– Соня! А если…
– Тим, здесь нельзя мямлить, судить и рядить. Сейчас надо действовать так! – отрезала все его попытки жена. – И потом… мне тоже надо… меня твой друг Вадим… он меня пригласил сегодня в ресторан, чтобы… ну чтобы как-то отвлечься. Так что… извини.
Она знала его до кончиков ногтей. Знала его мысли, чувствовала его кожей… и умудрилась оставить Тимофея благородным и оскорбленным. Он это тоже понимал прекрасно – они научились друг друга понимать.
Он поднялся, чтобы закрыть за ней двери, и не удержался – схватился за большую, заранее приготовленную Соней сумку.
– Погоди, я так не могу…
– Все. Вам надо сына поднять, – отдернула она свою руку и быстро вышла.
Он вернулся в кухню, уткнулся лбом в кулаки и просидел… да что он – смотрел, что ли, сколько он там просидел! Ему было тяжко. Очень тяжко. И сотовый телефон, который вдруг резко запиликал, он даже не хотел брать, но…
Это звонила Ольга.
– Тим, ну ты сегодня во сколько? – звенел ее голос счастливыми нотками. – У меня уже все готово. И потом – я прямо вся с ума схожу, надо ж про дачу переговорить, я по телефону ничего не поняла.
– Я еду, – выдохнул Тимофей и поднялся.
Хорош ныть, ему надо теперь действовать. Продаст дачу, будут деньги, а потом… да. Надо еще про работу спросить – когда там этот шеф нагуляется?
Ольга встретила его в новом шикарном пеньюаре. Кругом торчали какие-то рюшечки, кружавчики, соблазнительное декольте… правда, все это как-то не совсем вязалось с убогой обстановкой, да и настроение у Тима было вовсе даже не кружевное, но любимая совсем этого не замечала.
– Ну как тебе мой наряд? Это я специально для тебя. Вот смотри, здесь вот такая вязочка, потом за нее потянешь… – хитро лопотала она, томно мурлыкая.
– Оль, у тебя выпить что-нибудь есть? – перебил ее Тимофей.
– Выпить? А вино подойдет? Погоди-ка… у меня тут с прошлого раза немного коньяка осталось, тебе хватит? – засуетилась хозяйка. – Давай за стол, у меня и пироги есть! С морковью, как ты любишь.
– Оля, я никогда не ем пироги с морковкой, – негромко, но четко произнес Тимофей. – Не переношу. Извини.
– Ну тогда… а у меня еще картошка жареная, будешь?
Она накрыла на стол, уселась напротив Тимофея и стала ждать – ее интересовала дача. Тимофей это видел, поэтому махнул две стопки коньяка и сразу же Ольгу успокоил:
– Дачу можно продавать. Я все сказал жене.
– Представляю, как она визжала, да? – распахнула накрашенные глазищи Ольга. – Бедный мой, что ты перенес! Ты ей прямо сейчас сказал, да? Поэтому задержался? Да я не ругаюсь, я ж понимаю – сопли, слезы…
Тимофей отложил вилку и сурово взглянул в глаза любовнице:
– Никаких слез не было. Соня все знает. Она сама предложила продать дачу, потом гараж, а квартиру предложила по частям.
– Зачем это? – вытаращилась Ольга. – Ну нормально!!! А сколько я здесь торчать буду? Мне ж надо… мне ж надо к сыну! Поднимать его!
Тимофей с раздражением смотрел, как трясутся кружавчики на слишком открытой груди, и вдруг подумал: а вот Софья так же пеклась бы о наряде, если бы, не приведи господи, что-нибудь подобное случилось с Анечкой? Даже представить трудно. Нет, ее нельзя было назвать пуританкой, но… в критических ситуациях она о себе не помнила никогда.
– Оля, а сколько конкретно денег нужно на операцию? – вдруг спросил Тимофей.
Ольга ошарашенно заморгала накрашенными ресницами, а потом медленно выдала:
– Сто тысяч… долларов, разумеется. А почему ты спросил?
– Просто я думаю, что если мы продадим гараж и дачу, нам хватит. Зачем же еще и квартиру?
– А… а зачем она тебе тут? – не понимала Ольга. – Мы же… мы собираемся переезжать ближе к Москве, там нам тоже нужно где-то жить…
– Но ведь у тебя что-то осталось, ты говорила, – напомнил Огрёв.
– Осталось… небольшая комнатушка, но… нам, конечно, хватит. Правда, мы будем жить там вместе с Юрой, и ему бы лучше отдельную комнату после его операции, но… тебе же все равно здесь не нужна квартира! Или… ты что – не хочешь устраиваться на новую работу?
– Да я вижу, я там не слишком нужен, ваш начальник что-то не торопится меня брать.
