– Эду считает, что Алма погорячилась, хотя никто из нас, разумеется, не одобряет поступка Данилу. И всё-таки лучше было бы для неё самой, если бы она смогла его простить. Они столько лет уже прожили вместе, прекрасно ладили. Алма вряд ли найдёт себе ещё кого-нибудь, с кем ей будет лучше. Значит, нужно проявить понимание...
Педру слушал рассуждения Камилы и прикидывал их на себя: у него был большой опыт холостяцкой жизни, и, женись он снова, ему, пожалуй, тоже пришлось бы трудновато. Менять свой привычный уклад в таком возрасте трудно. Очень трудно.
Он, в свою очередь, развлекал Камилу рассказами о горных тропах, водопадах, удивительной красоты девственных лесах.
Камила слушала как заворожённая.
– Вот ты поправишься, и поедем, – обещал он. – Возьмём по лошадке, и в путь. Ты – выносливая, выдержишь. Я ведь не домосед, для меня сидеть дома – нож острый!
– Мне почему-то кажется, что я могла бы с тобой путешествовать, – сказала Камила. – Может, я тоже не домосед?
– Это было бы здорово! – обрадовался Педру.
– Я иногда вижу такие дивные сны, словно весь мир объездила! Может, в другой жизни мы с тобой были отцом и дочкой?
Про другие жизни Педру ничего не знал и поэтому не стал отвечать, зато по миру он поездил и снова стал рассказывать о своих путешествиях.
– А мне пока предстоит другая поездка, – вдруг погрустнела Камила. – Я возвращаюсь в больницу. Пора проводить новый курс лечения.
– Мужайся, – попытался ободрить её Педру, – мы с тобой ещё постранствуем!
Камила вернулась в больницу, и Элена была рада этому: её девочку поддержат, она должна набраться сил и терпения, чтобы выдержать целых девять месяцев. Сама же Элена не спешила никому ничего говорить потому, что её внутреннее ощущение должно было получить медицинское подтверждение, и тогда... Но почему-то Элене было очень страшно, и она никак не могла набраться решимости. Побывав у врача и получив подтверждение, что она в самом деле беременна, Элена пошла в церковь, где не была уже давным-давно. Ей непременно нужна была поддержка для того, чтобы переступить порог двадцатилетнего молчания.
Священник внимательно выслушал её и сказал:
– Мужества придаст тебе только вера. Верь, что Господь любит тебя и поможет тебе во всём. Ты задумала такое дело, которое не может осуществиться без Его помощи, проси Его, и Он поможет тебе. Попроси у Него прощения за свои заблуждения и ошибки, открой Ему своё сердце. Он простит тебя, и к тебе придут силы и мужество, которые необходимы для того, чтобы развязать тот узел, в который превратилась твоя жизнь.
И Господь в самом деле дал Элене силы, она позвонила Педру и попросила его приехать в церковь. Голос у неё был такой необычный, да и поступки в последнее время тоже, поэтому Педру не стал раздумывать и тут же поехал.
Элена сидела на скамье и смотрела на статую Девы Марии, когда Педру подсел к ней.
– О чём таком святом ты хотела поговорить со мной, что позвала меня в церковь? – спросил он.
– Мне казалось, что мы с тобой любили церковную обстановку, – отозвалась Элена. – Помнишь, сколько раз мы встречались в нашей часовне?
– Но совсем не для того, чтобы молиться, – с невольным смехом откликнулся Педру, припомнив их встречи. – Я не думаю, что ты позвала меня сюда для того же самого!
Элена с упрёком взглянула на него.
– Ни малейшего почтения к святыням, – упрекнула она его.
– Я не изменился, Элена, каким был, таким и остался.
– А я очень изменилась, Педру, – сказала Элена.
– Я знаю, – кивнул он, – и хотел бы тебя понять.
– Я нашла смысл жизни в детях, – продолжала она, на ощупь строя мостик к Педру, к их прошлому, которое наконец-таки должно было соединиться с настоящим.
– Поэтому я никогда и не хотел иметь детей, – с живостью откликнулся Педру. – Дети отрезают человека от всего остального мира! Я вижу это по тебе, по своим друзьям, даже, по доне Алме. Все вы думаете о своих отпрысках по двадцать четыре часа в сутки. Я этого понять не могу! Как можно так сосредоточиться на одном человеке, пусть даже он твой ребёнок?
Педру смотрел на Элену с таким искренним недоумением, что она поёжилась и снова обратилась за помощью к Деве Марии, прося поддержать её и дать сил.
