Эти слёзы и разжалобили, в конце концов, Элену.
– Ладно, – сказала она, – завтра поедем с тобой к Педру, объясним ему всё и послушаем, что скажет он.
Педру болезненно переживал гибель Ингрид. Даже смерть Алесиу он перенёс легче, поскольку она была естественной и вполне предсказуемой. На похоронах Ингрид Педру вдруг осознал, что оборвалась последняя ниточка, связывавшая его с детством, юностью и с этой фазендой, принадлежавшей теперь совсем чужим людям. И хотя рядом стояли дочери Алесиу, одна из которых была для Педру и кровной роднёй, и любимой женщиной, его всё равно не покидало чувство сиротства и печали о прошлом, безвозвратно канувшем в Лету.
Это состояние Педру чутко уловила Синтия, увидев его вскоре после похорон.
– Мне кажется, ты нуждаешься в помощи, в чьём-то участии, – сказала она. – Хочешь, я тебе помогу? Ты устал от хлопот, от горя, это понятно. Так расслабься немного, отдохни, поплачь, наконец!
Педру криво усмехнулся:
– Поплакать? А ты знаешь, сколько лет я не плакал? По-моему, я уже разучился это делать.
– А ты попробуй, у тебя получится! – в тон ему ответила Синтия. – И сразу почувствуешь облегчение. Хватит уже изображать из себя каменную глыбу!
– Да я ничего и не изображаю, – сказал он просто, без всегдашней строптивости. – Я привык оставаться сильным в любых обстоятельствах, но сейчас мне и правда очень худо. Я почувствовал себя одиноко, в какой-то тяжкой пустоте... Сначала умер дядя, теперь вот не стало Ингрид... А ведь только они и были на самом деле моей семьёй!
– Но у тебя есть Ирис, есть Элена и её семья, – напомнила ему Синтия. – Это совсем другое! – возразил Педру, и Синтия отважилась затронуть тему, которой прежде, никогда не касалась в разговоре с ним:
– Ты можешь создать и собственную семью – жениться, стать отцом. Разве не пора об этом подумать? – Педру ничего ей не ответил, и она тотчас же попыталась обратить всё в шутку: – Ну, а если не хочешь жениться, то позволь себе, хотя бы скупую мужскую слезу – тайком, дома, когда никто не увидит...
Её советом Педру воспользовался в тот же вечер, когда вновь рассматривал в одиночестве старые семейные фотографии.
К этим фотографиям его тянуло неодолимо. А кроме них, Педру обнаружил в той бесценной, всплывшей из небытия коробке ещё и давние письма Элены, которые она писала уже после своего вынужденного отъезда с фазенды, почти не надеясь получить от него ответ.
Смысл этих писем лишь теперь стал понятен Педру, и он с горечью думал о том, что сам когда-то по глупости отказался от своего счастья, обидевшись на Элену и не поверив в искренность её чувств. Неудивительно, что она до сих пор его так и не простила полностью, и вряд ли когда-либо простит.
Так размышлял Педру, не веря больше в себя и в возможность собственного счастья. Он даже не предпринимал никаких попыток для сближения с Эленой и потому очень удивился, увидев её как-то вечером на конюшне:
– Элена?! Какой сюрприз! Ты ищешь меня? А я уж думал, что никогда тебя здесь не увижу. Ну, пойдём ко мне! Посмотрим те фотографии, о которых я тебе говорил.
– Да, пойдём, – согласилась Элена, – только я приехала сюда по другому поводу, из-за Ирис.
Услышав, чего от него хочет Ирис, Педру прямо сказал Элене:
– Это невозможно! Во-первых, у меня нет свободного места, а во-вторых, мы не должны потакать ей во всём. Иначе окажемся в дураках. Ты ещё не знаешь, на что способна эта взбалмошная девица!
– Но у неё сейчас такое горе! Может, ей, и правда легче будет пережить его здесь? Она говорит, у тебя есть две комнаты, в которых можно сделать ремонт... – Сделать-то можно, и Алму на это можно уговорить, только если Ирис ко мне переедет, её потом отсюда уже не выгонишь!
– Нет, как только она что-нибудь выкинет, я тут же заберу её! – пообещала Элена.– Теперь я несу за неё ответственность.
– Не только ты, – вздохнул Педру. – Я тоже обещал Алесиу незадолго до его смерти, что буду помогать Ирис... Ладно, завтра поговорю с Алмой. Надеюсь, она не будет против.
– Спасибо, – растроганно произнесла Элена. – Я знала, что ты поймёшь меня правильно.
