Я подскочил к ней и уже хотел схватить за горло, но вовремя остановился:
— Ты что-то знаешь, не так ли, док? Скажи, где она? — настаивал я
— Я не знаю
— Нет, ты знаешь, ты назвала ее по имени… слушай, помоги нам и мы отстанем. — начал говорить я уже спокойнее потому, что Джекс закипал, я, блядь, чувствовал это. — Если ты не скажешь где она, то будешь потом резать ее мертвую на своем столе в подвале и запихивать ее тело в холодильник…
— Я не работаю в морге, Мистер Гибсон, — перебила она меня
— А мне, блядь, насрать…
— Я гинеколог и …
— И мне снова насрать! — перебил я ее, но Джекс толкнул меня локтем прежде, чем я все испортил
— Оставь ее в покое, Гибс, иначе я тебя пристрелю. Уходи, я сам разберусь. — я посмотрел на Джекса, он еле сдерживался, что бы не надовать мне пиздюлей зато, что я так разговаривал с его…. кто там она, его Келли.
— Я буду в тачке, — сказал я и ушел.
Через минут десять Джекс вышел и сел в машину
— Я блядь, тебя прикончу, Гибс, если ты еще хоть раз будешь с ней так разговаривать, я, блядь, тебя …
— Что ты узнал? — перебил я его
— Если еще раз я услышу хоть одно слово…
— Я больше не буду, Джекс, обещаю, а теперь, мать твою, говори уже.
— Ты подстричься не хочешь? — спросил меня Джекс, уже вовсю улыбаясь
— Чего? Совсем ёбнулся? Эта докторша тебя до хорошего не доведет, бросай мужик думать о ней…
— А вот она сегодня была в салоне у Джесс, говорит, там наняли какую-то девушку, и представь себе, Гибс, она рыжая и новенькая.
— Да ты гонишь мужик, она скорее всего ветеринар или …
— Она работает у Джесс, Гибс. Но если ты не хочешь проверить, так это или нет, то поехали в клуб…
— Нет, поехали к Джесс.
Мы подъехали к салону, и я увидел ее тачку. С меня как будто тонна груза свалилась. Я нашел ее… и что теперь? Потащить ее домой, отшлепать ее за непослушание? От этих мыслей член в моих штанах зашевелился, это я понимаю, мой член знает, что с ней делать. И я его поддерживаю.
— Да вылезай ты уже, меня тошнит от тебя, сосунок хренов.
— Пошел нахер, Джекс, — сказал я ему, и вышел из машины. — Подождешь?
— У меня есть выбор? Ты же без тачки, и думаю, она тебя точно не будет сегодня подвозить.
Я вышел из машины и поднялся в салон, открыл дверь и чуть, мать вашу, не проглотил язык, когда увидел ее.
Она стояла спиной ко мне и красила губы у зеркала. Я не мог не заметить, что на ней другая одежда.
Пристрелите меня нахер!
Я не мог оторвать от нее взгляд. На ней были черные туфли на очень высоких каблуках, как у стриптизерш, черные, обтягивающие, ее охуенную попку брюки и белую сарочку с низким вырезом и высоким воротником. Волосы были собраны в хвост, и я сжал кулак, представляя, как накручиваю их на руку и … и, блядь, мой член встал. Наши взгяды встретились в зеркале, на какое-то время она остановилась, но потом снова продолжила мазать красную помаду на губы. И я представил, как эта помада размазывается по моему члену, пока она сосет его, и как она при этом смотрит мне в глаза, и я опять чуть не кончил в штаны от этих мыслей. Эта женщина меня убивала во всех смыслах. Я медленно начал подходить к ней.
— Тебя нет в списке, так что уходи.
— Может обслужешь меня вне очереди? — спросил я и все самые пошлые мысли пронеслись у меня в голове.
— У тебя есть визитка той, которая сможет это сделать без очереди, — все еще стоя ко мне спиной, говорила она. О, да она ревновала!
— Ну зачем идти к той, если ты тут…
— Я тебе не шлюха, Гибс! Уходи сейчас же, у меня клиент через десять минут.
— Если хочешь, что бы я ушел, тогда пойдем со мной…
— Нет, ты не понял. Уходи, Гибс, и не только отсюда, уходи их моей жизни. Я не хочу тебя видеть! Вообще никогда! Я не ищу тебя, я не вваливаюсь к тебе домой, я не прихожу к тебе на работу, чего тебе от меня надо?
