— Он тебя любит, доченька. Это видно. И он мне понравился, — сказала мама, улыбаясь, — Такой мужественный и симпатичный. А сколько ему лет?
Я улыбнулась, когда поняла, что он и правда понравился ей.
— Тридцать пять.
— А еще он очень уж бесстрашный, он противостоял папе, держась из последних сил, когда они спорили. Но уважение было написанно на его лице. Не такой уж он и деревенщина, как я думала.
— Мам, — она меня рассмешила, — Я никогда не говорила, что он деревенщина.
— Да? — спросила мама улыбаясь, — Но я не думала, что в том захолустье живет кто-то …
— Мам, — и снова она меня рассмешила. — Там очень хорошо, и красиво. У меня там появились друзья.
— Может потому тебе и стоило поехать туда, как думаешь?
— Не знаю, — пожала я плечами, а потом добавила. — У него будет ребенок от другой. — не знаю почему я это сказала, просто мне хотелось ей открыться.
— Когда ты узнала?
— Позавчера.
— А он?
— Он тоже.
— А что он сказал на это?
— Сказал, что со всем разберется, но… я… даже не знаю, хочу ли этого. Может пусть все так и остается, он там, а я здесь.
— Знаешь, наши с папой отношения не всегда были такими гладкими, как сейчас. Ты ведь знаешь, папа на много старше меня. Да и работал он так, что мог пропасть на несколько дней и даже недель. У него было много связей с женщинами. О некоторых я догадывалась, а некоторые сами мне приходили и рассказывали, я чувствовала себя ужасно. Но он меня никогда не бросал. Да, мы ругались, да, я брала тебя и уезжала от него, но он всегда возвращал нас, потому что любил и тебя и меня. А потом я начала поступать более осмотрительней. Я не ругалась с ним, я просто сметала всех этих женщин на своем пути. Сначала разбила лицо одной, потом поколечила другую…
— Что? Мам ты сейчас о чем? — я бы в жизни не подумала, что такая мягкая и добрая женщина могла повысить голос, а не то что поколечить другого.
— Да, — она улыбнулась. — Меня даже один раз орестовали, но папа внес залог и меня выпустили. Ну ты понимаешь, плюс его связи… — она продолжила, — С мужчиной ссориться не надо, этим ты ничего не докажешь, они все равно перевернут все так, что у тебя не будет никакх оснований винить их, даже если они виноваты. Они выкрутятся из любой ситуации. Покажи лучше тем женщинам, что с твоим мужчиной связываться не стоит.
— Знаешь, тоже самое мне сказала мать Рэя, когда он подарил мне жилет, а на него прыгнула он из подстилок байкеров. — я помолчала, а потом добавила, — Я ей дала пощечину.
— Вау, — мама удивилась, а потом добавила, — Она мудрая женщина.
— Я бы так не сказала, она стерва. — а поморщилась, вспоминая все комментарии, которые она пускала вход.
— Знаешь, доченька, с волками жить по волчьи выть.
Может мама и была права. Ребекка могла стать такой с ними, и Бог знает, что ей пришлось пережить с Католиком и всеми этими шлюхами, которые все время ошивались в баре. Это все могло заколить ее до мозга костей, и потому она относилась с презрением ко всем новеньким девушкам. И не только. В клубе Ангелов Ада, я не встречала ни одной жены байкера, кроме нее. Хотя, я и не знала кто кому кем является. И только сейчас я поняла насколько тяжела была ее жизнь, и что дай она слабину, ее бы загрызли. Она должна быть стервой, что бы удержать своего мужчину. И как только Гибсон подарил мне жилет, она на самом деле дала мне очень важный совет.
Так, стоп! Никакой Гибсон! Никакие Ангела Ада!
Сегодня у меня очень важный день.
Утром я был бодр, как никогда. Конечно же, я наглотался обезболивающих. Этого должно хватить на сегодня. Я предупредил Католика, что меня не будет и выехал на главное шоссе. У меня зазвонил телефон. Это был Джекс.
— Да, — ответил я
— Гибс, ты где, чувак?
— Еду за…
— Да, да, все ясно, молчи, — перебил меня Джекс.
— В чем дело?
— Утром нашли труп Роуз. Ты в этом замешан?
Я притормозил у обочины.
— Что значит труп Роуз?
— Ее застрелили, и я не хочу знать куда ты едешь. Как только будешь на безопасной линии, звони.
— Всё ясно. — ответил я и повесил трубку.
