— Они не согласятся разобрать свое сооружение, чтобы пропустить нас, — покачал головой Маффет.
— Не согласятся, да и не смогут при всем желании.
Элайджа внимательно осмотрел груду разнообразной мебели. Здесь было все, от табуреток и стульев до обеденных столов. Вещи держались, беспорядочно опутанные веревкой. Казалось, на разбор конструкции уйдет несколько дней.
— Распряги лошадей. Будь я проклят, если оставлю их мятежникам. Экипаж поставь вон туда, к стене. Скорее всего, его сожгут, но ничего не поделаешь. Сколько у нас грумов? Два? Зови сюда обоих. Пусть переходят на ту сторону и принимают лошадей.
— Рискованно, ваша светлость! Ни одного из коней не учили брать препятствия. Что, если Птолемей споткнется?
— Ерунда! — отмахнулся Элайджа. — Рассуждать некогда. Если Птолемей прыгнет удачно, можно не волноваться: у Галилея все получится.
Спустя пару секунд кучер привел лошадей.
— Джеймс вырос в Лаймхаусе, — сообщил он, — и сможет договориться с местными жителями. Я отправил его вперед.
— Молодец.
— Ваша светлость! — в ужасе воскликнул Маффет.
Но герцог уже решительно обрезал упряжь, чтобы превратить ее в поводья, и легко запрыгнул на спину Птолемея.
— Мне необходимо встретиться с герцогиней! — крикнул он. — Не отставай!
Элайджа направил Птолемея подальше от баррикады, чтобы оставить место для разгона, и снова почувствовал себя мальчишкой: когда-то они с Вильерсом вот так, без седел, часами скакали по полям и перелескам, не пропуская ни одного препятствия, а преодолев очередной барьер, возвращались и прыгали снова.
Птолемей привык работать в упряжи, а не возить всадников, тем более без седла, на голой спине. Он яростно вздыбился, пытаясь сбросить назойливый груз. Элайджа крепко зажал поводья в правой руке, а левой начал гладить коня, пытаясь успокоить. Как только расстояние показалось достаточным, он снова примерился к возвышавшейся посреди улицы, освещенной заревом костров баррикаде.
Птолемей попытался проявить норов, однако Элайджа быстро его угомонил.
— Тихо, — прошептал он. — Не волнуйся, все будет хорошо.
Он отпустил поводья, и Птолемей рванулся вперед, послушно устремившись к заграждению. Элайджа прикинул расстояние, не забыв учесть обманчивый мерцающий свет костров, выбрал точку и резко сдавил каблуками крутые бока.
Птолемей понял команду и мощно прыгнул, подняв хозяина в темное вечернее небо. На мгновение герцогу показалось, что гора мебели несется прямо на него. В опасной близости сверкнул острый медный наконечник: еще немного, и конь пропорол бы брюхо. Но вот гора осталась за спиной, в ушах засвистел ветер, и копыта стукнули о твердую землю. Победа! Препятствие преодолено!
Джеймс уже стоял наготове и сразу принял поводья, чтобы отвести Птолемея в сторону и освободить дорогу Галилею.
— Береги его, — не столько приказал, сколько попросил хозяин.
— Не волнуйтесь, ваша светлость, — успокоил слуга. — Здесь недалеко есть хорошая конюшня; всего две улицы проехать.
— А разве они не перекрыли площадь?
— Нет, сэр. Собираются окружить весь квартал с восемью тысячами жителей. Лаймхаус не любит чужаков, это всем известно. Зато каждый из обитателей чувствует себя в безопасности. Смотрите, вот и караульные.
Действительно, служители порядка грели руки возле костра.
— Нужно как можно быстрее попасть к Темзе, — заторопился герцог, едва Маффет перепрыгнул баррикаду. Сильный жеребец легко перемахнул через нагромождение хлама. — А я понятия не имею, где мы находимся.
Джеймс задумчиво почесал затылок.
— Придется лезть через баррикаду на Брэмбл-стрит, — решил он. — Пожалуй, отдам лошадей Маффету, ваша светлость, и провожу вас. Так будет надежнее.
— Стоит ли беспокоиться?
— Одному вам не дойти, — покачал головой Джеймс. — Эти улицы совсем не похожи на те, к которым вы привыкли. Настоящий лабиринт; недалеко, но заблудиться ничего не стоит.
Баррикада на Брэмбл-стрит выглядела внушительнее первой. В очертаниях сложного, но упорядоченного сооружения просматривался инженерный замысел. Наверху стояли люди с длинными заостренными палками в руках.
