— Я не сделаю тебе больно, одним ремнем я завяжу тебе запястья, а второй просуну между завязанным ремнем и закреплю о подвеску, на которой лежит матрас, что бы ты не убежала от меня потому, что я буду долго мучить тебя, буду подводить тебя к краю и смотреть, как ты извиваешься и не можешь дотронуться до себя, что бы облегчить боль от того, что не можешь кончить.
Я ведь не должна соглашаться, правильно? То есть… неправильно… то есть правильно…ох, я запуталась. Такие вещи не должны меня возбуждать, такого не написано в моих любовных романах, это как-то необычно. Но я не знаю, то ли от его слов, то ли от его приказного тона, то ли от того, что это мой Гибсон, я подчинилась. Я легла и подняла руки над головой. Все это было ново для меня, я немного боялась.
— Ты дрожишь. Тебе страшно? — спросил Рэй, и я кивнула. Господи, что я вытворяю? Что я делаю? Неужели я согласна на все, что скажет Гибсон? Почему? Я что совсем из ума выжила? Где мой чертов мозг, когда он так нужен? — Не бойся детка, это не больно, но это мучительно. — сказал Гибсон, завязывая ремень, на моих запястьях. — Это будет так же мучительно, как было для меня, зная, что ты ласкаешь сама себя, когда никто не должен прикасаться к твоей киске кроме меня, даже ты. Ты не будешь кончать ни от чьих пальцев кроме моих, ты не будешь сосать ни чей член кроме моего, — все еще говорил Гибсон, просовывая второй ремень между моими руками и закрепляя его где-то внизу. — Это будет тебе уроком, рыжая.
— Но я не… — попыталась сказать я, но Гибсон перебил
— Молчи, рыжая. Иначе я тебя отшлепаю.
Ну вот, обратно. Все тоже самое! Он меня этим еще больше возбуждает. И как мне промолчать и не сказать, хоть что-то? Я не смогу, я хочу шлепки. Боже, я называла его извращенцем, а оказалось, что я сама такая.
— Я ничего не делала, Рэй. Я просто хотела, что бы ты скорее приехал к ужину и все, клянусь милый. — выпалила я на одном дыхании, от чего Гибсон усмехнулся.
— А какая разница? Твоя попка все равно будет отшлепана.
С ума сойти, видели бы вы моё сердечко, оно уже стояло привязанным к андреевскому кресту и ждало шлепков, заранее подготовив несколько кнутов и флоггеров для этого. Вот кто извращенец, а не я! Я тут вообще не при чем.
Гибсон закончил привязывать меня и обошёл кровать. Он долго смотрел на меня сверху, а потом начал ласкать меня руками, начиная с моих лодыжек и, поднимаясь, все выше и выше. Когда он дошел до середины моих бедер, Гибсон начал медленно раздвигать их в стороны, все еще лаская внутреннюю часть. Я задержала дыхание. Все это совсем непривычно для меня. Рэй приподнял мои ноги, сгиная их в коленях. Потом поднял их так, что мои колени упирались мне в грудь.
— Ты такая красивая, рыжая. — сказал Гибсон, рассматривая то, что было у меня между ног.
А потом, медленно опустился на постель и начал ласкать мой клитор своим языком, ласкать мои складочки, которые припухли от ожидания и возбуждения. Некоторое время он меня просто целовал и бормотал всякие неприличные, но очень сексуальные слова.
— Твоя киска самая вкусная… — я застонала, — Я еще ничего вкуснее не пробовал, детка, — я снова застонала, — я ее всю вылижу… я ее съем, рыжая…
Господи, от его слов я все больше и больше возбуждалась, а он знал, как действуют его слова на меня, и все продолжал их говорить. Все во мне начало сжиматься, спираль в животе начала накручиваться, пока не превратилась в пружину, которая вот — вот лопнит от напряжения, я снова застонала, приподняла попку, хотела, что бы Гибс наконец дал мне то, чего я так хочу. Еще чуть-чуть и я…
— Не-ет, Рэй, прошу, милый, дай мне кончить. — говорила я, хватая ртом воздух и стараясь прижать свои бедра ближе друг к другу, что бы уменьшить напряжение, которое возросло во мне.
Гибсон просто отодвинулся и просто перестал целовать и ласкать меня, но все еще придерживал мои ноги. Я попыталась высвободить руки, но он их так привязал, что я просто тянула за ремни без какого-либо результата. Он смотрел на меня и улыбался, а потом подул на мою мокрую киску, от чего все во мне снова сжалось и я застонала, при этом выгиная спину и приподнимая бёдра. Когда я немного успокоилась и отдышалась, Гибсон снова начал ласкать меня, он опять проводил языком по моим складочкам, лизал и сосал клитор, потом просунул язык в меня. Как же это все хорошо, все приятно. Я немного расслабилась, мне хотелось чувствовать Рэя, я хотела обнимать его, крепче прижимать к себе, но мои руки были связаны, и я не могла этого сделать.
