18
Калэб никак не мог успокоиться, и я уже битый час сидела с ним в его комнате и всячески утешала. Если честно, то я никогда не умела поддержать человека хорошим словом. Как-то это у меня не получается. Я прекрасно понимала, какой страх сейчас поселился в душе Калэба и переживала вместе с ним все то, что мой друг сегодня увидел. Но это никак не помогало мне отыскать те самые слова, которые бы помогли Калэбу. А может они сейчас и нужны?
— Все хорошо, все хорошо, — постоянно повторяла я, поглаживая Калэба по спине.
— Я вообще не нюня, — вдруг заявил он, утирая красный нос рукавом своего костюма. — Просто сильно испугался.
Мне стало по-доброму смешно. Слышать слово «нюня» от человека, который внешне похож на взрослого мужчину немножко странно.
— Не переживай, я о тебя так даже и думать не собиралась.
— Правда? — Калэб вопросительно смотрит на меня.
Меня удивляет то, насколько ему ценно мое мнение. С каждым прожитым днем в этом доме, я все отчетливей и отчетливей начинаю ощущать свою значимость. Здесь в сравнении с борделем, я была человеком, пусть лишенная свободы и временами права выбора, но все-таки человеком. Алестер относилась ко мне с уважением, делал комплементы, а Калэб нуждался в моей поддержке и даже в защите. Кем я была в борделе? Обычная официантка, которую мешали с грязью, избивали и морили городом. Там я себя даже животным не чувствовала. Просто вещь, пыль под чужими ногами. Пожалуй, я наконец-то смогла распознать единственную положительную черту в своем проживании в этом доме. Не то, что бы это меня сильно утешало, но все же давало каких-то внутренних сил, которые я растрачивала быстрей, чем успевала их восполнять.
— Правда, — ответила я и обняла Калэба.
— Мне так хотелось, чтобы этот праздник прошел круто, — он откашлялась.
— Ну ладно тебе. Впереди еще будет достаточно других праздников, которые мы обязательно справим на высшем уровне.
— Правда? — Калэб снова уставился на меня с вопросительным взглядом.
— Конечно.
— Здорово! А то мне уже надоело, что в этом доме никто кроме меня не хочет праздников. Теперь нас двое и мы команда! — Калэб вытащил из-под воротника своего костюма кулон с надписью «Лучшие друзья».
— Да, мы команда, — я нащупала у себя на шее такой же кулон и тоже достала его. Это было так по-детски, но этот момент такого вот дружеского единения сильно запал мне в душу.
— Я так устал, — Калэб зевнул.
— Хорошо, давай я тебе помогу расстелить кровать, — я встала на ноги.
— Окей, — друг ринулся мне на помощь. — А ты останешься со мной на ночь? — спросил он, когда мы уже все закончили.
После пережитого шквала эмоций мне совсем не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Светлая энергетика Калэба окутывала меня и здорово успокаивала. Момент ошибочного умиротворения хотелось продлить подольше.
— Останусь, — ответила я.
— Круто! Тогда забирайся в кровать, — Калэб сбросил обувь и подбежал к двери, чтобы закрыть ее на ключ.
Я сняла свои мартинсы вместе с гольфами и прямо в платье залезла под одеяло, оставив помаду и сигареты на прикроватной тумбочке. Как же все-таки странно! Я вдруг вспомнила, когда в первый раз попала в эту комнату. Так страшно было, когда меня здесь заперли на ключ. А сейчас… Сейчас я была рада этому.
Закрыв дверь, Калэб выключил свет и, подбежав к прикроватной тумбочке, включил ночник. На потолке тут же отобразилось красивое ночное небо.
— Ух ты! — произнесла я и словила себя на мысли, что сейчас повела себя так же восторженно, как это обычно делает Калэб.
— Ага, — он улегся рядом со мной. — Этот ночник мне Лерри подарил. Клевая штука.
— Не то слово, — я еще очень долго рассматривала эту великолепную иллюзию света, пока не заметила, как и заснула.
Утром я проснулась оттого, что мне было дико жарко. Я буквально не могла дышать, а голова раскалывалась на части, когда я пыталась ею пошевелить. О нет! Только не это! Я уже прекрасно знала, что мне сулит такое «веселое» пробуждение, но хотелось надеяться, что мои предположения ложны. Все же я вечера здорово наплакалась и пережила довольно серьезное эмоциональное напряжение. Может быть, все дело именно в этом?
