Лия Сальваторе - На грани

Только две девочки остались сидеть спокойно, не двигая стулья и не ставя на них сумки: одна из них смотрела на него с легкой жалостью в лице, и Джоунс тут же возненавидел ее за это. Другая отчаянно пыталась спрятаться, но яркий ворох рыжих кудрей не мог скрыть это прелестное лицо с разноцветными глазами: небесно–голубым и ярко–зеленым. Джек не успел осознать, что он делает, как ноги сами понесли его вперед. Он помнил эту девочку, и не мог поверить своему счастью, что оказался в одном классе с ней, что вообще вновь увидел ее. Девочка была ангелом во плоти, самим совершенством, и Джек мог бы смотреть на нее весь день, но она гордо задрала нос и отвернулась от него, когда он сел рядом.

– Привет, Разноглазая, – шепнул он ей. – Помнишь меня?

Девочка повернулась к нему, и ее яростный взгляд ранил его в самое сердечко. Слишком поздно он понял, что слово, должно быть, обидное. Такие красивые девочки вряд ли обладают чувством юмора его приютских подруг, которых можно было дразнить днями напролет, а они и ухом не вели.

– Сам дурак! – зашипела на него Кэтрин и отвернулась, сделав вид, что внимательно слушает мисс Паттил.

Джек тоже попытался сосредоточиться на словах учительницы, но его взгляд все время отвлекался на искрящиеся солнцем пушистые завитки на шее Кэтрин, на ее розовую мочку уха и надменно вздернутый носик. Больше ему ничего не было видно, потому что Кэтрин изо всех сил отворачивалась, делая вид, что его не существует.

Маленький Джоунс страдал. Он страдал от того, что поспорил тогда со старшими мальчишками из приюта, когда их привели в парк, что столкнет в пруд кого–нибудь. Мучился от того, что необдуманно назвал ее «Разноглазой». У Кэтрин были самые красивые в мире глаза, какие он только видел. Но ему было семь, и он не умел делать комплиментов.

– Ну что же, мои милые. Я очень рада была всех вас видеть. Мы с вами проведем вместе еще не один день, а сейчас – нам пора прощаться. Жду вас всех завтра! Не опаздывать! – произнесла мисс Паттил.

Дети радостно загалдели и вскочили с мест. Джек вскочил тоже. Он пытался протолкаться через всех к Кэтрин, но в коридоре его обступили другие дети. Вперед вышел светловолосый мальчик в белоснежном костюме с иголочки. Маленький Джоунс вытянул шею, но Кэтрин уже видно не было. Светловолосый загородил ему дорогу.

– Кого это ты там высматриваешь? – с подозрением спросил он. – Уж не Кэтрин ли Кингсли?

Джек дерзко вздернул подбородок.

– И никого я не высматриваю!

Светловолосый рассмеялся.

– Да ты с нее глаз не сводил! Рот раскрыл, я думал, туда муха залетит. Жених и невеста!

Его голос подхватили другие дети, кругом обступившие Джека, на лице которого вспыхнул алый румянец.

– Да ты посмотри на себя, на кого ты похож? – продолжал смеяться светловолосый и дернул Джека за рукав. – Чьи это обноски? Ты их на помойке нашел? А живешь ты тоже там?

Джек выдернул руку. В нем клокотали злость и обида. Он сжал кулак и со всей силы ударил светловолосого в нос. Мальчик ахнул и осел на пол. Дети закричали.

Джоунс поднял голову как раз во время, чтобы заметить выходящую из женского туалета Кэтрин. Глаза у нее были красные. Увидев сидящего на земле мальчика с разбитым носом и стоящего над ним Джека, Кэтрин сморщилась и что–то шепнула вышедшей следом за ней девочке. Что–то явно нехорошее и обидное. Они развернулись и ушли, а Джек почувствовал, как его ухо сковывает болью.

– Дрянной мальчишка! Первый день в школе, а уже драку устроил!

Джек хотел рвануть следом за Кэтрин, но руки директрисы Мюррей держали его крепко.

«Вот и все», – уныло думал Джек. – «Теперь она меня ненавидит».

На полу возле дивана уже скопилось порядочное количество пивных бутылок.

– Да уж, – Алекс покачал головой, когда Джек закончил свой рассказ. – Нелегко тебе пришлось.

Джек поставил на пол еще одну пустую бутылку.

– Из всей этой истории я не понимаю только одного, – Алекс задумчиво потер рукой подбородок. – Какого черта ты женился на Лили?!

Джек вздохнул и заложил руки за голову.

