Американцев, в свою очередь, отличали кроссовки «Рибок», голубые джинсы и хлопчатобумажные пестрые рубашки. Все они с сосредоточенными лицами жевали резинку. Их жены тоже подобрали наряды по вкусу, – к сожалению, вкусы эти оригинальностью и изобретательностью не отличались: велюровые дорожные костюмы, золотые цепочки, на каждом звене которых читалась буква, а все вместе они составляли имя хозяйки. Почти у всех американок волнистые волосы, окрашенные «перышками», свободно спадали на плечи. Расположившись рядом с мужьями, женщины в который раз перебирали содержимое огромных пластиковых сумок с едой для детей, приготовленной для семичасового перелета. Наготове лежали специальные приспособления для малышей, в которых отцы должны были нести своих чад. Летное поле лежало за стеклянной стеной – расцвеченное огнями, лучами прожекторов, проблесковыми мигалками. Уставшие от ожидания детишки хрустели хлопьями, набивали рты орешками и шоколадками, некоторые задремали, свернувшись калачиком в креслах. Некоторые взрослые тоже жевали что-то, не дожидаясь безвкусного обеда, который им подадут на борту на пластиковых подносах.
Для каждого из них предстоящее путешествие, как подумала Габриэла, было лишь преодолением расстояния в несколько тысяч миль или способом убить время. Для нее же этот полет означал расставание со всем, что она любила, что представляло в ее жизни хоть какую-то ценность.
Глядя на летное поле, на взлетающие и садящиеся самолеты, Габриэла вдруг подумала, какими маленькими и беззащитными они кажутся в небе и трансатлантический перелет не такая уж и безопасная вещь. На мгновение ей представились газетные полосы с фамилиями погибших при аварии пассажиров, и среди них и Карлуччи-Моллой.
Габриэла скользнула взглядом по залу ожидания и обратила внимание на служащую авиакомпании, сидящую за столиком с таким серьезным и загадочным видом, будто она знала о неисправности в гидравлической системе самолета, но решила не пугать этим сообщением томящихся пассажиров. Габриэла стиснула кулаки, отгоняя бредовые мысли, которые, скорее всего, были вызваны тем душевным разбродом, в котором она пребывала.
Африканцы в ярких одеждах заняли место на диванчике напротив Габриэлы. Один что-то шептал на ухо другому, а тот кивал головой и скалил зубы в дурацкой ухмылке. Заглянув в рекламную брошюру, Габриэла узнала, что фильм, который будут показывать во время полета, называется «Безумный» – как раз соответствующий ее теперешнему состоянию ума. В рекламном проспекте любезно пересказывалось и содержание фильма – американскую туристку похищают во время ее пребывания в Париже. Как бы ей хотелось, чтобы такое случилось с ней. Но только при том условии, чтобы ее похитителем был Ник Тресса!
Габриэла еще раз оглядела зал ожидания, и ее кольнула мысль, что, кроме нее, в помещении нет одиноких людей. Она посмотрела в сторону и увидела парочку, жадно целующуюся возле стены, справа от нее маленький ребенок баловался на коленях у матери, чуть поодаль какой-то мужчина бережно положил руку на живот беременной жены. У выхода на посадку устроились на диване двое пожилых людей. Каждый из них листал свой журнал, но рука немолодой дамы покоилась на худом колене мужа.
Слезы, вызванные невеселыми мыслями, навернулись на глаза.
Наступает момент для каждой женщины в зрелом возрасте, когда утраты не ограничиваются только родителями, и не только разрывом материнских связей с повзрослевшими детьми, а теряются постепенно надежды на то, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего. Иногда старые раны залечиваются сами по себе, без участия тех, кто хотел бы помочь. Для Габриэлы Карлуччи-Моллой, в прошлом непутевой дочери и неудачливой матери, самым решающим, самым целебным средством было бы отбросить все сыгранные ею в жизни роли и зажить жизнью женщины своего сорокалетнего возраста. И начать это без промедления, здесь, в зале ожидания в аэропорту Кеннеди. Оставить глупые иллюзии о какой-то культурной миссии, которой она себя посвятила, отмести смешные надежды, что она найдет счастье и покой в чужой стране. Довольно испытывать судьбу, надеясь, что она с ловкостью Гудини сможет выпутываться из любых передряг и навешанных на нее цепей.
