– Все в порядке. В таком случае, будь добра, проверь, не нужна ли Михаилу помощь на кухне.
Фух.
– С удовольствием, Макар, – сияю улыбкой в тридцать два зуба.
К моему счастью, повару действительно понадобилась помощь. Тот не побоялся поручить нарезать лук тонкими кольцами, а затем попросил в течение десяти минут без остановки тщательно размешивать красный острый соус на медленном огне. Я все напрашивалась на новые задания, только бы не возвращаться на улицу, но, к сожалению, Михаилу помощь больше не требовалась, и в какой-то момент он меня поблагодарил, давая понять, что пришло время заняться непосредственно своими основными обязанностями.
Всего на улице работали три официанта, и мы периодически менялись заданиями. Благодаря этому мне удавалось держаться подальше от мужчины, встречу с которым пыталась избежать всеми возможными путями. Я, конечно же, понимала, что наша встреча неминуема, но в глубине души надеялась на маленькое чудо: он меня просто не заметит в толпе шикарно разодетых людей.
В каком углу тента бы не находилась, постоянно его чувствовала. Возможно это безумие, возможно я тронулась умом, но мне не нужно было искать его взглядом, чтобы понять, где он находится. Будто уже на клеточном уровне осязала присутствие этого человека.
Добровольский был везде, его было много. В воздухе парила подавляющая аура, заставляя все мои подкожные сенсоры встопорщиться.
Нервозность зашкаливала, отражаясь в каждом движении. Боялась из-за вдруг возникшей неуклюжести сделать что-нибудь неподобающее. По пульсирующему колючему кому в горле понимала, что сердце мое не осталось равнодушным и неистово стучит, распределяя по телу жгучую тревогу и напряжение.
– Мы очень рады. Ты все-таки сумел найти в своем загруженном графике пару часов, чтобы порадовать нас своим присутствием. И я даже не сделаю замечание, что ты проигнорировал дресс-код сегодняшнего вечера, Игорь.
Пропела Инесса Львовна низким грудным голосом. А у меня сердце в пятки ушло, потому что они находились совсем близко, у меня за спиной. Втянула голову в плечи и стала побыстрей добавлять закуски на стол.
– По сути ты только что его и сделала, дорогая, – тихо добавил ее муж. В его голосе слышалась неподдельная теплота и умиление.
– Сегодня тебе все можно, Инесса.
Услышав его низкий голос, чуть не опрокинула тарелку с фруктовыми канапе.
Та-ак. Соберись, Ева. Моя неадекватная реакция на его присутствие переходит уже всякие границы.
– Я задержусь ненадолго. Только прошу без обид. Через час у меня вылет в Нью-Йорк.
Какая замечательная новость!
– Мы были уверены, что ты и в этот год ограничишься всего лишь звонком и очередным оригинальным подарком. Поэтому о претензиях и уж тем более об обидах с нашей стороны не может быть и речи…
Я подхватила пустые тарелки и, не оборачиваясь, ушла в противоположный конец. Мне легко удалось затеряться в толпе гостей и уже через несколько минут даже смогла немного успокоиться, постоянно прокручивая в голове мысль о том, что Добровольский совсем скоро покинет праздник.
Не выпуская из внимания высокую фигуру, облаченную в темный костюм, старалась обслуживать гостей, находящихся позади или на безопасном расстоянии от него.
И все шло, как мне казалось, по замечательному плану, пока не почувствовала уже знакомое жжение. Горячая щупальца коснулась щеки и опустилась ниже, обволакивая шею, но моя улыбка не погасла. С трудом продолжила вежливо улыбаться мужчине, который брал бокал вина с моего подноса, а затем обернулась.
Черный взгляд, брошенный поверх плеча его собеседника, не предвещал ничего хорошего.
Наивная. Неужели я действительно полагала, что пронесет и он меня не заметит?
И что же мне сейчас делать? Как я должна поступить? Может, подойти и поздороваться? Или лучше издалека приветливо кивнуть и продолжать держаться на безопасном расстоянии?
Поскольку я заядлая трусиха, то выбираю, естественно, второй вариант. Добробольский, на мой дружелюбный кивок не реагирует подобающим образом, а, наоборот, еще сильнее хмурится.
Ой чувствую своей пятой точкой – сейчас что-то будет. Кажется, я должна уносить ноги, а еще лучше ненадолго спрятаться, пока мужчина не улетит в Нью-Йорк.
