Как ни странно, избушка вовсе не выглядит зловещей, унылой и заброшенной.
Тут же становится тепло, до меня долетают ароматы горячей еды.
- Раздевайся, - хрипит Серый, прожигая меня глазами.
Снова в ужасе отклоняюсь, прижавшись к стене, но он, оскалившись совсем не похоже на улыбку – скорее, его искривленные губы напоминают угрозу, просто расстегивает на мне пуховик и вешает его на крючок у стены, - туда, где уже висит верхняя одежда подруг.
Я остаюсь в платье, которое он окидывает взглядом так, как будто бы уже снял и десять раз рассмотрел все, что под ним, - но больше не трогает.
Хотя… Это я, кажется, погорячилась, вдруг решив, что возможен разговор, - пара мгновений – и он уже нависает на меня, впечатывая в стену
- Испугалась? – хрипит громадина прямо мне в лицо, тяжело дыша, - и снова подкашиваются ноги. – Это мы вас вызывали, расслабься, - и снова кривая жуткая ухмылка. – По адресу попали, все нормально.
Я только раскрываю и закрываю рот, - пока он так нависает, даже выдохнуть, не то, что выговорить слова не могу.
- И не дергайся больше, - опять угроза и глаза – почерневшие, злые, жуткие.
- Я… Вы перепутали! – наконец-то голос возвращается, - видно, сказалось, что все-таки вокруг , кажется, нормальные условия. Ну, - да, мужик, конечно, страшный, - ну да кто их разберет, в лесу, может, живет, одичал, - черт его знает. Теперь хотя бы что-то проясняется, - ошиблись они. Девочек каких-то ждали, и с нами спутали. Проституток, не иначе.
- Мы… Мы студентки обычные с девчонками! В клуб ночной ехали праздновать Новый год! Не там свернули, видимо, и заблудились! Отпустите нас, пожааалуйста! А ваши, которых вы ждете, еще обязательно подъедут!
- Опять за свое? Брыкаться? – крепкая рука тут же бросается мне на шею, опускаясь книз, почти до самого выреза декольте на платье, а я – только вжимаюсь в стену, к которой прижата. – Заднюю даешь, - что, не ожидала таких красавцев увидеть, да? – снова скалится. – Думала, гламурные мальчики вас к себе вызвали? Так ты на внешность не смотри, - не обидим. Ночь, конечно будет бурной, но и заплатим так, что месяц работать не придется!
- Мы не проститутки! – выдыхаю, откинув голову к стене, как только его рука опадает с моего тела. – Да я вот вообще ни разу еще с мужчиной не была, ну! – на меня начинает нападать истерика – видимо, она уже сильнее, чем страх. – Мы случайно… Заблудились…
- А девчонка, кажется, права, - огромный дверной проем закрывается проходящим мимо еще одним… Таким же гориллоподобным мужиком. И голос – мерзкий, прокуренный, хриплый, - будто братья-близнецы они, оба жуткие. На улице бы средь бела дня увидела – и то бы отошла подальше.
- Их же пять должно было быть, а тут только трое. Реально, кажется, промахнулись девчонки с адреском.
Киваю, с надеждой глядя на этого второго. Ну, хоть слава Богу, этот Серый тут не один, - разберутся остальные и нас отпустят!
- Да мне по хрену, Иван, - хрипит Серый, глядя на меня совершенно голодным взглядом, от которого я холодею. – Я с бабой сто лет не был. А так даже интереснее, - наклоняется к моей груди, опуская руки на бедра. – Нетронутая, говоришь, да? Будешь знать, как по ночным клубам шататься. Приличные девки дома сидят. Или с мужиками своими ездят.
- Обожди, - явно тяжелая рука ложится на его плечо. – Успокойся, Серый. Если правда нетронутая – порвешь же девку. – И Кобра еще не всех посмотрел. А ты знаешь – он всегда первым выбирает. А целки – так вообще его слабость. Сядь за стол, выпей, поешь, - блядь, праздник все-таки, хоть мы и справляем его у черта в жопе. Обожди пока.
Громила зарычал недовольно, - но все-таки отошел, перестал в стену вдавливать.
А карусель моих мыслей уже замерла, ни на что не надеясь.
Хотя… Может, те самые, которые приехать должны были на самом деле, знают точно, где расположен дом? И, если они приедут, то нас, может, еще и отпустят?
О непонятном Кобре думать не хотелось, - поняла уже, что слушать никто никого не будет.