Гибсон, все еще лаская меня, немного ослабил хватку на бедрах и положил мои колени себе на плечи, и начал проникать в меня пальцами. О,Боже, как же приятно он меня ласкал, сгиная при этом оба пальца и, ищя ту самую точку. Когда он ее нащупал и начал тереть, я пыталась сдержаться, не застонать и не закричать, но я бессильна против его ласк. Мой протяжный стон дал мне четкое понимание того, как же я хочу его, как я нуждаюсь в нем. Я пыталась притянуть его ближе к себе потому, что все начиналось закручиваться опять, я хочу кончить. Его ласки перешли на толчки, очень интенсивные и грубые. Я начала извиваться под ним, сжимать его голову бедрами, стонать громче. Я хотела его в себе, но Гибсон снова остановился.
Он просто мучил меня, он сводил меня с ума, я умоляла его, но он был непробиваемым.
— Прошу Рэй, просто трахни меня… — стонала я.
— Хочешь мой член?
— Да, милый, хочу, просто трахни меня.
Гибсон вошел в меня с первого же раза. Я чувствовала всю его длину в себе, я сжимала его член своими мышцами, я не хотела, что бы он выходил из меня. Он положил руки у моей головы и начал вбиваться в меня. Это так хорошо. Я немного успокоилась, чувствуя его в себе, и Гибсон начал вбиваться в меня со всей силы. Вот, чего я так хотела, вот, чего я так ждала. Его член терся о мою точку G, и одновременно его головка касалась моей матки, я просто не могла сдерживать ни стонов ни криков. А Гибсон проталкивался все глубже и глубже, и с каждым его толчком я снова приближалась к оргазму.
— Мать твою, женщина, ты такая … — Блядь! Я даже не знаю как это описать, она такая тугая, такая вся… вся моя. Я трахаю ее так, как никого раньше, и ей это нравится, и мне, блядь, это тоже нравится. Ее киска снова сжимает мой член, она снова близко, она снова хочет кончить, но я вхожу и снова выхожу, на этот раз полностью.
Я слышу ее крик разочарования, я вижу как капают слезы с ее глаз. Я такой мудак, но это только к лучшему, думаю, когда я разрешу ей кончить, она запомнит этот оргазм на всю жизнь.
Немного отдышавшись, я снова вхожу в нее, она стонет, она снова течет. Пиздец, моя девочка так течет для меня. Она извивается подо мной, хочет, что бы я все делал быстрее, она хочет мне помочь, но я не поддаюсь. Я делаю все медленно, и от этого она стонет еще громче, я понимаю, она разочарованна, но я нет. Я приблизился к ее лицу и начал целовать ее в губы. Нет! Я буквально трахаю ее рот своим, и начинаю набирать темп. Она снова сжимает мой член с такой силой, что я сам готов кончить. Я снова выхожу из нее.
— Еще рано, рыжая. — говорю я ей.
Она почти плачет и кричит.
— Я убью тебя Рэй, развяжи меня.
— Неа, — усмехаюсь я над ней, — Я хочу видеть тебя привязанной.
— Ты подлый ублюдок, Гибсон. Зачем ты так мучиишь меня?
— Потому, что я так хочу.
Я все еще смотрю, как она извивается, как она пытается высвободить руки, пытается сдвинуть свои ноги, которые я держу на расстояни друг от друга, она бормочет что-то себе под нос.
— Ты хочешь, что бы я тебя развязал, да рыжая? Но этого не будет. А за твой язычок пострадает твоя попка.
Она остановилась, перестала дергать за ремень. Она замерла.
— Да, детка, я тебя отшлепаю. — сказал я, и схватив ее за бедра, резким движением перевернул ее на живот.
— Нет, Рэй, не смей… — возразила она.
Шлепок, еще шлепок, еще шлепок. Она застонала. Потом начала кричать. Я не жалел ее попку. Шлепок, еще один, еще шлепок. Она мотала головой, потом пыталась отстраниться от меня, и я схватил ее за корсет. Пригодилась чертова красная тряпка. Шлепнув по ее попке еще несколько раз, я снова вошел в нее и начать трахать, я входил в нее со всей силы. Я хотел ее, очень хотел. Почувствовав снова приближение ее оргазма, я вышел из нее. Схватил ее за волосы и снова обрушил несколько шлепков на ее мягкую покрасневшую попку.