– Я и сам этого не понимаю, Ал.

– Но теперь ты свободен. Почему ты не хочешь быть с ней?

– Это не она, Ал. Не та Кэтрин, какую я знал всю свою жизнь.

– Так помоги ей стать прежней, – Алекс потянулся и встал с дивана. – Мне пора ехать, дружище. Надеюсь, ты все сделаешь правильно. Она нуждается в тебе, как ни в ком другом.

Слова Ала заронили в его душу зерно сомнения.

– Не надумал еще уйти с Рено к Феррари? – спросил Джек, провожая друга до двери.

Алекс усмехнулся, и в глазах его засверкали веселые искорки.

– Сразу же, как только вы с Кэтрин поженитесь. Сдается мне, у нее найдется еще одна красивая подружка, чтобы я, наконец–то, смог исполнить долг шафера!

Джек задумчиво щелкнул кнопку «создать страницу». Он пока еще весьма смутно представлял, зачем она ему нужна, но желание посмотреть на Кэтрин было сильнее. Пройдя пару простых шагов и заполнив данные анкеты, Джек загрузил свою фотографию на фоне болида со шлемом в руках. Этот снимок сделала Лили, год назад, когда он первый раз привел ее на свою работу.

Джек никогда особо не пользовался интернетом: на него просто не оставалось времени. Фейсбук услужливо предложил ему найти друзей и знакомых, и Джек набрал «Кэтрин Кингсли». Результат не заставил себя ждать, отыскалось 860 человек с таким именем, и почти на всех аккаунтах была фотография Кэтрин.

Джоунс отчаянно выругался. Он зашел на одну страницу, показавшуюся ему более–менее правдоподобной, и сразу же наткнулся на несколько фотографий с их с Лили свадьбы. Была там и гиперссылка, которая привела его на страницу Джека Джоунса.

Он никогда не регистрировался в социальных сетях, поэтому был возмущен до глубины души подделкой своей личности. Проверяя свои подозрения, он ввел в строку поиска собственное имя и получил 340 результатов.

340 Джеков Джоунсов, аватарки которых пестрили бело–красными цветами Феррари. Джек приуныл, поняв, что никогда не найдет здесь Кэтрин, и, еще раз выругавшись, удалил свою страницу, отставил ноутбук в сторону и встал с дивана.

Можно было просто позвонить ей, но Джоунс не знал, что сказать. Время шло, скоро стартует финал сезона Формулы–1. Джек целые дни проводил на автодроме Феррари, тестируя свой болид и давая указания по его доработке.

Рука потянулась к бару, и Джеку пришлось приложить усилия, чтобы отойти подальше от тускло блестевших бутылок. Вместо этого он вышел на задний двор, к своему пляжу. Солнце стояло высоко в воздухе, и море было яркого голубого оттенка. Джек растянулся на шезлонге, заложив руки за голову и закрыв глаза.

Вся эта красота ничего не стоила. Он так стремился показать миру, на что он способен, а оказалось – это все не имеет никакого значения, если не с кем разделить свое счастье. Джеку осточертел этот дом и этот город, его тянуло назад, в Харлем, в ту маленькую квартирку, которая стала свидетелем самых счастливых событий в его жизни, но он понимал, что ничего там не найдет.

– Сэр? – раздался голос Тома, главного телохранителя Джека.

Джоунс не очень жаловал охрану, но Роберт настаивал, чтобы его лучший гонщик хотя бы на важных мероприятиях показывался в сопровождении личной охраны. Однако к Томасу Джек относился весьма доброжелательно, потому что он не был похож на большинство работающих в этой сфере громил.

– В чем дело, Том? – Джек не сводил глаз с горизонта.

– К вам посетитель, женщина.

– Я же сказал, что не хочу никого видеть. Пусть уходит.

– Но, сэр… – Джек услышал, как Том неловко переступил с ноги на ногу. – Она говорит, что она ваша мать.

Джоунс резко развернулся на каблуках, мягко утонувших в песке, и впился взглядом в Тома, одетого в черной костюм с иголочки и белоснежную рубашку. Джек не настаивал на таком наряде в душном климате побережья, но Том искренне верил в то, что именно так должен выглядеть настоящий, преданный своему делу, телохранитель. Однако, не смотря на аккуратный дорогой костюм и внушительный рост, вид у Томаса был растерянный и встревоженный. Джеку расхотелось кричать на него.

– Ладно, – проворчал он. – Возвращайся на свой пост. Я сам с ней разберусь. Пусть подождет меня в гостиной.