Она права. Это не она меня ищет, это не она меня находит, это я постоянно тоскаюсь за ней, это я прихожу к ней, это я, мать ее, хочу трахать ее до потери пульса, это я никак не осознаю, что должен ее оставить в покое, но, блядь, не могу, не хочу! Я уже почти развернулся, что бы уйти потому, что должен покончить с этим, послать ее и жить дальше, трахая кого угодно, кроме нее, как она повернулась и посмотрела прямо мне в глаза. Она, блядь, специально повернулась, что бы увидеть, как я ухожу, но тут я увидел на ее шее тонкий черно-белый шарф, который она завязала специально, что бы скрыть мой засос. Это, мать ее, удар ниже пояса! Прятать мой труд? Я, блядь, ей сейчас покажу.
Я подошел к ней и схватил одной рукой за горло, а второй начал развязывать этот черно-белый материал. Пока она отбивалась от меня и что-то говорила, я снял его и отошел.
— Ты совсем спятил? Гибс, верни мне это, сейчас же…
— А то что? — подшучивал я над ней
— А то, Богом клянусь, я тебя ударю.
— По-моему ты не посмеешь
— Еще как посмею, верни, это мое, Гибс
— Неа
— Чего ты хочешь, Гибс? Хочешь, что бы все сегодня увидели, что у меня на шее? Хочешь, что бы все знали, что я была не одна этой ночью? Или ты хочешь, что бы все видели и знали что это сделал ты? — сказала она, указывая на свою шею. — Может ты и хочешь, но я не хочу…
— Ты, блядь, что меня стыдишься? — я чуть не охренел. Да любая женщина носила бы с гордостью мои засосы, а она хочет их скрыть.
— Я? В смысле? Гибс, я не сплю с кем попало, и не хочу, что бы другие так думали…
— Я по-твоему «кто попало»? Я, блядь… — я запустил пятерню себе в волосы и потеребил их, что я должен сказать, как мне, мать вашу, реагировать на такое? — Это мой город, рыжая, это ты тут «кто попало» тебе ясно? — она меня разозлила, я бы пригвоздил ее к полу и отшлепал хорошенько, что бы вправить ей мозги… хм, а это идея. Я в два шага приблизился к ней, схватил за руку, повернул к столику, схватил вторую руку и заломил за спину, держа обе ее руки своей левой так, что она пригнулась, положила лицо на столешницу и начала кричать.
— Не кричи, рыжая, иначе я затолкаю этот шарф тебе в рот и отъимею твою задницу, — сказал я ей на ушко. Она замолчала, скорее всего, обдумывая мои слова. Но я даром времени не терял, я шлепнул ее по заднице почти со всей силы, она закричала, но попыталась подавить крик, я снова шлепнул ее, но на этот раз не так сильно, она застонала, начала брыкаться, Я знаю, ей больно потому, что моя ладонь пульсировала от моих же ударов, и, скажу вам, я не щадил ее прекрасную попку. Шлепок, еще шлепок, еще шлепок, потом я перешел на другую ягодицу и снова шлепнул ее, она опять вскрикнула, и попыталась освободиться, но чем больше она шевелилась, тем больнее было ее рукам. Я услышал, как она захныкала, еще шлепок, потом другая ягодица, шлепок, шлепок, еще шлепок…
— А ты считай, я хочу знать, после какого удара ты станешь более послушной, и не будешь отвечать мне своим остреньким язычком, — шлепок, еще один, еще шлепок, — А, рыжая, когда ты перестанешь злить меня? Когда ты станешь послушной девочкой? — шлепок, шлепок, еще шлепок, — Думаю, мне каждый день придется тебя наказывать, что бы научить вести себя со мной как надо, — шлепок, еще шлепок. Блядь, даже если бы она сказала, что в жизни больше не ослушается меня, и никогда ни в чем не откажет, я бы все равно не перестал шлепать ее задницу. Она так прекрасно чувствовалась в моей ладони. Шлепок, еще шлепок, то по одной, то по другой ягодице. Она плакала, да ей больно, я слышу ее всхлипы, я чувствую запах ее слез, но я не могу перестать, это как ездить на моем Харли Дэвидсоне, чем дольше едешь, тем больше хочется набирать скорость и не останавливаться. Во мне бушевал адреналин, я просто не хотел останавливаться, а просто не мог. Шлепок, еще шлепок, еще шлепок
— Гибс, прошу.. — наконец, сквозь слезы, начала она говорить, — Прошу… мне больно… — она всхлипывала, — Прошу не надо…
Шлепок, еще шлепок, мне нравилось, как она меня умоляет, и я поднял руку, просто не шлёпнул ее, но она не ожидала и снова напряглась, готовая к удару, но удара не последовало, я просто положил свою руку ей на попку и начал массировать ее. Она съёжилась, потом немного расслабилась от моих ласк.
— Вот так, рыжая, расслабься. — я проводил своей рукой по ее заднице и говорил ей на ушко, — Молодец, ты умница, рыжая. Теперь ты будешь послушной, теперь ты …