- Почему ты здесь, девочка?
- Я... – линия ее подбородка стала тверже. - Я пытаюсь понять, может ли нечто...
особенное... занять место в моей жизни.
- Особенное. - Его выводило из себя, что ей казалось, будто быть уникальным
означает быть с дефектом. - Ты говоришь о том, чтобы быть мазохисткой? Или
певицей? Или сабмиссивом? Или умнее, чем большинство? Или, возможно, быть
талантливой в плетении корзин?
Её спина выпрямилась, выдавая напряжение.
- Это не шутка.
- А я и не шучу.
Он твердо обхватил её затылок, также, как только что делал с Узури. Линда
инстинктивно попыталась сделать шаг назад. Когда его хватка усилилась,
останавливая её, он получил безумное наслаждение от того, как она задрожала.
А затем он наблюдал, как она замерла, не шевелясь, сохраняя молчание,
внутренне борясь с силой его контроля над ней.
И он увидел тот момент, когда она сдалась. Ему.
Когда он наклонился и захватил её губы, не позволяя ей отстраниться, её рот
расслабился и открылся ему.
«Моя Линда». Он притянул её к себе между ног и прижал так близко к своему
телу, что её полная грудь распласталась по его грудной клетке. Удивительно,
насколько женщины отличались друг от друга. Какого черта им всем хотелось быть
одинаковыми?
- Отдели от себя все, что считает отличным от нормы, и твоя личность будет
похожа на картофельное пюре.
Она моргнула, а затем залилась смехом.
Черт возьми, ему нравилось, как она смеялась.
- Что?
- Просто... ты не из той категории людей, предпочитающих картофель с мясом?
Он именно такой. Когда она потерлась лбом о его плечо, он вспомнил, как
сладко она прижималась к нему той ночью. Она была человеком, которому нравились
прикосновения.
Линда подняла на него глаза, её взгляд был серьезным.
- Мой отец был проповедником, проповедующим об адских муках за все
совершенные грехи, а мой муж был старомодным. Я живу в маленьком и
консервативном городке. Для меня это нелегко, но я стараюсь.
74
Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.
- Годится.
Он обхватил её лицо ладонями, чувствуя мягкость её плоти. Зрелой, не налитой и
упругой, но она все равно была настолько чертовски привлекательной, что это
разбивало ему сердце. Ему не требовалась восемнадцатилетняя девчонка, чтобы
заставить его член затвердеть. Он хотел женщину с морщинками на лице, которые
говорили бы о том, что она многое пережила и научилась плакать. И смеяться.
Небольшая дрожь пробежала по ней, когда она встретила его взгляд, и между
ними вспыхнула химия, как сухое дерево на ветру.
- Ты помнишь стоп-слово для этого места?
Её язык коснулся розовых губ.
- Красный.
- Хорошо. - Он пробежался пальцем по её нижней губе, распределяя влагу. - Я
рад, что на тебе нет маски, девочка. Я хочу видеть больше, нежели просто твоё тело.
Никогда больше не надевай её.
Трепет прошел сквозь неё, и вспышка страха мелькнула в ее глазах, прежде чем
она прошептала: - Да, Сэр.
Её доверие согрело его изнутри.
- Хорошая девочка. - Итак, какая из сцен была свободна для сессии? Выпустив
Линду из своих рук, он осмотрелся. Колодки были не заняты, да и... картинная рама
была пуста. - Каллен.
Бармен оглянулся.
- Ты не подашь мою сумку?
Каллен поставил бутылку с минеральной водой перед Доминой, затем
наклонился за стойку и достал кожаную сумку Сэма с игрушками.
- Вы двое развлекайтесь.
- Спасибо. - Сэм снова обхватил затылок Линды. - Идём, девочка.
Когда её шелковистые волосы заструились по его пальцам, он уловил чистый,
исходящий от нее аромат лаванды и острого цитруса. Это вызвало у него желание
схватить и потереться о нее своей кожей.
Но он умел ждать.
Он повёл её к деревянной конструкции, которая походила на высокую двойную
дверную раму.
- Каллен называет это приспособление картинной рамой из-за того, как в ней
смотрится саба.
Она взглянула на цепи и болты, прикрепленные по всему внутреннему периметру
рамы, затем оглянулась в сторону бара.
- Он не так прост, как хочет казаться, не так ли?
- Последняя саба, которая вывела его из себя, оказалась привязанной к стойке
бара. С ведерком льда позади неё, предназначенного для каждого, кто захочет
поиграть. Он ухмыльнулся, вспоминая её потрясенные вскрики.
Сэм взглянул на свою рыжую. Он мог предоставить ей выбор в этой игре –
вернее, позволить думать, что это возможно. Поставив свою сумку на стул, он
расстегнул молнию одного из внутренних отделений. Открыв карман, в котором были
игрушки, он стал их рассматривать, размышляя. Зажимы - да. Кляпы или повязки?
Нет. Зачем лишать самого себя радости слышать её крики, видеть слезы в её глазах?
Это отделение он оставит закрытым.
Переместив столик ближе к стулу, он приказал Линде: - Достань то, что
находится в сумке. - Он дотронулся до одного конца стола. - Игрушки, которые ты бы
больше всего хотела, чтобы я на тебе использовал, кладешь сюда. И далее выкладывай
75
Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.
в ряд, располагая их по предпочтениям, двигаясь к другому концу стола, к наименее
любимым игрушкам. Всё, что ты не приемлешь, - оставь в сумке.
Прекрасная складочка, выдающая ее беспокойство, залегла между её рыжевато-
каштановыми бровями.
- И ты начнешь с хорошего конца, постепенно передвигаясь к плохому?
- Нет.
Он подошел достаточно близко, отчего ее соски потерлись о его грудь, и ей
пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на него.
- Это просто даст мне понять, что беспокоит тебя, а что нет. Я выбираю что
использовать. И когда.
- Но...
Её ранимый взгляд заставил его улыбнуться.
- Доверься мне в том, что я точно знаю, сколько ты сможешь принять, девочка. И
знаю, как подвести тебя к грани твоих возможностей.
Несмотря на страх, отразившийся в её глазах, её соски превратились в острые
пики.
Когда зверь внутри него встрепенулся в ответ на ее реакцию и поднял свою
голову, он отступил назад.
- Начнём.
Прикрепляя цепи к нужным болтам, он наблюдал за тем, как тщательно она
выбирает.
Она положила толстую трость посередине, трость потоньше легла ближе к
хорошему краю. Тяжелый флоггер она отнесла к категории хороших игрушек, а
флоггер с узлами на концах отправился к краю с непредпочтительным для нее
оборудованием. Его любимый короткий кнут со змеиным плетением вызвал
затруднение. Сначала она положила его к хорошим игрушкам. Затем переместила к
противоположному концу. Снова сдвинула к хорошему. Разве что-то могло сильнее
раздразнить аппетит, чем нерешительность сабы? Он определенно предоставит ей
возможность опробовать этот кнут на себе, вне зависимости от того, на каком краю
стола тот в итоге окажется.
Когда она вытянула спиральный шестифутовый кнут, он остановил её:
- Нет, детка. Здесь недостаточно места, чтобы поиграть с ним.
Она кивнула и вернула его в сумку, доставая хлыст. Затем колесо Вартенберга.
Вампирскую перчатку. Наконец, она закончила.
Закрепив верхние крепления, Сэм отрегулировал нижние цепи таким образом,
чтобы он мог широко раздвинуть её ноги.
- Подойди.
Пока она прикусывала свою нижнюю губу, он наслаждался, наблюдая за
охватившем ее смущением от предвкушения боли, которая в итоге вознесет ее к