Кира Шарм - Моя любой ценой

   Но после вспоминаю услышанный разговор, и тепло в груди превращается в острую льдинку.

   Влад ждет меня во во дворе дома

   Все   такой же взъерошенный, в распахнутом пальто, несмотря на трескучий мороз.

   Странно – охраны нигде не видно. Неужели мы здесь совсем одни?

   И снова – предательский холодок по спине, вонзаясь внутрь. Не к добру он отпустил охрану.

   Смотрит на меня – пронзительно, долго, выдыхая клубы пара. На его волосах пар превращается в корочку инея.

   – Пошли, - обхватывает мою руку своей, - огромной, покрасневшей от мороза.

   Вздрагиваю от этого прикосновения. От того, как он переплетает наши пальцы.

   Разве так ведут себя перед тем, как кого-то убить?

   Мы идем долго, сворачиваем на какую-то совсем невидную тропинку, утопая ногами в снегу.

   – Куда ты меня ведешь? – я наконец не выдерживаю. Слишком долго идем, слишком сильно напряжение во мне, нарастающее в каждым шагом.

   – В одно свое тайное место, - отвечает, не оборачиваясь, только сильнее сжимая мою руку в своей.

   И я не выдерживаю.

   – Влад! – резко останавливаюсь.

   Не могу идти дальше! Кто добровольно пойдет на собственное заклание?

   – Что? Устала? – за все время впервые оборачивается ко мне и хочется отшатнуться от того, как полыхают его глаза. Странной, холодной решимостью. И плотно сжатые губы тоже говорят о ней же.

   – Так будет легче, - подхватывает меня на руки, уверенно и быстро зашагав вперед. Не обращая внимания на хлесткие ветки деревьев, что бьют по его плечам.

   – Влад… Подожди! – изо всех сил сжимаю кулаки.

   – Что, девочка? – не останавливается, только прижимает сильнее, задышав прямо мне в волосы. – Замерзла? Сейчас согреешься.

   – Ты… Ты хочешь меня убить?! – впиваюсь кулаками в его грудь.

   – С чего ты взяла? – останавливается, а я пристально вглядываюсь в его лицо.

   И, пусть против него, такого огромного, у меня почти нет шансов, но сейчас важнее всего не ошибиться. Не знаю, что я буду делать. Соблазнять? Уговаривать? Бежать? Пока не знаю, но так просто я ему не дамся!

   Но на его лице только растерянность и недоумение. А еще… Какая-то странная боль. Будто пронзает все его лицо, бежит рябью по идеально мужественным чертам.

   – Я… Я слышала твой разговор с братом, - голос сам по себе срывается на хрип. – Я все слышала и понимаю, что ты в тяжелом положении. Но! Черт тебя возьми, Влад, ты мне обещал! Я тебе верила! Я … с тобой….

   – Тс…. – резко прижимает мою голову к своему плечу и я слышу, как его дыхание становится слишком тяжелым. – Я обещал. Да, девочка. Я обещал, значит, все будет хорошо.

   И я не знаю, чему я должна верить!

   Голосу его, - такому убаюкивающему, такому уверенному. Или здравому смыслу, который вопит о том, что для него исполнить свое обещание равноценно самоубийству. Ну, с его точки зрения, так точно. Тем более, учитывая, что даже свои на него из-за меня ополчились… Ему сейчас уж точно лишние враги не нужны.

   Он обволакивает меня обманчивой надеждой, ложным чувством безопасности, - или все же я могу ему поверить?

   - Куда ты меня несешь? Зачем? – ногти сами впиваются в его шею.

   А могут и в глаза впиться. Могут, и тогда у меня будет фора. Можно хотя бы попытаться убежать!

   – Тихо, тихо, маленькая. Мы просто с тобой поговорим.

   Слышу удар по двери. Она распахивается с жутким скрипом. И наконец меня ставят на ноги.

   – Входи, - так и остаюсь стоять на пороге, с удивлением рассматривая деревья, полностью спрятавшие снаружи маленький деревянный домик.

   Его и домиком назвать трудно. Маленькая комнатушка скорее.

   – Входи, - Влад захлопывает дверь.

   Сбрасывает пальто, бросая его прямо на небольшой диванчик и направляется к камину.

   Уже скоро начинает трещать огонь, но все еще безумно холодно. Настолько, что не решаюсь снять пуховик. Да и не только из-за холода не решаюсь. Я совсем не понимаю его намерений. Так и топчусь, нервно теребя замок на молнии.

