Анна Невская - Моя Ева

Внезапное появление мужчины и его настойчивая просьба немедленно покинуть дамскую комнату говорят сами за себя – у меня неприятности, и девушки, слава богу, прекрасно это понимают. Ничего не комментируют, не упоминают про телефон и деньги, когда выхожу из кабинки. Надеюсь, они догадаются передать кому-то мою молчаливую просьбу о помощи.

Я уверена, англичанин не проигнорирует моё сообщение и непременно свяжется с Игорем, чтобы передать послание.

А нам с Машей остается только дожидаться помощи и надеяться, что она подоспеет вовремя.

Увидев ее, зажатую мужчинами с двух сторон, такую хрупкую и напуганную, сразу возникло желание защитить и уберечь. Ей страшно, крупная дрожь вовсю колотит тело. Один из мужчин кладет руку на Машино колено, проводит вверх, приподнимая подол платья, и девушка дергается, с отвращением откидывая ее в сторону. Зря она это делает, потому что такие действия могут только спровоцировать их на открытую агрессию.

– Мальчики, налейте даме чего-нибудь покрепче, а то от шампанского голова болит, – капризно надуваю губы и походкой от бедра направляюсь к диванам.

Наверное, в моменты, когда инстинкт самосохранения и страх пересекаются, человек может открыть в себе разные таланты. Например, внезапно проявить высочайшее актерское мастерство. Вот так и я: на лице улыбка роковой пантеры, а сама готова от страха в обморок упасть.

– Вы позволите?

Не дожидаясь ответа, втесняюсь между Машей и одним из мужчин, теперь, по крайней мере, я рядом с ней, и чувство страха, которое испытывает Маша, возможно немножко отступит.

Залпом пью рюмку коньяка, которую протянул тот самый мужчина, подошедший к нам на улице. Знаю, что это глупо с моей стороны, ведь они могут подсыпать все что угодно в напиток, но хочу, чтобы мое поведение было на все сто процентов естественным, и делаю ставку на то, что совсем уже скоро сюда явится помощь и нас освободят.

Неожиданно шершавая ладонь накрывает мое колено. Я подавляю приступ тошноты и делаю глубокий вдох, а рука тем временем продолжает свой путь вверх по внутренней стороне бедра, царапая кожу, все выше и выше, пока не касается моих трусиков.

Противно настолько сильно, что не могу утаить гримасу брезгливости. Опускаю голову, пытаясь скрыть выражение лица, но потом снова беру себя в руки и поднимаю взгляд, через силу заставляя себя улыбнутся.

– Никогда не обращал внимание на рыжих. А зря.

Где же ты, Игорь? Пожалуйста приди. Я больше не могу-у!

И все-таки существует какая-то сила, невидимая и сверхъестественная, которая воплощает в реальность все мысли и желания, ибо именно в этот момент дверь с сокрушительным ударом вышибают и в комнату врываются несколько человек в черных масках и с автоматами. Все произошло настолько молниеносно, я даже толком не поняла, что случилось, и только когда в дверях появился Игорь, с облегчением вздохнула и всхлипнула, готовая разрыдаться.

Он идет, а вокруг будто все замирает. Шум и крики мужчин становятся приглушенными, и в голове крутится лишь одна мысль: «Мы в порядке, нас нашли и спасли». Хочется побыстрее покинуть это место, и я вскакиваю на ноги. Делаю шаг навстречу Игорю, но осекаюсь, когда холодный взгляд, полный ярости, проходится по моему телу, едва прикрытому красным куском ткани. И от этого пронизывающего до самой глубины взгляда становится в сто раз страшней, чем две минуты назад.

Он снимает с себя пиджак и кидает его Маше.

– Прикройся. На выход. Обе. Живо.

Грозный. До жути злой и сердитый. В глазах столько ужасающего гнева, вселяющего панический страх, что невольно всего лишь на одну секунду в голове мелькает мысль: «Зря я отправила сообщение англичанину, лучше бы сами как-нибудь справились».

Смотрю на разъяренного мужчину, что расхаживает перед нами по просторной гостиной, и не узнаю его, ни капельки, от слова совсем. Его молчание давит, леденит кровь в жилах, заставляет замереть притаившимся зверьком в ожидании нападения устрашающего хищника.

