Анна Альварес - Мудрость любви

– Умерла?! – воскликнула Ирис. Камила кивнула.

– Мы все пережили её смерть очень болезненно. Представляешь, двое малышей, мальчик и девочка, остались сиротами! Если бы не Алма, неизвестно, что бы с ними было... Но ты знаешь её энергию, она подняла на ноги всю больницу, организовала самый лучший уход за малышами. И как только нашла для них кормилицу и няньку, забрала их домой. Они чудесные, мальчик и девочка, мы все их очень любим.

– Надо мне их навестить, – сказала Ирис, – я тоже хочу познакомиться со своими новыми родственниками.

– Да-да, через Эду и Алму и ты с ними в родстве, – улыбнулась Камила. – Но слушай дальше. И вот тут снова появился Данилу. Разумеется, он был в ужасном состоянии. У него постоянно были слёзы на глазах. Он винил себя в смерти Риты. И готов был искупить свою вину чем угодно. Он зарегистрировал детей, и когда Алма поняла, что может потерять их, что Данилу может их отобрать и увезти куда угодно, она впала в чудовищное состояние. Это было что-то среднее между депрессией и агрессией. Она металась из стороны в сторону и не знала, что ей предпринять. И вот тут Данилу проявил себя очень благородно. Он приехал, и на этот раз Алма не могла его не принять.

«Алма, – сказал он ей, – я прекрасно понимаю, сколько добра ты можешь сделать моим несчастным детям. Я виноват перед тобой, но никогда не видел женщины добрее и благороднее тебя. Поэтому я целиком полагаюсь на твою волю. Я доставил тебе много душевных переживаний и не хочу доставлять ещё. Хозяйка положения – ты, и я подчинюсь любому твоему решению. Но мне хотелось бы видеть своих малышей хотя бы изредка. Я теперь остался один на свете».

Алме было нелегко принять решение, но она и в самом деле человек великодушный. Короче, они теперь растят детей вместе, и Алма говорит, что ещё никогда у них не было дома такой трогательной семейной атмосферы.

– Бедная Рита, – вздохнула Ирис, – пусть земля будет ей пухом. Я непременно съезжу к Алме, ей при таком количестве забот и хлопот вполне может понадобиться помощь.

– Знаешь, я думаю, что ей понадобится помощь в другом, – сказала Камила. – Малышей она с рук не спускает и никому не отдаст, да и нянек у неё там предостаточно. А вот конный завод...

– А что конный завод? – не поняла Ирис.

– Ты разве не знаешь, что папа уходит с завода и уезжает на свою фазенду?

Как ни была Ирис расположена к самому доброму, она почувствовала обиду и боль, представив опустевший без Педру конный завод и самого Педру, который будет жить неведомо где. А как же она, Ирис? Что будет с ней?

– Честно говоря, я давно уже не общалась с Педру, – призналась она, – поэтому и ничего не знаю.

– Ну, вот теперь знаешь, – добродушно сказала Камила. – Папа решил, что уедет сразу после моей операции.

«А как же я?» – хотела спросить Ирис, но, разумеется, не спросила. Новость оказалась для неё тяжёлым испытанием, она хотела войти в круг своих родных, но даже представить не могла, что живёт вдали от Педру. Мир сразу померк, краски его потускнели. Но тут же Ирис вспомнила, что через неделю или полторы она ляжет в больницу, будет донором...

– Я не думаю, что смогу как–то помочь Алме на конном заводе, – наконец сказала она. – У меня пока другие планы, ты сама знаешь какие...

Ирис видела, что Камила устала. Ирис и сама устала от такого количества новостей – после своего выздоровления она стала куда чувствительнее и утомлялась гораздо быстрее.

– Спасибо тебе, Камила, – сказала она. – Я буду звонить тебе и непременно позвоню Элене.

– Да, позвони, – кивнула Камила. – Я очень рада, что мы, наконец, с тобой вместе.

Ирис ехала домой, понимая, что ей необходимо поговорить с Педру. Сейчас, сегодня, пока он не уехал! Она гнала машину, словно он мог уехать прямо сейчас. В тот момент она снова была похожа на прежнюю Ирис, которая не знала удержу в своих желаниях и всегда поступала так, как ей вздумается.