Я медленно повернулась на спину и чуть не ударила рядом спящего Калэба локтем. Все мое тело горело, словно бы по венам пустили раскаленную лаву. В ушах стоял шум, а грудная клетка жгла. Отбросив в сторону одеяло, я помахала перед лицом руками, чтобы хоть какая-нибудь прохлада обдала кожу. Ничего не помогало.
Коснувшись свое лба, я сдавленно застонала, убеждаясь в том, что заболела. У меня была температура и судя по потрескавшимся губам, достаточно высокая. Не стоило мне в одном платье вчера бегать по улице, тем более что ветер был прохладным. Я и так слаба здоровьем. Но черт подери! Мысли о долгожданной свободе заставили мою рассудительность отключиться, за что, собственно я и поплатилась. Прекрасно! Только соплей и температуры мне не хватало для полного счастья.
Калэб стал ворочаться и, откашлявшись, он вскоре проснулся. Судя по сильному кашлю, мой дружок тоже простудился. Ну, все… Лерой точно мне голову оторвет. Обвинит в том, что я нарочно его брата заразила.
— Доброе утро, — прохрипел Калэб и тут же скривился, видимо, ощутив боль в горле.
— Доброе, — мой голос тоже осип, но не так сильно.
— Ой, кажется, мы заболели, — друг сел и зашелся в диком приступе сухого кашля.
Я шмыгнула носом и чхнула так сильно, что казалось, будто мозги в голове задребезжали. За одним чихом последовал еще один и еще один. Ну, емае! Задержав дыхание, я почесала нос, и чих вроде бы отпустил меня.
— Нужно идти к Хэтти, — гундося, заявил Калэб. — Она нам обязательно поможет.
— Окей.
Мы как две старые клячи, привалившись, друг к другу медленно спустились в гостиную. Голова немного кружилась, а в ногах внезапно образовалась ужасная слабость. Если бы Калэб не поддерживал меня, то я бы непременно снова скатилась вниз по ступенькам. Ненавижу болеть! Когда я болею, то чувствую себя по-особенному немощной, а это отвратительное ощущение.
В гостиной уже все было идеально убрано и когда только Хэтти успевает за всем следить? Я бы в этой бесконечной уборке давно бы уже загнулась.
Кое-как мы дошли до кухни. Алестер уже сидел за обеденным столом и пил кофе. Заметив наше появление Коулман широко улыбнулся, а затем едва заметно нахмурился.
— Что с вами? По вам будто поезд проехался.
— Неа, мы просудились, — шмыгая носом, ответил Калэб и хохотнул. Странно, даже в болезни он находил над чем посмеяться.
— А это еще что за новости? — строго спросила Хэтти, повернувшись к нам лицом.
— Да мы не специально, — решилась я оправдаться. — Вчера еще все было хорошо, а теперь, — я запнулась и чихнула так, как будто в последний раз.
— Так! А ну марш в гостиную, — скомандовала Хэтти. Такой серьезной я видела ее впервые. — Сейчас ноги будите парить. Тоже мне! Вздумали болеть здесь.
Мы с Калэбом переглянулись и синхронно чхнули.
По телевизору шел мультик «Мадагаскар» и пока герои плыли на корабле, ссорясь друг с другом, Хэтти принесла нам по стакану подогретого молока и подлила в тазики с горчичным порошком еще немного горячей воды.
— Обожаю молоко, — заявил Калэб, смакуя свой напиток.
— Ну, такое себе, — я посмотрела на свой стакан и, увидев на молоке пенку, скривилась. Гадость какая-то!
— Пейте, — настойчиво проговорила домработница, обращаясь ко мне.
Ну что же, делать было нечего, и я залпом выпила все молоко. На вкус — гадость, но зато отлично успокаивало раздраженное горло, и кашлять хотелось уже значительно меньше.
— Потом еще подолью воды, а после разотру и вот еще, — Хэтти забрала у нас стаканы и достала из кармана своего передника градусники. — Измерьте температуру, — она передала градусники мне.
— Хорошо.
Все это выглядело, конечно, немножко странно. Я думала, что нас сейчас напичкают антибиотиками и отправят в кровать, но, похоже, Хэтти не из тех людей, которые привыкли лечиться исключительно таблетками.
Температура у нас с Калэбом оказалась одна и та же, тридцать восемь и три. Ладно, это еще не страшно, как-то у меня была температура сорок один, вот тогда было «весело». Голова шла кругом, все тело ломило, а мне нужно было сделать генеральную уборку в кафе. Если бы Амис тогда со скандалом не выпросила у Блэйка жаропонижающее, я бы непременно сварилась.