Элли нахмурилась и выглянула наружу. Вставало солнце, омывая весь мир розовым светом. Птицы чирикали на деревьях. Она слушала, улыбаясь и представляя свою бабушку, когда та лущила горох и называла этих птиц: малиновка, жаворонок, сойка, крапивник, ворона. Элли могла различить милую песенку скворца, и трели воробья, и вечную трескотню сороки.
Она взглянула на часы. Только начало шестого утра. Блю заедет за ней позже.
— Пошли, Эйприл, — сказала она и взяла поводок.
Уши собаки взлетели вверх, а когда она услышала позвякивание поводка, то громко тявкнула один раз и заплясала на задних лапах. Элли улыбнулась и вышла на крыльцо, затворив за собой дверь.
Утренний воздух был прохладным и насыщенным влагой, приятно оседавшей на лице. С земли поднимался туман, полоска кустов шиповника вдоль дорожки выделялась розовым пятном на фоне темнозеленых листьев.
Тропинка, которая вела от подъездной дорожки к домику, разветвлялась в трех направлениях Одна шла к дому, вторая к дороге, по которой впервые приехала Элли. Третья вела на юг, в туннель, образованный из деревьев, и девушка решила исследовать этот путь. Помня предупреждение Блю насчет змей, она надела башмаки и не сходила с дороги, чтобы Эйприл невзначай не наткнулась на гнездо. Это была узкая грунтовая дорога, разделенная полоской травы, значит, по ней ездили, оставляя колею. Деревья и кусты вплотную подступали к краю дороги, и Элли подумала о паутине, она не выносила ее липкого прикосновения к шее, руке или губам. Ее пугала не столько сама паутина, сколько мысль о том, куда мог забраться наук — в волосы, например.
Было тихо и пустынно, хотя один раз она сквозь просвет в деревьях разглядела крышу какого-то строения, но не заметила подхода к дому и решила, что там есть другая тропинка. Как и обещал Блю, тропа вывела ее к реке, широкой, с медленным течением темно-зеленых вод в раннем утреннем свете Какая-то фигура маячила на берегу в десяти ярдах вверх по течению, опустив удочку в воду, кажется, мужчина в рыбацкой шляпе. Элли подвела собаку к воде и крепко держала поводок, вдыхая прохладный, мшистый воздух реки, леса и хвои и позволяя ему заполнить израненные высохшие места в ее душе. Радостно пели птицы.
Элли мучительно захотелось, чтобы здесь сейчас оказалась ее бабушка. Она представила, как та нарезает ревень для пирога в своем выцветшем фартуке, закрывающем всю грудь, плечи и ноги. Бабушке не годятся маленькие переднички в оборках. Именно река и раннее утро навеяли ей воспоминания о доме. Как все сельские жители на белом свете, Элли всегда поднималась рано, и часто они с бабушкой выходили из дома до рассвета, чтобы собирать ягоды или просто прогуляться по лесу. Элли научилась любить эту особенную утреннюю атмосферу и природу, простые житейские радости вроде той, когда сидишь на берегу реки и слушаешь плеск воды и пение птиц. Ее дедушка любил рыбалку, но редко позволял Элли присоединяться к нему. С улыбкой она прилегла на берегу и наблюдала, как рыбак забрасывал удочку и подсекал твердой, уверенной рукой. Когда совсем рассвело, она увидела, что это не мужчина, а худощавая пожилая негритянка.
Женщина заметила Элли и дружески помахала рукой, потом жестом пригласила ее подойти.
— Доброе утро, — сказала негритянка, наклоняя голову, чтобы лучше видеть сквозь очки. — Вы, должно быть, гостья Блю?
— Элли Коннор, — представилась девушка.
— Приятно познакомиться. Гвен Лейсер. Отец Блю продал мне этот маленький кусочек земли, что вы видели вон там, — кажется, это было сорок лет тому назад.
Элли вежливо кивнула.
— Сегодня клюет?
— Так, немного. Поймала несколько пескарей себе на ужин, но я охочусь за сомом. Вы любите сома?
— О да, мэм. Жаренного в сухарях?
— Верно.
Голос у негритянки был грудной, мягкий, она произносила слова протяжно, как будто с ленцой, слегка пришепетывая на звуке "с".
Эйприл натянула поводок, пытаясь понюхать что-то в земляной ямке, и Элли сделала шаг, отпуская ее.
— Мой дедушка иногда брал меня на рыбалку, — сказала она. — Я уже много лет не рыбачила.
