Анна Альварес - Мудрость любви

И вот теперь Элена ехала к нему, исполненая благодарности за это, пусть и не осознанное им, проявление отцовства. Ехала и думала о том, что, наверное, так бывает в нормальных семьях: взрослая дочь проводит вечер со своим женихом, а её родители утешаются обществом друг друга, вспоминая молодость и мечтая о внуках.

На конезавод она приехала уже в сумерках, когда с окрестных лугов повеяло свежестью и ароматом ночных цветов, к которому примешивался терпковатый запах молодого сена, сложенного в аккуратный стожок совсем по-деревенски.

– Ты и правда живешь тут как на нашей старой фазенде, – сказала Элена изумлённому Педру, не ожидавшему увидеть её здесь в этот действительно прекрасный вечерний час.

– Да, согласен, – ответил он, широко улыбаясь. – И ты великолепно вписываешься в этот пейзаж!

Так, с воспоминаний о фазенде, и начался их разговор. А закончился он объятиями, поцелуями и страстными признаниями Педру:

– Я любил тебя всегда, Элена! И на Силвии женился только потому, что хотел вытравить тебя из своей памяти, из своего сердца! Но теперь мы не должны, не имеем права снова потерять друг друга. Ты очень нужна мне! Останься здесь хотя бы до утра...

– Нет-нет, – отвечала она, боясь утратить над собой контроль. – Я поеду домой... Ирис, наверное, уже там, раз её нет здесь...

А Педру продолжал уговаривать её, всё больше распаляясь:    

– Ты же сама знаешь, что наша любовь была не просто юношеским увлечением. Она до сих пор жива!

– Это тебе только так кажется, – упорно возражала Элена – и ему, и прежде всего себе. – Невозможно дважды войти в одну и ту же реку.

– Так я ведь говорю о будущем, а не о прошлом! – гнул своё Педру. – Знаешь, в последнее время я часто думаю о том, что мы с тобой могли бы ещё и ребёнка завести!

– Бог с тобой! – отпрянула от него Элена. – Ты же всегда боялся иметь детей. Даже не так давно, когда умер папа, ты говорил мне там, у водопада, что дети не интересуют тебя.

– Я говорил о детях вообще... А если бы это был твой ребёнок, то есть наш... Ну, ты меня понимаешь, – сбился от смущения Педру. – Словом, дай мне только шанс, и я его не упущу!

Элена печально усмехнулась:

– Нет, слишком поздно, Педру! Ничего уже нельзя ни вернуть, ни повторить, ни начать заново. Пусть всё остаётся так, как сложилось.

Ей действительно в тот момент вдруг стало ясно, что она не хочет никаких перемен, связанных с Педру. Слишком много душевных сил отняла у неё та горькая любовь за долгие годы разлуки. Так много, что их совсем не осталось для ещё одной попытки к сближению.

– Прости, Педру, – сказала она, уходя, – сегодня был трудный день, я устала. К тому же мне обязательно нужно поговорить с Ирис. Возможно, завтра я сама перевезу её к тебе. А ты уж тут присмотри за ней, пожалуйста. Что же делать, если они с Камилой не могут ужиться под одной крышей!

– Я тоже не уверен, что смогу выносить Ирис в своём доме, – проворчал Педру. – Но попытаюсь, обещаю тебе. Мы ведь не можем рисковать здоровьем Камилы и её будущего ребёнка!

Дома Элена узнала от Зилды, что Ирис пришла поздно, тихо прошмыгнула к себе в комнату и, похоже, уснула.

– Хорошо, пусть спит, – сказала Элена. – Я завтра с ней поговорю.

А утром выяснилось, что Ирис успела собрать вещи и уехать ещё до того, как Элена проснулась.

– Конечно, ей стыдно смотреть нам в глаза, – прокомментировала это обстоятельство Камила. – Надо открыть все окна, чтобы поскорее выветрился её дух!

– Камила, не заводись! – одёрнула её Элена. – Это вредно для твоего здоровья, вредно для ребёнка. Ты должна думать прежде всего о нём.

– Я уверена, что теперь, когда эта змея съехала от нас, моему ребёнку больше ничто не угрожает, – безапелляционно заявила Камила, а Элена отозвалась более осторожно:

– Дай-то Бог, дай-то Бог!..

О здоровье Камилы и её будущего ребёнка в то утро говорили и в доме Алмы.

За завтраком она дотошно расспросила Эду о состоянии Камилы и пришла к заключению:

– Тут дело не только в беременности. Мне кажется, у Камилы вообще слабое здоровье. Меня и раньше настораживала её болезненная бледность.

