — торопливо проговорил Калэб, нервно вертя в руках ведерко с конфетами. — Мне страшно, я боюсь скандалов. Алестер никак не может успокоить их. Лерри уже за пистолет схватился. Мне страшно, сделай что-нибудь.
Я бросила встревоженный взгляд на Амис.
— Мне нужно идти.
— Иди, я и сама уже должна вернуться к Теду.
Калэб схватил меня за руку и повел за собой. Я быстро перебирала ногами, стараясь снова не споткнуться и не упасть. И каким образом я могла повлиять на ситуацию с Клариссой и Лероем, мне было совсем непонятно.
Калэб потащил меня в левое крыло дома. Мы шли мимо гостей, музыка неприятно била по барабанным перепонкам, а удушающая смесь различных духов внезапно вскружило голову. Хотя, может дело было не в этом, а в том, что я наревелась, и теперь в мыслях творился полный беспредел.
Ноги не слушались меня, и я постоянно спотыкалась, но все-таки не упала. Калэб держал меня за руку сильней, чем обычно и это служило верным знаком его запредельного напряжения. Видимо, мой друг был не частым свидетелем скандалов и поэтому они так сильно его пугали. А если в ход еще идет и пистолет, то тут вообще уже начинается какой-то дурдом.
Конечно, с одной стороны мне льстило то, что Калэб считал меня тем человеком, который способен остановить надвигающуюся бурю в лице его брата. Но с чего Калэб вообще взял, что я могу что-либо предотвратить? Низкая и физически не очень уж и развитая, а сейчас еще с разбитыми в миллионный раз коленками, я выглядела жалко. К тому же, раз Алестер — человек достаточно крупный — не может справиться с Лероем, то, как мои пятьдесят килограмм и метр шестьдесят роста исправят ситуацию? Искренняя вера Калэба в меня, не могла не умилять и вместе с тем не смешить.
Мы поднялись на второй этаж, прошли небольшой коридор и к нам на встречу вышел Алестер. Его широкая и заразительная улыбка отсутствовала, и это казалось мне чем-то очень странным. Для меня этот человек стал ходячим синонимом слова «улыбка» и видеть его серьезным — нечто нереальное.
— Ну и зачем ты ее привел? — спросил Алестер у Калэба. — Хочешь, чтобы твоя подружка тут в обморок упала? Лерой взбешен и не контролирует себя.
— Она поможет, — твердо заявил Калэб и потянул меня к двери, за которой до нас доносились звуки ссоры.
— Он меня не впускает, думаешь, впустит вас? — спросил Алестер.
Калэб ничего не ответил и толкнул ногой дверь. Мы зашли в комнату, что по своему интерьеру напоминала кабинет. Черно-белая цветовая гамма, большой письменный стол, кожаный стул, крупный кожаный диван, большое окно и несколько книжных полок. Никаких цветов, картин или еще каких-нибудь безделушек, которые смогли бы вдохнуть жизнь в это помещение. Здесь время застыло так же, как и во всем доме.
Лерой стоял неподалеку от своего рабочего места, а Кларисса находилась у окна. Судя по черным разводам туши на ее щеках, она недавно плакала. Грейсон сжимал в руках пистолет и уничтожающим взглядом смотрел на Клариссу. Я не думала, что их скандал действительно зашел так далеко.
Когда мы вошли, Лерой бросил в нашу сторону краткий неодобрительный взгляд, но ничего не сказал. Зашла бы я одна, он точно пристрелил сначала меня, а потом и свою бывшую подругу.
— Убьешь меня на глазах у своего брата? — спросила Кларисса, всхлипнув.
— Ты знаешь меня. Я тебе четко сказал, что ты мне больше неинтересна, но твоя тупая голова решила испытать мое терпение на прочность.
— Лерой, но нам же было хорошо вместе, — женщина расплакалась и умоляющим взглядом посмотрела на Грейсона. — Неужели ты ко мне не чувствуешь того, что я испытываю к тебе?