Решаю взять свои двадцать минут перерыва прямо сейчас, только вот Макара предупрежу, а потом затаюсь в каком-нибудь укромном темном местечке и пережду, пока Игорь не покинет банкет.
План отличный, а Макар ничего против не имеет.
И вот семеню по гладкой дорожке к небольшой беседке, которая находится в далеком и темном углу необъятного сада. Там высокие деревья и почти нет фонарей, так что вряд ли меня кто-то заметит.
Я почти у цели, еще пара шагов, и окажусь под навесом неосвещенной беседки. Мысленно начинаю предвкушать двадцать минут тишины и спокойствия, пока не слышу позади хриплый, с нотками еле сдерживающей ярости, голос:
– Ну что, Ева, поговорим?
Серебряный лунный свет освещает лицо, которое выглядит так, словно высечено из гранита. Пронзительный зловещий взгляд проникает под кожу, заставляя замереть на месте – маленькой овечке нет смысла бежать от большого серого волка. Мне не нравится, что невольно сравниваю себя с жертвой, ведь абсолютно ничего плохого не сделала. Я взрослый, самостоятельный человек и имею право заниматься чем угодно в свободное время. Не так ли?
Только в глубине души почему-то испытываю вину перед Добровольским, как будто предала его.
Он бросает взгляд на беседку, затем ровным голосом произносит:
– Зайдем внутрь.
– Игорь Андреевич, может, вы сначала успокоитесь, а потом мы поговорим? – робко предлагаю.
– Я спокоен как никогда.
– Мне так не кажется. У вас глаз дергается.
Он делает глубокий вдох, прикрывает глаза и откидывает голову назад.
Что бы он ни утверждал, но вибрации злости и чего-то темного, опасного, исходящие от его тела, говорили о другом.
Добровольский вытаскивает пачку сигарет и, чиркнув зажигалкой, делает глубокую затяжку. Прищурив глаза, в упор меня разглядывает сквозь облако дыма
– И чего же тебе не хватает, Ева? – устало спрашивает он.
– Когда я увидела вас сегодня, мне сразу же захотелось спрятаться и сделать все возможное, чтобы вы меня не заметили. Возникло чувство, что вам не понравится мое присутствие здесь. И оказалась права. Вы злитесь на меня, но… не понимаю почему.
– Я плачу тебе высокую зарплату не для того, чтобы ты в выходные подрабатывала официанткой, обслуживая приватные вечеринки.
– Деньги никогда не бывают лишними.
– Готова пойти на многое ради них?
– Что?
К чему такие вопросы? И почему он смотрит на меня этим тяжелым взглядом, похожим на камень, тянущий на темное дно.
– Ваш вопрос прозвучал оскорбительно, Игорь Андреевич. Я надеюсь, задавая его, вы не имели ничего… – делаю неопределенный жест рукой в воздухе, – такого.
Не отвечает. Продолжает глядеть на меня своими зелеными колдовскими глазами, а когда молчание между нами неприлично долго затягивается, смею ему напомнить:
– Вам пора уже, наверное.
Пусть он уйдет и, возможно, остальной вечер пройдет для меня более спокойно.
– Я никуда не спешу.
– Я невольно стала свидетельницей вашего разговора с Инессой Львовной. Разве вы не опаздываете на самолет?
– Я перенес вылет на завтра.
Вот черт! Опускаю взгляд, пытаясь скрыть досаду. А он тем временем делает шаг ко мне, настолько неожиданно, что не успеваю отступить. Приподнимает мой подбородок, заставляя закинуть высоко голову.
От него пахнет табаком и прохладной свежестью вперемешку с неизменным запахом древесных нот. Жар его тела сжигает последние здравые мысли. Кажется, я хотела поскорее покинуть его общество, а теперь стою перед ним, не в силах пошевелится, в предвкушении чего-то сказочного и волнительного. Глупая.
– Мое присутствие тебе неприятно?
И как такое ему только в голову могло прийти?
– Что вы, Игорь Андреевич, нет конечно. Просто я очень нервничаю, когда вы рядом… когда нарушаете границы и касаетесь меня. Как сейчас, например.
– Извини, Ева.
Я делаю шаг назад, с легкостью освобождаясь из его объятий.
– Я пойду, пожалуй, у меня, наверное, перерыв уже закончился…