Она была искренне благодарна Педру за понимание и, конечно же, не смогла ответить отказом на его приглашение – зашла к нему в дом, и они долго рассматривали старые фотографии, вспоминая свое детство и юность, но избегая разговоров об их любви.
Один из снимков Элене особенно приглянулся, и она попросила Педру:
– Подари мне эту фотографию, где мы с тобой вдвоём на велосипеде!
– Нет, это часть моего личного архива, – неожиданно упёрся он.
– Ладно, я сделаю копию и верну её тебе, – пошла на компромисс Элена, однако Педру и это не устроило:
– Ни за что на свете! Она будет храниться только у меня! А если ты захочешь посмотреть на неё снова, то заходи.
– Это приманка? – усмехнулась Элена.
– Нет, это гарантия того, что я хоть иногда буду тебя видеть, – ответил Педру, проникновенно глядя ей в глаза.
Элена отвела взгляд в сторону и направилась к выходу. Педру остановил её, осторожно взяв за руку.
– Я пошутил, – сказал он. – Можешь взять эту фотографию. И другие – какие захочешь! А ты ответь мне всё же на тот вопрос, что я задал, когда мы приехали к тебе с Ингрид. Помнишь? Я спросил, скучаешь ли ты по нашим прежним отношениям...
И опять, как и прошлый раз, Элена ушла от прямого ответа, поскольку и сама его не знала.
Домой она вернулась грустной, зато Ирис запрыгала от радости, узнав, что будет жить у Педру.
– Алма разрешит ему взять меня, я не сомневаюсь, – сказала она Элене. – Но тебе придётся подождать, неделю-другую, пока там сделают ремонт, –напомнила ей Элена.
– Ерунда! Мы вдвоём с Сокорру сами сделаем его дня за два, – ответила Ирис и помчалась к Зилде, чтобы сообщить радостную весть. – Ты знаешь, Педру согласен, я буду жить с ним!
– Как это – с ним? – изумилась Зилда. – Будешь спать с ним и одной комнате? А может, и в одной постели?
– Нет, конечно, – с сожалением ответила Ирис. – Я буду жить в одной комнате с Сокорру, но в доме Педру! А потом... – она озорно сверкнула глазами, – а потом, со временем, переселюсь и к нему!
Во время панихиды, заказанной Эленой в той церкви, где Ингрид молилась незадолго до своей смерти, был небольшой эпизод, на который никто, кроме Капиту, не обратил внимания: Камила снова почувствовала себя плохо и поспешила на свежий воздух.
Капиту вышла вместе с ней, усадила Камилу в тени под деревом и принесла ей воды.
– Спасибо, – сказала та, переведя дух. – Это, наверное, от цветов, которые там стояли в вазах. Такой резкий запах, меня просто затошнило!
– Я бы на твоём месте сходила к врачу, – многозначительно произнесла Капиту, но Камила не придала её словам должного значения.
А спустя несколько дней она сама пришла к Капиту и спросила растроганно:
– Скажи, когда ты ждала ребёнка, тебя тошнило, например, от запаха духов или... цветов?
– Ты беременна? – догадалась Капиту. – Я подумала об этом ещё тогда, в церкви.
– Я точно не знаю, но у меня задержка.
– Ты что, не предохраняешься?
– Я думаю, это могло случиться в тот день, когда мы с Эду поехали в Аигру, а потом... В общем, у меня вскоре должны были начаться месячные, и я решила, что ничего страшного... А может, я зря волнуюсь?
– Это очень просто проверить. Сходи в аптеку и купи тест на беременность, – посоветовала Капиту.
– А он надёжный?
– Более или менее. Но если результат окажется положительным, то можно сдать кровь на анализ, и тогда ты будешь точно знать, ложная это тревога или нет.
– Боже мой! Мне страшно, Капиту!
– Не бойся, идём в аптеку!
Тест на беременность дал положительный результат, а последующий анализ крови лишь подтвердил его, и у Камилы не осталось никаких надежд на возможную ошибку.
Она горько заплакала, не зная, что же делать дальше. Рассказать обо всём Эду? Нет-нет, ни за что на свете! Он подумает, будто его нарочно загнали в эту ловушку.
– Но будет гораздо хуже, если он сам догадается, что ты беременна, – заметила Капиту.
– А ты думаешь, он догадается? – задала глупый вопрос Камила. – Впрочем, я понимаю: рано или поздно...
– Если ты не решаешься открыться Эду, то сначала скажи Элене. Она поможет тебе найти правильный выход, – дала ей дельный совет Капиту.