— По моему опыту, человеку надо немного состариться, прежде чем он вспомнит, какое это удовольствие.
Элли хмыкнула.
— Может быть.
Она смотрела, как женщина Забрасывала и подсекала, любуясь спокойным ритмом ее движений и тихой, как дыхание, мелодией старого псалма который та напевала.
— Я слышала, что вы пишете биографию Мейбл Бове, — сказала негритянка.
— Да. Вы ее знали?
— Немного. — Она посмотрела сквозь линзы очков, такие толстые, что они искажали ее глаза до комичных размеров. — Как случилось, что вы заинтересовались Мейбл? Не так много народу ее сейчас помнит.
Элли тихо рассмеялась.
— Точно так же сказал мой редактор. — Она слегка покачала головой, потом перевела взгляд на бегущую воду. — По правде говоря, я не знаю. Что-то в ее лице тронуло меня, вот и все. Иногда так происходит — какая-то мелочь захватывает твою душу, и у тебя нет другого выбора, кроме как следовать за ней.
— Это так. — Миссис Лейсер кивнула. — Думаю, со мной тоже так было, раз или два. — Она улыбнулась. — Я бы сказала, что старушка Мейбл хорошо встряхнула этот городишко. Она была не простой девчонкой.
Элли почувствовала нервную дрожь в плечах.
— Вы можете рассказать мне о ней?
— Расскажу что помню. Она была красавицей, но это вы уже знаете, вся зажигалась от музыки, чего нельзя понять по фотографиям.
— Вы ходили с ней в одну школу?
— Да. И она постоянно пела. Мы ей завидовали, знаете ли, потому что она привлекала всеобщее внимание. И ее папа был достаточно зажиточным фермером, так что она одевалась лучше некоторых и задавалась.
Элли рассмеялась, жалея? что у нее нет с собой записной книжки.
— Миссис Лейсер, я привыкла все записывать и не хочу ничего упустить. Вы не против, если в следующий раз я приду с блокнотом?
— Вовсе нет, детка. В любое время.
— А как насчет кафе Тайлера? — Она улыбнулась. — Я вчера познакомилась в городе с одной женщиной, она делала прическу и сказала, что ее можно уговорить дать интервью, только если я приглашу ее на чай. Я собираюсь это сделать.
— Кто это был? Вы не помните?
Элли не могла назвать имени, но описала даму. Миссис Лейсер покачала головой:
— Нет, спасибо.
— Ну, хорошо. Как насчет завтрашнего утра, то же время, то же место? Вы рыбачите каждый день?
— Если только колени меня не беспокоят. Но завтра я отправляюсь в Даллас, немного отдохнуть. Вернусь в начале следующей недели и дам вам знать.
Женщина подала ей руку, которая когда-то была изящной и с длинными пальцами, а теперь скрючилась от артрита.
— Я вас оставляю, — сказала Элли. — Удачи в ловле сома.
— Осторожнее с этим мужчиной, — подмигнула ей негритянка. — Он неотразимый.
— А мы просто друзья.
Глаза старой женщины блеснули за толстыми стеклами очков.
— Полагаю, вы пока не входите в число его девиц. Но еще не родилась такая женщина, которая может противостоять этой печальной красоте.
Элли засмеялась.
— Да, он очарователен. Но у меня иммунитет. — Негритянка весело кивнула.
— Приносите с собой удочку. Я не буду возражать.
— Спасибо. Обязательно.
"Одна из его девиц". Элли подумала, как он стоял там вчера, словно не в себе, подумала о его загорелой коже и о том, как он остановился в дверях, прижав руку к ее бедру. Конечно, у него толпы женщин. Он, наверное, ничего не может с этим поделать. Чем еще заниматься бедненькому богатенькому мальчику, кроме как пить и преследовать женщин?
Когда она вернулась к домику, Блю сидел на ступеньках крыльца, и не успела она собраться, как с изумлением ощутила охватившую ее страсть. Утреннее солнце золотило пряди его длинных волос и волоски на загорелых, сильных руках, и он выглядел, как решила Элли, угрожающе соблазнительным.
— Эй, — сказал он, — я принес тебе кофе.
— Я провела на реке меньше часа, ты давно ждешь? — Она взяла предложенную кружку, заметив, что он добавил в кофе молока. Потом отпила и поняла, что он запомнил, когда в кафе Дорри она сыпала в свою чашку много сахара. — Кофе восхитительный!