   – Ну же, Даша! Садись, раздевайся. Сейчас будем завтракать.

   Сам колдует над электроплиткой, бросает на сковородку бекон, разбивает яйца, поджаривает хлеб.

   – Я не сяду. Пока ты мне все не объяснишь! Влад! Ты правда думаешь, я вот так спокойно могу сесть с тобой завтракать, не зная, что ты собираешься делать со мной дальше? Влад!

   Мне хочется его встряхнуть. Но, увы, у нас разная весовая категория.

   Если бы за стенами его дома, вдалеке от него меня бы не поджидала верная опасность, теперь еще и усиленная его братом, я бы давно сбежала. Но… Как ни горько признавать, Влад Северов – действительно моя почти единственная надежда на то, чтобы остаться в живых!

   – Я напугал тебя, да? – неуловимое движение, и вот он уже нависает надо мной, почти вжимая в стену. И глаза его – черные, поглощающие саму душу, полыхают, оказавшись слишком близко к моим…

   – Я напугал, или тот разговор, что ты услышала?  Даааашааа,  - рука скользит по моей щеке. Слишком нежно. Слишком мягко. Лаская. И это так не вяжется с угрозой…

    Потемневшие глаза полыхают прожигающим пламенем.

   Зажмуриваюсь, резко дергая головой.

   Так безумно хочется поддаться этой ласке, потянуться ей навстречу… Голова плывет, а сердце колотится так сильно, что готово выскочить из груди и лечь в его руки. Черт! Да оно и так уже в его руках, только трепыхается еще на остатках последнего здравого смысла.

   И не могу…

   Не могу, потому что ни на миг не забываю, - руки, что так нежно, так страстно ласкают, в любой момент способны убить, просто свернуть мне шею.

   Это безумие. Это дурман. Это сводит с ума и разрывает все меня на части.

   Но я должна собрать все крупицы силы. И помнить, кто на самом деле Влад Северов и что он может со мной сделать!

   – Я так тебе противен?

   Распахиваю глаза, изумленно глядя на превратившееся в камень лицо, на челюсти , что сжимаются до хруста, как и кулак его второй руки.

   Ударит? Готовится нанести сокрушительный удар? Сентиментально хочет попрощаться со своей невольной жертвой?

   – Почему молчишь? – рука перестает ласкать, сжимая мой подбородок. Поднимая его вверх, заставляя смотреть прямо в извергающие пламя глаза. – Ты показалась мне очень смелой, Даша. Разве это не так? Даже сбежать пыталась! Не истерила, в слезах не захлебывалась, не пыталась покончить с собой. А теперь не можешь ответить на простой вопрос? Так мерзко, Даша, - его губы почти касаются моих, и я лишь рвано дышу в ответ, чувствуя, как смешивается наше дыхание.

   Ноги подгибаются, в легких катастрофически начинает не хватать воздуха.

   – Так отвратительно?

   Легким касанием трется о мои губы. Слегка проводит, на грани невесомого прикосновения, как перышком.

   А у меня ноги подгибаются и искры уже вспыхивают перед глазами.

   От близости этой одуряющей, от запаха его пьяного, от того, как голосом обволакивает и дрожит хрипотцой в нем какая-то надтреснутость. Бьет по оголенным нервам.

   ­ – Если бы не сделка? М? Не подпустила бы меня к себе? Не позволила бы этого?

   Его рука проникает под свитер, пальцы обхватывают твердый уже вздернувшийся сосок, поглаживая его вершинку немного жесткой подушечкой.

   – И этого, - снова проводит по моим губам своими, уже сильнее, так, что я каждую складочку его невозможно жестких и чувственных губ ощущаю.

   И застонать в эти губы хочется.

   Обхватить мощные плечи обеими руками и притянуть к себе. Чтобы всего, всего ощущать, каждой клеточкой, чтобы…

   Черт, раствориться в этом безумии, сгореть без остатка, до донышка!

   Сладкий яд, самый ненормальный, порочный дурман, - вот кто он на самом деле! С ума сводит, и устоять невозможно.

   – Ничего не позволила бы, да, Дааааша? – рука скользит вниз, по напрягшемуся животу, и все мышцы напрягаются на максимум.

Низ живота, там, внутри, опаляет безумным, диким жаром.

   Под его пальцами меня простреливает насквозь.

   Снова зажмуриваюсь, но наваждения это больше не отгоняет.