Крапивин хрипло засмеялся и, тяжело вздыхая, перевернулся на спину.
— Прелестно. Надеюсь, маркер не водостойкий?
— Не знаю, какой под руку попался, тем и рисовала.
— Умница. Сейчас будешь меня облизывать.
— Я тебя вчера облизывала. Всего! — Потянулась к нему и лизнула небритую щеку. — Только попробуй скажи, что не помнишь.
— Не помню.
— Вот подонок.
Он ухмыльнулся:
— Нет, помню. Но фрагментарно. Требуется повторить, дабы восстановить всю полноту картины.
— Обойдешься.
— Ты меня использовала вчера. Воспользовалась моим совершенно нетрезвым состоянием. — Повернулся на бок и придвинул Катю к себе, плотно притискиваясь сзади к ее обнаженному телу.
— Сам виноват. Ты очень настаивал, чтобы тебя как следует использовали.
— Я не мог.
— Еще как мог. Ты так смог, что теперь я не могу пошевелиться, у меня все болит.
— Раз в два месяца видеться, скажи спасибо, что живая осталась.
— Спасибо.
— И вообще, раз у нас нет отношений, какого хрена ты опять в моей постели делаешь?
— Дьявольская дьявольщина, именно этим утром я никак не готова к такой постановке вопроса.
— Значит, выматывайся тогда из моей кровати. — Обнял крепче, закинув ногу ей на бедро.
У Кати зазвонил телефон, она взяла его с тумбочки, сама себя мысленно похвалив, что как-то догадалась оставить его там.
Прокашлявшись, она ответила:
— Привет, мамулечка. Я… — умолкнув на полуслове, повернула голову к Крапивину и сосредоточила на нем хмурый взгляд. — Ладно. У Димы, да. Хорошо, мамуль. Ага, я позвоню. — Положив трубку, нахмурилась еще больше: — Говорит, я ей какое-то сообщение вчера послала. А я не помню. Что там за сообщение, даже боюсь смотреть. Я матери отправляла вчера сообщение?
— Ну, не знаю. Может, Божище отправлял, — засмеялся Дима.
— Дима! — Порылась в телефоне, нашла смс и прочитала: — «Я с Димой». Ты видел, во сколько писал это сообщение? Еще и с моего телефона…
— Конечно. Я потому и написал, чтобы мама Юля не волновалась и не переживала, где шляется ее совершеннолетняя дочь. А что, мне нужно было написать со своего: «Я с Катей»?
— Очуметь Это мне теперь придется объясняться, почему я у тебя.
— Вот и объяснишься. — Сел на край кровати, чуть согнулся, приложив ладонь к солнечному сплетению. — Меня сейчас только одно радует. Что восемнадцать лет только раз в жизни бывает.
— Перед мамой объясняться… это мне теперь дня три надо ждать, пока весь алкоголь выветрится. Сегодня я точно не смогу у родителей появиться. — Села на кровати и поправила подушку.
— Господи… — выдохнул Дима, успев заметить широкую ссадину на правой лопатке. — А со спиной что
— Что там?
— Царапина. — Осторожно коснулся пораненного места. — Откуда?
— Не знаю. Наверное, когда мы сексом занимались. Внизу. Там у тебя на стенах много всякого декора, об который можно поцарапаться. Но я не чувствую ничего. Не болит.
— Так, все, поднимайся, и в душ.
— Ты спятил, я лежу с трудом, а ты хочешь, чтобы я встала.
— Потом будем раны обрабатывать.
— Раны надо зализывать, — засмеялась она и схватилась за голову. Смех отдавался болью в затылке. — Господи, я только пить начала, а мне уже бросить хочется.
— Вот и слава богу. Алкоголь — это зло.
— Вчера ты так не думал.
— Даже не собираюсь отвечать на твою провокацию. А будешь баловаться, Катюха, намажу тебя зеленкой. Оставлю на спине свой автограф. И не только на спине. А зеленка не маркер, не смоется.