Кто-то убрал Роуз. Блядь! Что нахер происходит? Они мстят мне, или Роуз влипла во что-то, чего я не знаю. Я вышел из машины, бросил телефон на дорогу и несколько раз выстрелили в него. Мой телефон могут прослушивать, мою тачку могут отслеживать. Блядь! Я начал искать маячок, под машиной, над колесами, в машине, под сидениями, я открыл багажник и оторвал всю обшивку, открыл капот и осмотрел все детали. Ничего не было или я не мог найти. Если я поеду в Айову, значит приведу их к рыжей. У меня паранойя! Я понятия не имею, кому еще мешаю, кому еще стою на пути? У меня есть два выхода, рискнуть и поехать в Дайвенпорт или подождать пока все уладится, и только потом привезти ее. Блядь! Я все же решил поехать за ней. Я ее защищу, я все сделаю ради ее безопасности. Но прожить еще один день без нее я не смогу.
Я сел в тачку и двинулся дальше. Плевать на последствия, со мной она в большей безопасности, чем без меня. А еще я хочу знать, что происходит в клубе. Я остановил тачку у ближайшего маркета, купил одноразовый телефон и позвонил на секретный номер Католика.
— Кто это? — послышалось в трубке.
— Авраам, мать его, Линкольн! Кто же еще может быть?
— Пока все спокойно, — сказал Католик, — Никаких требований, никаких намеков.
— Но ты ведь знаешь, что происходит? — конечно же Католик знал. Он хренов детектор всего. Я могу дать голову на отсечение, что он знает какого цвета телефон, с которого я ему звоню.
— Я подозреваю, но еще не уверен.
— Мне приехать?
— Я, блядь, даже не знаю, что тебе посоветовать. Без нее ты не можешь думать, ты не можешь действовать, ты, как сранный овощь в человеческом теле, но, — чуть помолчав, он добавил, — Я не могу гарантировать безопасность никому, Рэй. Наш враг долгие годы продумывал свои действия, я даже не догадывался, — сказал он и снова замолчал. — Решай сам сынок, привилегии изменились, уже не важно, ты человек слова или нет, скоро тут будет хаос. Родители перестанут заботиться о детях, подумай над этим. — и отключил телефон.
Он намекал на что-то. Но на что? Он сказал «хаос» и это я понимаю, «человек слова», «родители перестанут заботиться о детях»? над чем я должен был подумать? Он имел ввиду меня и Роуз, что я отказался от нее и ребенка? Блядь! Католик! Почему он никогда не говорит прямо? Он и Джекс такие одинаковые. И я вспомнил! Как по щелчку! Пиздец! Я вспомнил, когда говорил эти слова президент нашего клуба. Это было ежегодное собрание, и это он сказал Сержу. Блядь! Наркота! Они хотят распростронять наркоту в нашем городе. Я сломал одноразовый телефон и выбросил его в мусорный бак.
— Думай, Гибс, думай. — говорил я сам себе. Я ходил около машины и старался думать, но рыжая, когда она не со мной, я просто не могу этого делать. Я не могу не думать о ней в первую очередь. Она как демон, вселившийся в меня, постоянно напоминающий, что я без нее никто. Я сел в тачку и поехал дальше, через миль сто я развернулся и поехал обратно, как бы я ее не хотел вернуть, ее безопасность важнее. А армянская мафия, она делает огромные деньги на наркоте, она в сто раз богаче байкеров, занимающихся краденными тачками и оружием, она подкупит любого. Может они подкупили Роуз? Она могла рассказать о рыжей кучу всего, моя девочка может попасть под удар, и я снова развернулся и поехал обратно за рыжей. Я выглядел каким-то дебилом, который не мог управлять тачкой. Я хочу ее защитить, но она должна быть рядом. Это, блядь, решено. Я еду в Дайвенпорт. Снова.
Сегодня годовщина смерти моей девочки. Лизи, моя доченька, моё самое большое счастье, сегодня четыре года как ее не стало. Мы с родителями отправились на кладбище, я взяла ее любимую игрушку с собой и положила у надгробной плиты. Мама с папой немного отошли и я встала на колени и тихонько заплакала. Я так давно не была на ее могилке, может моя Лизи думает, что я ее забыла, но это не так. Я каждый день вспоминала ее и ничто не заставит меня забыть о ней.
— Моя девочка, — говорила я сквозь слезы, — Прости, что не навещала тебя, родная. Со мной столько всего произошло. Но теперь я здесь и никуда не уйду, я навсегда останусь с тобой, моя доченька.