– Да как же он тебя возьмет, если его нет! Он же отдыхает! – всплеснула руками Ольга. – У нас его водителя уже уволили. Теперь только… Я ничего не понимаю. Ты меня в чем-то подозреваешь? Ты… ты думаешь, что я вот так взяла и наплела такую болезнь на собственного ребенка?! Ты… да у меня что, сердца нет, что ли?! Тима, ты за кого меня принимаешь?!
– Прости, Оля… я просто… просто я сам чего-то… – качнул головой Тимофей.
И в самом деле, все эти заботы окончательно его подкосили.
– Ну… да нет, Тим, я все понимаю… ну хочешь, мы не будем ничего продавать… хотя, у меня уже и покупатели появились на дачу… Ты, конечно, опять меня можешь в чем-то обвинить, дескать, обрадовалась! Уже и покупателей нашла!.. Да, Тима, обрадовалась. Я рада, что у нашего Юры появился шанс. И его нельзя упускать. Тянуть же нельзя. Вот поэтому и… поспешила…
– Да я все понимаю… не обращай на меня внимания, – тяжело вздохнул Тимофей и растянулся на стареньком диване. – Я полежу маленько, ладно?.. Просто полежу…
– Конечно, полежи, милый… – сразу же согласилась Ольга. – А я тут… рядом с тобой… ну что ж я – зря новый пеньюар покупала…
– Оль, а ты… посмотри пока в своем новом пеньюаре какой-нибудь сериал, – устало проговорил Тимофей. – А я… я буду лежать и любоваться тобой, идет?
– Нет, не идет, – упрямо лезла к нему на узкий диванчик женщина.
И Тимофей впервые почувствовал, что сериалы, черт возьми, придумал какой-то умный человек! Ну нужны они мужикам! Хоть иногда. Хоть изредка! Но пусть они будут, и пусть женщины их периодически посматривают! Чтобы у мужчин оставалось время просто так полежать!
Софья приехала в Анину квартиру и сразу же начала уборку. Не потому что в комнате была грязь – тут некому было наводить беспорядок. Просто самой Соне требовалось себя чем-то занять. Занять, чтобы ни о чем не думать. Чтобы измотаться, уработаться и рухнуть в кровать без единой мысли, чтобы заснуть сразу же!
Но сразу не получилось. Расставание с мужем оказалось очень большой утратой, нельзя было смахнуть пыль с пола и все забыть.
– Вот… сейчас чистенько… – пыталась радоваться сверкающей комнате Соня. – И по полу босиком ходить – одно удовольствие… Тиме бы понравилось…
И снова Тима. Как же так получилось, что, прожив столько вместе с ней, он вдруг взял и… Да нет, не вдруг. И не виноват он совсем. И Софья не виновата, и та женщина, Ольга, она тоже. Странная получилась ситуация – все кругом мучаются, а никто не виноват. Ну в чем виновен ее муж, когда, еще будучи мальчишкой совсем, закрутил роман с Олей? И Сони он не знал, и молодость бурлила… Да разве у Сони самой не было всяких там дружб, любовей? Правда, они до детей не доходили… Но на то она и девушка! И ведь муж не врал. Он ей когда-то даже сам рассказывал, какой был влюбленный дурачок. Нет, он ни в чем не виноват. И Ольга… Она ж и так столько лет о себе не напоминала. Тянула мальчишку одна. И, может быть, так одна и карабкалась, если бы не болезнь. И мальчик этот… рос без отца… Как же теперь Тимофей может бросить его больного. Да и нужен ли ей такой муж, который взял бы и сказал: да ну и хрен с ним, с сыном! Нет, все получилось правильно… Только почему ж тогда так больно-то?
Зазвонил телефон, и Соня нехотя глянула на номер – Наташка. Не будет Соня брать трубку, сейчас с подругой она просто не сможет говорить. Она лучше… да телевизор посмотрит, там тоже сплошные горести, только заканчивается все хорошо. Вот пусть и у нее так – хорошо все закончится.
И все же телевизор смотреть тоже не получалось – телефон звонил настойчиво и нагло, по телевизору показывали сплошные новости, но это Софья еще терпела, а вот когда позвонили уже в дверь, пришлось подняться.
– Шонечка! – радостно зашепелявила старожилка этого подъезда, бабушка Елена Никитична. Они были давным-давно знакомы. И Соню, и Тимофея, а тем более Анечку бабуля знала хорошо, Анютка часто оставляла у нее запасные ключи, бегала к бабушке за спичками и даже училась готовить борщи. Теперь Софья была искренне старушке рада. И та тоже лучилась от удовольствия. – А я вижу, ктой-то у ваш швет жажег, ну, думаю, никак воры. Надела коштюм и шразу к вам, на борьбу ш воровштвом. Так шпешила, так шпешила, даже жубы вштавить жабыла. А пойдем ко мне, милая, чайку попьем да поболтаем. У наш ведь теперича в подъежде молодежь одна, даже яжык почешать не ш кем… Пойдем, я тебя пожнакомлю ш прекрашным мущщиной!