Маша тоже тихо сидит рядом на диване, сжимает мою ладонь в складках пиджака, который так и не вернула отцу. В отличие от нее, я практически голая сижу перед Добровольским, и каждый раз, когда тот бросает на меня взгляд, сжимает кулаки в карманах брюк – я все вижу да-да – сурово хмурится, со свистом выдыхает воздух из легких… В общем, жуть.

Ну скажи же что-нибудь, накричи, если хочешь, разбей о стену хрустальный бокал, виски из которого ты залпом выпил пять минут назад, только вот не надо всего этого: тихих рычаний, сжатых кулаков и грозных взглядов.

– Какого хера вы вырядились в это тряпье? Если ваша цель была выглядеть как дешевые шлюхи, то вам несомненно это удалось.

Ну почему же так грубо? Мне аж обидно стало за сравнение с эм… падшей женщиной. Я, конечно же, знала, что мы выглядим именно так, но, когда тебе в лицо об этом говорят, становится, мягко говоря, неприятно.

– Что вы потеряли в том гадюшнике?

Не кричит и, похоже, даже берет себя в руки. Располагается в кресле напротив, складывает ладони в замок и с прищуром смотрит то на меня, то на Машу.

– Я жду ответ.

– Это я во всем виновата, пап. Прости.

В Машином голосе звучит раскаяние. Оно искреннее, и, более того, я уверена, если бы она знала, чем обернется наш поход в клуб, то отказалась от своей затеи.

– Дальше.

– А что дальше?

– Объяснения, Маша. Я хочу услышать четкое объяснение вашим абсурдным действиям.

– Если бы ты позволил мне встретиться с Русланом, ничего бы подобного не случилось, – выпалила она.

Что же ты дразнишь разъяренного тигра, глупая?

– Русла-ан значит.

Р-р-р!!!

Божечки! А тигр, кажется, жаждет мяса. Кровищи.

– Папа, ну почему ты так категоричен?! Почему не позволяешь с ним встретиться? Я просто хочу поговорить. И все. Разве прошу так много?

Действительно, разрешили бы молодым встретиться. Делов-то. Да хотя бы под присмотром охраны, и можно было б избежать всех этих страстей а-ля лихие девяностые.

– Тебя никто не спрашивал, Ева.

Ой! А разве я сказала это вслух?

– С тобой я лично поговорю. Позже. Наедине.

Боже упаси! Не надо со мной говорить. Ни сейчас, ни позже. Ни тем более наедине.

– Да Ева вообще не причем. Это я ее во все втянула. Она отговаривала уехать, но меня не переубедить, если чего-то хочу. Ты же знаешь.

– Значит плохо отговаривала.

Плохо. Не спорю.

– Переоделись, чтобы от охраны улизнуть?

– Угу. Ты только не увольняй их, пап.

– Уже. Вину чувствуешь, что из-за тебя двое лишились работы? Надо было раньше думать, Машенька.

Меня аж передернуло от этого «Машенька».

– Что в том гадюшнике делали, спрашиваю?

– Так Руслана же искали. Он рассказывал, что часто посещал клуб «Крейсер», вот мы туда и пошли в надежде его найти.

– Клуб «Крейсер», значит.

– Ну да, – неуверенно подтвердила подруга.

Добровольский откидывается на спинку кресла и… как начнет смеяться. Так громко и заразительно, что мне аж самой невольно захотелось к нему присоединиться.

– Маш, а может, он упоминал клуб с названием «Аврора»?

Ну вот. Приплыли.

Как же интересно устроен мозг человека – услышал одно слово, а на подсознательном уровне сочетание сделал с другим.

Смотрю на подругу и по выражению ее лица понимаю, что та, как бы это по мягче сказать, облажалась.

Игорь встает и снова направляется к бару. Если бы имела право, сделала замечание не употреблять больше алкоголь на ночь глядя. Но для него сегодняшняя ситуация наверняка оказалась очень стрессовой, ведь могла пострадать Маша – его единственный родной человек на этом свете. Поэтому все мои замечания, даже мысленные, совсем неуместны.

– Идите спать, – произносит он устало, не оборачиваясь. – Поздно.

Переглядываемся с Машей. Неужели пронесло? Не так все и плохо прошло на самом деле. Как итог – каждый из нас сделал собственные выводы после сегодняшнего вечера.

Обнимаю Машу и тихо желаю ей спокойной ночи.

– Прости меня, – тихо шепчет в ответ на ухо.

– Мы в порядке и это самое главное. Завтра поговорим.

– Куда?!

На полпути к выходу из гостиной меня останавливает грозный голос.