— Нет, — спокойно ответил Лерой, и в этом покое таилась та самая жестокость, которую женское сердце так боится ощутить. — Ты сама предопределила свою судьбу, — Грейсон направил пистолет в сторону Клариссы.
— Лерри! Лерри! Не надо! — вскричал Калэб, бросив на пол ведерко с конфетами и прижав руки к ушам.
Лерой никак не отреагировал на восклицания своего младшего брата. Калэб начал плакать и кричать что-то бессвязное. Я метнула взгляд в сторону Грейсона и в голове у меня будто бы что-то щелкнуло. Не знаю, что это было, но я буквально подскочила к Лерою и ухватила его за руку, в которой у него находилось оружие. Пространство кабинета пронзил звук выстрела, и любые рыдания тут же прекратились. Повисла мертвая тишина и меня вдруг качнуло в сторону.
Я четко почувствовала, когда пистолет выстрелил. Хоть рука Лероя не дрогнула, мне почудилось, что по моим нервным окончаниям прошел заряд электрического тока, насыщая клетки сумасшедшей порцией адреналина. Я вцепилась в кисть Грейсона мертвой хваткой, отчего у меня даже пальцы занемели. Но если бы я этого не сделала, то Лерой точно бы прикончил Клариссу, а так пуля угодила в потолок.
Грейсон посмотрел на меня с высоты своего роста и если бы он умел, то непременно испепелил мою бренную оболочку, не задумываясь. Я медленно начала осознавать, что своим вмешательством разгневала Дьявола. Бык уже пробудился и сейчас бьет копытом по земле, готовясь проткнуть меня своими острыми рогами. Уже знакомое чувство жалящей и вместе с тем давящей энергетики окутало меня, заставляя колючий мороз бегать по коже.
Зачем мне эта Кларисса вообще сдалась?! Кто она мне такая? Никто. А я почему-то полезла на рожон, будто мне это больше всех нужно. За меня бы кто-нибудь вступился и пощадил, но нет, самой всегда приходиться все разгребать.
Лерой стряхнул со своей кисти мою руку и нацелил пистолет теперь мне в грудь. Я ощутила через тонкую ткань платья горячее дуло оружия и меня всю передернуло. Стало даже немножко смешно. Это и есть мой конец? Сдохнуть из-за какой-то шлюхи, которую я видела раза два в своей жизни? Похоже, у судьбы действительно отлично развито чувство юмора.
Грейсон смотрел на меня немигающим взглядом. Его глаза были черны, и я даже не могла отличить радужку от зрачка. Губы превратились в тонкую белую полоску, делая лицо Лероя словно бы высеченным из камня.
— Лерри! Пожалуйста! — взвыл Калэб, давясь собственными слезами. Мне отчаянно захотелось его успокоить, но я не могла этого сделать. Мне почему-то казалось, что если я отведу взгляд в сторону, то Грейсон тут же выстрелит. Я не могла позволить этому человеку одержать надо мной верх. Захочет убить, убьет в любом случаи, но при этом навсегда запомнит мой взгляд, полный решительности, а не страха или мольбы.
Лерой сдавленно рыкнул, словно дикое животное и убрал от меня пистолет. Я выдохнула, и мои коленки тут же задрожали.
— Пошли все вон, — процедил сквозь зубы Грейсон. — Праздник окончен.
Мы все как один тихо вышли из кабинета. Не знаю, что повлияло на Грейсона, может быть все дело в Калэбе, но я искренне радовалось, что моя жизнь осталась при мне. Глянув на заплаканную Клариссу, я увидела в ее глазах те же чувства, что захлестнули и меня. Вцепившись обеими руками в свой крестик на груди, женщина шмыгнула в сторону лестницы, даже не поблагодарив за ее спасение. Впрочем, мне эти благодарности и не нужны, я сделала то, что посчитала правильным и справедливым.