– Ты можешь узнать, как это бывает, – сказала она с необыкновенной осторожностью.
– Никогда! – с той же живостью отказался Педру. – Мне и в молодости они не были нужны, а уж в старости! Чтобы кто-то плакал под боком, болел – то понос, то запор? Нет уж! Я вообще тебя не понимаю, Элена, пригласить меня в церковь, потом начать говорить о детях! Ты за этим меня позвала?
– Да, Педру, – вдруг решительно произнесла она. – Я забеременела от тебя в ту ночь.
Педру остолбенел: вот это сюрпризец! Но невольная улыбка уже начала расползаться по его лицу: наступает возраст, когда человеку приятно знать, что он ещё способен на деторождение.
– Ну что ж, Элена, как ни странно, но я доволен, это тот, которого мы задолжали друг другу двадцать лет назад! Долго он ждал своего часа! – произнёс Педру с довольной улыбкой.
– Я тебе ничего не задолжала, Педру, – продолжала преподносить накопившиеся сюрпризы Элена. – Я родила от тебя дочь.
– Этого не может быть! Я тебе не верю! – вдруг возмущённо закричал Педру. – Если бы это была моя дочь, ты не стала бы молчать. Я достаточно тебя знаю, Элена! Ты нашла бы меня на краю света и сообщила эту весть! Нет, ты не могла так поступить, Элена! Это у тебя наступил сдвиг по фазе, и ты хочешь всучить мне чужого ребёнка, а может быть, даже и двух! Мне не нужен младенец твоего книгочея! Я вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь.
Возмущённый Педру уже встал и собрался уходить. Элена успела выговорить только одну фразу:
– Я хочу, чтобы ты понял: Камила – твоя дочь! Господи! Помоги ему это понять!
Педру ушёл, а Элена ещё долго и горячо молилась о них, обо всех. Ей стало гораздо легче: стена многолетнего молчания была наконец проломлена, теперь её тайна будет потихоньку рассасываться, как застарелый мучительный флюс.
Вечером она позвала к себе Фреда и усадила рядом с собой.
– Пока нет Клары, – начала она, – я хотела бы с тобой поговорить.
– О чём? – настороженно спросил Фред, полагая, что сейчас речь пойдёт о Капиту, а о ней он пока не хотел говорить ни с кем на свете!
– О твоей сестре, – сообщила Элена.
У Фреда отлегло от сердца, он поудобнее расположился в кресле: о Камиле он готов был говорить сколько угодно.
– Новости из больницы? – спросил он. – Не слишком хорошие?
– Никаких, – отозвалась Элена. – Я хотела бы поговорить не о настоящем, а о прошлом. Об отце Камилы.
– И что ты хотела сказать мне о папе? – заинтересовался Фред, который очень любил отца и всегда слушал о нём с удовольствием.
– У вас с Камилой разные отцы, – спокойно сообщила Элена.
Фред от изумления открыл рот.
– Не понял, – произнёс он после некоторой паузы.
– Камила – дочь Педру, – пояснила Элена.
А затем, глядя в недоумевающие глаза Фреда, рассказала всю свою историю, как в ранней юности любила Педру, потом рассталась с ним, уехала в город, вышла замуж, но спустя три года снова вернулась к отцу. Педру был ещё не женат, между ними снова вспыхнула любовь. Элена забеременела, а Педру уехал покупать лошадей и не вернулся. Отец страшно рассердился на неё, когда узнал про беременность, и выгнал из дому. Она вернулась в Рио. Здесь её разыскал муж, отец Фреда. Он признал Камилу, только просил никому ничего не рассказывать. Ещё два года они прожили вместе, а потом он умер.
– Он очень любил вас обоих, и вы его тоже, я так ничего никому и не сказала, – заключила Элена.
– А Педру? – спросил Фред.
– До сегодняшнего дня он не знал, что у него есть дочь, – ответила Элена.
– Ну, ты даешь! – потрясённо заявил Фред. – Прямо героиня романа!
– Надеюсь, это никак не повлияет на ваши отношения с Камилой, – добавила Элена. – Вы так любите друг друга!
– И будем любить и дальше, – сказал Фред. – Или ты думаешь, я обижусь на Камилу из–за того, что её отец жив, а мой умер? Какая ты смешная, мамуля! Столько себя мучила из–за ерунды! Страдала! Чувствовала себя оскорблённой, выбивалась из сил! – Фред крепко обнял Элену, и она притулилась возле него, словно на секунду превратилась в Нину. – Сказала бы всё сразу, и было бы тебе куда легче!