Но когда она увидела на дорожке озабоченного делами Педру, который что-то объяснял Синтии, вдруг поняла, что сказать ей, собственно, нечего. О чём она будет с ним говорить? Об отъезде? Но это он должен был бы сообщить ей о своих планах. Он уходит с конного завода, переезжает, значит, он и должен ей обо всём этом сообщить. А если не находит нужным, то тем более не стоит вмешиваться.

Ирис поздоровалась, проходя мимо, и направилась к конюшне проведать Урагана.

После стольких дней, проведённых в добровольном заточении, ей почему-то не хотелось возвращаться в свою комнату, а хотелось тоже уехать куда-нибудь, где рядом были бы лес и горы. И Педру, разумеется. Но почему-то его присутствие Ирис ощущала теперь и на расстоянии и вовсе не стремилась непременно быть с ним. И потом... Перед глазами Ирис возникли больничная койка и худенькая Марсела. Лицо её осветила невольная улыбка: какое же это счастье – спасти человеку жизнь!

Педру проводил Ирис взглядом, чего раньше никогда не было, и Синтия отметила это.

– Просто глазам не верю, – произнёс он изумленно. – Другой человек, честное слово!

Синтия улыбнулась. Вполне возможно, Педру нашёл все-таки ту, которая будет с ним рядом, только пока не подозревает об этом. Но взгляд его говорил о многом.

– Ты знаешь, кому Алма предложила место управляющего? – спросила она.

– Понятия не имею. – Педру с недоумением пожал плечами.

– Угадай с трёх раз, – задорно улыбнулась Синтия.

– Лично я предложил бы тебе, если бы ты была мужчиной, – сказал Педру.

– И Алма предложила мне, несмотря на то, что я женщина, – с гордостью сообщила Синтия.

– А ты что? – спросил Педру.

– А я согласилась, – ответила Синтия.

– Молодец! – искренне одобрил Педру. Он немного подумал и добавил: – Честно говоря, я очень рад, Синтия! Мне было бы грустно оставить всё на незнакомого человека, который завёл бы здесь новые порядки... А ты... ты как будто я сам.

Синтии было приятно услышать это от Педру, не так часто он говорил так тепло и так искренне. «Вероятно, он немного оттаял благодаря всему, что произошло, – решила Синтия. – Подумать только, у Педру, оказывается, двое детей! Но надо быть Эленой, чтобы ничего от него не требовать. Нет, я бы так не смогла! Так что выходит, я пока не нашла своего мужчину, зато нашла своё место!»

Капиту сидела, обняв колени, на подоконнике и размышляла. Она не могла не признать, что, понадеявшись хоть на какое-то благополучие в своей жизни с Орланду, сильно преувеличила собственные возможности.

Одна за другой картины мелькали у неё в голове.

Вот пришли деловые партнеры Орланду, солидные сеньоры с ухоженными жёнами, и, выпив аперитив, Орланду принимался хвастаться Капиту, нахваливая её, словно кобылу на аукционе. Он не забывал назвать стоимость платья и украшений, говорил, сколько тратит на красавицу в месяц, потому что содержит не только её, но и её сынка. И рефреном у него было: «За хороший товар мне никаких денег не жалко. Сами видите, какая красавица».

Капиту про себя ядовито усмехалась: очевидно, она должна была служить рекламой деловых качеств Орланду, который не скупится на деньги, когда ему нравится предложенный товар. И ещё ей казалось, что после очередного заявления Орланду и мужчины, и женщины подойдут и начнут проверять на добротность её платье, колье, её саму...

Разумеется, она не говорила Орланду, что он выглядит смешно, когда так обращается с ней на публике, претендуя при этом на хорошие манеры и называя её своей невестой...

Привыкнуть к этим сеансам было невозможно, но перетерпеть – вполне. Капиту терпела.

В будние дни она находилась под надзором шофёра и служанки, вдобавок Орланду требовал, чтобы с ней постоянно был мобильник.

– Я должен говорить с тобой в любую минуту, когда захочу! – твердил он.

Но Капиту упорно ездила на занятия без шофёра и мобильника. Поначалу она пыталась объяснить, что во время лекций неприлично говорить по телефону, неприлично мешать преподавателю звонками. Орланду ничего и слышать не хотел. А что касается лимузина и шофёра, так и на это были объективные причины: у большинства её сокурсников плохонькие машины, которые все они водят сами, и приехать ей с шофёром – значит, привлечь к себе излишнее внимание и явно заявить о том, что она кичится своим богатством.