— Что это, черт возьми? — не понял Элайджа.
— Копья, — лаконично пояснил Джеймс, пробираясь сквозь плотную толпу.
— Копья? Копья?!
— У некоторых есть и ружья, но в темноте копья служат надежнее. Впрочем, все равно на Лаймхаус уже двадцать лет никто не нападал: надо быть полным идиотом, чтобы сюда лезть. Мятежники обычно доходят до баррикад и сворачивают в соседние улицы. Защитники даже перестраиваются и специально удлиняют заслон, чтобы поймать какого-нибудь безумца.
— И как же мы пройдем?
В пляшущем свете костров герцог заметил, как хитро улыбнулся Джеймс.
— Сейчас увидите, — успокоил он.
Лишь приблизившись к баррикаде вплотную, Элайджа понял, что в основании сооружения оставлен небольшой проход, через который течет нескончаемый человеческий ручеек.
— Эту дыру закроют в последний момент, — пояснил всезнающий слуга и неожиданно закричал: — Посторонись! Дорогу герцогу!
Элайджа вздохнул. Нелепо расхаживать в толпе в парчовом камзоле, парике и башмаках на высоких каблуках, но ничего не поделаешь: титул обязывает.
— Быстрее, — поторопил Джеймс и нетерпеливо подтолкнул господина к проходу. — Говорят, скоро начнется.
— Откуда они знают? — удивился Элайджа и посмотрел на карманные часы. Яхта, должно быть, уже снялась с якоря. Но он должен, должен успеть! Нельзя пропустить встречу с Джеммой!
— Здесь все всё всегда знают, — пожал плечами Джеймс. — Вот Темза, ваша светлость. Сейчас выясню насчет лодки. Подождите немного.
Не прошло и пяти минут, как Элайджа отправил надежного парня обратно к лошадям — на тот маловероятный случай, если какая-нибудь из баррикад все-таки не выдержит натиска, — а сам устроился на узкой лавочке в хлипком суденышке и доверил свою судьбу хмурому лодочнику со странным именем Туидди.
— Должно быть, спешите на большой королевский корабль? — спросил лодочник.
— Да, — подтвердил Элайджа. — Так оно и есть.
— Бунт начнется с минуты на минуту, — заметил Туидди.
Лодка бесшумно скользила по воде. Тихий плеск весел тонул в доносившихся с берега криках.
— Королевская яхта совсем близко, — наконец выдохнул лодочник.
Элайджа стремительно подался вперед и увидел мерцающую в темноте жемчужину. Отсюда, с небольшого расстояния, яхта казалась сказочным видением, явившимся по мановению волшебной палочки. Но на пути к мечте замерли два полуразрушенных тюремных баркаса — самых жестоких, тех, в которых заживо гнили узники в цепях.
— Большинство не выдерживает и года, — хрипло произнес лодочник. Слова прозвучали подобно отчаянному проклятию.
Уже несколько лет герцог Бомон боролся за уничтожение плавучих тюрем.
— Четверть заключенных погибает, не прожив и года, — уточнил он.
От изумления Туидди даже перестал грести.
— Вам известно об их судьбе? А я думал, что богатые ни о чем подобном даже слышать не хотят.
— Я пытался добиться принятия закона о запрете тюремных кораблей. Но проиграл.
— Принятия закона?.. — эхом повторил лодочник.
— В палате лордов.
Лодка медленно двигалась мимо первого из мрачных баркасов. На палубе стояли и ходили охранники. Уж если сам король пребывал в счастливом неведении, то они-то точно знали о надвигающемся бунте. Но вот удастся ли сдержать натиск? Большой вопрос. Оставалось миновать еще один опасный объект.
Туидди плыл так близко к берегу, что тростник склонялся к лицу и непочтительно касался расшитого золотом камзола.
— Тсс, — тихо выдохнул лодочник: голос едва не затерялся в шелесте и плеске.
Элайджа присмотрелся. Красных мундиров на палубе видно не было. Но не удалось увидеть и суеты восставших узников.
— Пусто, — шепнул герцог.
Туидди подплыл к яхте и бросил веревку стоявшему у перил слуге. Тот взглянул на пассажира и быстро подтянул лодку вплотную к борту.
— Сейчас вернусь с герцогиней, — пообещал Элайджа. — Думаю, приключение ей понравится. Продолжим путь…
В этот миг яхта накренилась, словно невидимая могучая рука приподняла корпус и бросила обратно в воду.