Сорок пять минут до взлета. Пятнадцать до объявления посадки. К этому моменту Габриэла уже полностью убедила себя, что пребывание здесь, в аэропорту, противоречит всем ее желаниям и далее невозможно. Каждая клетка ее тела, каждый нерв стремились к человеку, которого она любила.
Вскочив с места и повергнув соседей-африканцев в такое изумление, что они сразу прекратили свои перешептывания, Габриэла, подхватив свою ручную кладь и плащ, устремилась к столику служащей «Эйр Франс». Она старалась говорить как можно спокойнее, но, если бы ее видел сейчас кто-нибудь из знакомых, он бы догадался, что она находится на грани истерики.
– Простите, но я передумала. Я не хочу лететь в Париж этим рейсом.
Служащая оставалась внешне спокойной. Она окинула Габриэлу с ног до головы внимательным, изучающим взглядом.
– Вы уже сдали багаж? – спросила она.
– Да, но какое это имеет значение? – В панике Габриэла теребила ремешок сумочки.
– Потому что существуют определенные правила провоза багажа без пассажиров на трансатлантических рейсах. – Она поджала свои ярко накрашенные губы и решительно добавила: – Вынуждена вас огорчить, вам придется пройти на борт.
– Заберите мой багаж из самолета, – вспыхнув, потребовала Габриэла.
– Это приведет к задержке рейса.
Услышав слова «задержка», многие из ожидающих пассажиров с любопытством, а некоторые с тревогой стали смотреть на двух женщин.
– Послушайте, если это так сложно, пусть мои чемоданы слетают в Париж, а потом вернутся обратным рейсом. – Она улыбнулась, пытаясь подавить дрожь в голосе.
– Боюсь, вы меня не поняли, – с преувеличенным спокойствием ответила дежурная компании. – Существуют правила, которым мы должны следовать, и определенные предосторожности, которые должны соблюдаться. В их число входит запрещение провоза багажа, не имеющего хозяина.
– Тогда снимите мои чемоданы! – раздельно и четко выговаривая слова, заявила Габриэла.
– Это займет не менее двух часов. – Терпению девушки пришел конец, и она выкрикнула эти слова в лицо Габриэле.
– Тогда пусть мой багаж летит без меня! – Внезапно до Габриэлы дошло, в чем заключается сложность ситуации, и она холодно спросила: – Неужели я похожа на личность, способную подложить бомбу в чемодан?
Слово «бомба» привлекло внимание пассажиров, многие покинули свои места и подошли ближе. Служащая же смотрела на Габриэлу, словно перед нею была сумасшедшая.
– Если бы мы знали, как выглядят люди, закладывающие бомбу в самолеты, то никаких бомб никогда бы на самолетах не было.
Она сделала паузу, во время которой огляделась по сторонам, словно ожидая одобрения произнесенной ею тирады, но окружающие хранили молчание, а где-то в глубине зала ожидания возникала паника.
Габриэла собралась с духом:
– Я не хотела доставлять вам затруднения и нарушать ваши правила, но я передумала. Имею я право изменить свое решение?
– Может быть, вы мне объясните, в чем ваша проблема, и я смогу помочь вам ее разрешить? – Служащей очень хотелось разрядить напряженную обстановку. – Тогда мы сможем избежать серьезных осложнений.
Габриэла прекрасно ее понимала, но ничего не могла с собой поделать:
– Проблема только в том, что я передумала, вот и все.
– Вы больны? – Девушке разговор давался с трудом, она нервно постукивала пальцами по столу.
– Действительно, я чувствую себя неважно, но мне кажется, что это чисто нервное.
– Мне вызвать доктора?
Габриэла отрицательно покачала головой, облокотившись о стойку:
– Не надо. Со мной все будет в порядке, как только я уйду отсюда, с чемоданами или без них.
За спиной Габриэлы уже собралась толпа, слышалось недоуменное перешептывание.
– Вы по-прежнему настаиваете на своем? Если да, то я обязана сделать объявление, – решительно предупредила служащая Габриэлу. – Через десять минут мы должны быть на борту самолета.
– Я не полечу, – твердо заявила Габриэла, внезапно осознав, что борется за то, что является единственно важным в ее жизни.
Искорка тревоги вспыхнула в накаленной обстановке зала ожидания, когда Габриэла подхватила свои вещи. Служащая «Эйр Франс» восприняла это как переход к решительным действиям.