– Тётя, перестань, – поморщилась Эстела. – У тебя всегда так: стоит человеку только чихнуть, а тебе уже кажется, что он на краю могилы!

– Да, тётя, не надо паниковать, – поддержал сестру Эду. – Я провёл с Камилой весь вечер, и колики за это время ни разу не повторились.

– Это замечательно, – согласилась Алма. – Но я всё равно считаю, что Камила неправильно питается. Послушай, Эду, у меня есть знакомый диетолог...

– Спасибо, тётя, – прервал её Эду. – Камила сейчас наблюдается у хорошего гинеколога, и пока для неё этого достаточно!

Алма обиделась и призвала на подмогу Данилу:

– Ты слышал? Слышал, как они со мной разговаривают?!

– Они тебя не понимают, любовь моя, – сочувственно произнёс Данилу, но в уголках его глаз затаилась озорная усмешка. – Где им понять, что ты печёшься об их же благе! Только я один могу понять, какая ты заботливая: у тебя даже мои сигары на учёте!

Этой шуткой он умело разрядил обстановку. А упоминание о злосчастных сигарах теперь воспринималось как невинная шутка лишь потому, что конфликт, возникший из-за наследства, был в конце концов улажен мирно и, можно сказать, полюбовно. Племянники по собственной инициативе переоформили на имя Алмы дом, в котором она привыкла чувствовать себя хозяйкой, и конезавод, процветавший только благодаря её усилиям, а кроме того, поделились с ней деньгами, скопившимися за десять лет на их банковском счёте.

Алма была так тронута благородным и справедливым поступком племянников, что сама, без какого-либо принуждения с их стороны, стала ограничивать Данилу в потреблении сигар и шампанского. Поэтому и камешек был брошен как раз в её огород. Но Алма не сочла нужным отвечать на этот выпад Данилу. Она предпочла ввязаться в новый спор с Эду.

– Я считаю, нам пора всерьёз поговорить о свадьбе, – сказала она, строго глядя на племянника. – Составить список гостей...

– Тётя, у тебя одно на уме! А я уже опаздываю на работу, – попытался отмахнуться от неё Эду, но не сумел.

– Ты что, уже не собираешься жениться? – задала провокационный вопрос Алма.

– Собираюсь, – вынужден был ответить Эду.

– А когда? Ты хочешь дождаться, пока Камила будет на девятом месяце? Нет, дорогой, со свадьбой тянуть нельзя. Но прежде мы должны устроить помолвку.

– Тётя! К чему это? Все и так уже знают, что Камила беременна. Ты хочешь созвать гостей для того, чтобы они лишний раз об этом посплетничали, глядя на нас с Камилой?

– Нет, мы просто пригласим на коктейль самых близких друзей и объявим о свадьбе!

– А по-моему, достаточно разослать приглашения, – возразил Эду. – Всем и так станет понятно.

– Нет! – упёрлась Алма. – Я лучше знаю, как устраивать такие дела. К тому же на этой свадьбе я в какой-то мере буду представлять и твоих родителей. А если бы они были живы, то непременно приняли бы мою сторону, я точно знаю!

Эду понял, что спорить с ней бесполезно, и в конце концов согласился на коктейль – к великой радости Данилу, который уже соскучился по обилию шампанского на обеденном столе.

Приглашение на коктейль Элена восприняла без восторга. Идти в дом Алмы, общаться с её друзьями? Нет уж! Слишком свежи в памяти лицемерные ужимки Глории, Клейди, Родригу и других членов свиты, неизменно сопровождавших Алму повсюду. Ещё недавно именно эти люди приветствовали Элену в качестве возлюбленной Эду, рассыпаясь перед ней в комплиментах и тут же отпуская язвительные шпильки у неё за спиной. А теперь они будут приветствовать её в качестве мамы невесты, и говорить, какой прекрасный у Камилы жених? Наверное. Так, во всяком случае, им положено вести себя по сценарию, придуманному Алмой. Или, может быть, не Алмой, а самой жизнью, которая свела однажды Эду и Камилу, чтобы соединить их в браке? Да, всё так, но идти к Алме у Элены не было никакого желания, о чём она и сказала дочери:      – Пойми, я буду чувствовать себя там не в своей тарелке.

– Но там же будут не только друзья Алмы, – возразила ей Камила. – Она сказала, что пригласит Мигела. А я позову Фреда, Педру, Капиту – как мою свидетельницу на свадьбе.