Им же все равно, - мы или другие. Да и слова его о том, что этот Кобра девственниц любит – никак не вдохновили на какую-то надежду… Хотя… Может, все же случится новогоднее чудо? И они вообще напьются и свалятся под стол, а мы потихонечку уйдем? Они на таких похожи…
Не успела выдохнуть, как этот самый Иван навалился на меня – точно, как Серый перед этим.
- Что, правда, целка? – ухмыльнулся, бегая по моему лицу сальными глазами. – И даже здесь? – на губы опустились его пальцы. – Давай, пососи их, покажи мне, как сосут целки, - хохотнул, а рука поползла уже по моей ноге, к бедру.
- Боишься? – уловил, значит, что тело мое задрожало, а сама – только закрыла глаза, чтобы хоть не видеть перед собой еще одной мерзкой рожи.
- Правильно боишься, - рука остановилась прямо у кромки трусиков, больно сжав бедро. – После Кобры ты уже ни в одном месте целкой не останешься…
В ужасе снова дернулась, - но тот только осклабился.
- Правильно все понимаешь, - навис совсем близко над моим лицом, переместив руку на ягодицы. – Ни в одном месте. Но ты не бойся. После него зато никто тебя больше не тронет. И бабла такого отвалит, что, блядь, на полжизни хватит, - ну, если скромно, конечно. Не обидит.
- Отпустите, а? – цепляюсь за его взгляд, как за последнюю надежду. Ну, - а вдруг?
- Вы же люди! Вы же понимать должны! Случайно мы здесь оказались, а ваши девушки, наверняка скоро приедут! Вот они и рады будут и время с вами провести, и деньгам вашим! А я… Я вообще девственность до свадьбы, для мужа берегу! Отпустите! Пожалуйста!
- Ладно, Золушка, не ссы, - может, и девки еще и приедут, может, и Кобра тебя еще и не захочет. Возни с вами, неумехами, - пальцы пробежались по моим губами, прижимая их до боли. – Только , блядь, не выеживайся и настроение нам праздничное не порть, - и так сидим здесь невесело. Иди за стол, и, блядь, - улыбайся. А там видно будет…
Ноги подкосились, тело, кажется, совсем обмякло. Но… Зато появилась надежда, что все еще обойдется! И в чем-то он прав, - нужно присесть за стол, раз они собираются праздновать, а там… Поулыбаюсь, сделаю вид, что смирилась, а потом, может, и выскользнуть из этого дома удастся!
- Почему Золушка? – выдыхаю осипшим голосом. Черт знает, почему задаю идиотский вопрос. Хотя… Как-то же надо усыпить их бдительность.
- Потому что не хер по ночам по балам шастать, - хмыкнул урод, хлопая меня по задним округлостям. – И ножка у тебя совсем маленькая. И туфельку ты, я смотрю, потеряла, - усмехается, сальным взглядом скользя по моим ногам.
А я и не заметила… Да тут – не то, что туфельку, тут себя саму не заметишь!
- Не боись, вон она, у порога, - хмыкает, а после…
Наклоняется, хватает огромной рукой мою туфельку, и привстав на одно колено, надевает мне на ногу.
- Закоченела вся, - хрипит, сжимая мою лодыжку. – К камину сядешь. Просушиться и согреться тебе надо.
И, забросив меня на плечо, так и тащит в гостиную, к столу. А я – только сжимаю кулаки, чтобы не взвыть от ужаса и безысходности.
Стол действительно ломится от тех самых блюд, ароматы которых долетали до коридора. Но я выхватываю взглядом троих, не считая Серого и Ивана, сидящих за столом мужиков – и мне становится совсем дурно.
Их будто под копирку делали, - все одинаковые, огромные, раскачанные, бритоголовые и изукрашенные шрамами на лицах. У каждого такие ладони, что одним щелчком, кажется, шею свернуть могут. И ржут, - похабно, жутко, когда меня вносят в комнату.
Зато девчонки, я смотрю, уже успели освоиться.
Что-то жуют, смеются над очередной похабной шуткой.
Рука Серого, замечаю, уже на колене у Лики, - а она и не думает ее стряхивать, наоборот, протягивает ему свой пустой бокал, в который он тут же подливает шампанского.
Они что – до сих пор не поняли, зачем нас сюда притащили?
Не видят разве, что это же бандиты, а совсем не добрые самаритяне, готовые с радостью приютить и накормить заблудившихся случайно девчонок? Да что с ними такое?
- Я рядом с Юлей сяду, - цепляюсь руками в плечо несущего меня Ивана. – Там, - киваю головой, - не удивлюсь, если именами нашими никто и не поинтересовался, - ну, конечно, их же всех здесь совсем другое интересует!