Катя приехала к родителям на следующий день после занятий, порадовавшись, что отца еще нет дома. Собиралась поговорить с матерью наедине.
— Мамулечка, привет. — Нашла мать в гостиной. Она сидела на диване, смотрела телевизор и пила кофе.
— Привет, гуляка.
— Ох, не говори. Праздник получился что надо. Шампанское было игристое, а конфеты сладкие, все как положено. — Катя бросила куртку и сумку в кресло, словно освобождаясь от дополнительного груза, который помешает ей говорить откровенно, и присела рядом с матерью. Вздохнула, узнав ее пытливый взгляд: увильнуть не удастся. — Ну, в общем… мы с Димой… — коряво начала, запнувшись на самом главном, — в общем, мы с Димой, — повторила увереннее, поставив точку.
Понятно. Вы с Димой.
— Угу. — Забрала у мамы из рук чашку и сделала большой глоток кофе. В горле пересохло.
— Как хорошо. Наконец-то. Поговорили?
— Было дело. Между делом, — покраснела дочь.
Юлия понимающе усмехнулась. Катя поставила чашку на столик и прижалась к материнскому плечу.
— Мамуля, ты у меня самая лучшая, самая-самая.
— Вы только аккуратно, хорошо?
— Не беспокойся, все нормально. Я таблетки пью. Потом покажу, какие.
— Ладно.
— Только это… — Катя отстранилась и заглянула матери в лицо, — давай пока не будем папе говорить, что все уже случилось. Не хочу, чтобы его схватил инфаркт. Мы потом придумаем какую-нибудь другую дату для лишения меня девственности. Путь Крапивин побудет в глазах Дениса Алексеевича цивилизованным человеком. Будто он со мной пару месяцев просто за ручку ходил.
— Я думаю, с отцом не стоит обсуждать такие вопросы, — рассмеялась Юлия Сергеевна. — Встречаетесь и встречайтесь…
— Да. Это я и хотела сказать.
— Ты у нас сегодня останешься?
— Конечно. Мне кое-какие вещи собрать надо. Что за вопрос?
— Я подумала, что ты теперь совсем от нас съедешь.
— Зачем? Мне и так хорошо. Буду ночевать у себя время от времени, или у Димки.
— Совсем моя девочка выросла, совсем… — Юлия прижала дочь к себе. — Поживи еще с нами хоть чуть-чуть еще, а то потом все равно выскочишь как птенчик из гнезда… и упорхнешь… все равно упорхнешь… — Глаза Юлии Сергеевны влажно блеснули.
— Мама, ты что! Ты плакать, что ли, собралась?
— Не знаю.
— Тоже мне, нашла из-за чего горевать.
— Я не горюю. Это все равно когда-нибудь случилось бы. Это должно случиться. Вот если бы ты не хотела этого и не интересовалась мальчиками, я бы начала беспокоиться.
— Если я кому-нибудь расскажу, что в восемнадцать лет девственности лишилась, мне никто не поверит. Сейчас девки с мужиками спят направо и налево, и никого вопрос морали не волнует.
— Это их дело. Пусть спят с кем хотят. Только толпа мужиков счастья не принесет, максимум — это невроз и венерические заболевания.
Катька расхохоталась:
— Мамочка, ты у меня знатная юмористка, да-да.
Глава 7
Ты где так нажрался? — удивленно спросила Катя, впуская в квартиру пьяного друга. Не очень обрадовал ее этот визит, собиралась поспать пару часов, но теперь точно не удастся.
— Катюха, я у тебя посплю… — промямлил Никита, бросая куртку на пол у порога.
— Откуда такой красивый? Вали домой давай.
— Ты что? Меня папка пристрелит.
— Я тебя сейчас сама пристрелю, гад ты такой.
— Катюха, ну не шуми, два часа, и я буду как огурчик.
— Сестра твоя где?— Да хрен бы ее знал…
— Не, ну вы вообще молодцы. Сейчас я ей позвоню. Нет, сейчас я лучше твоему отцу позвоню! — Затолкала одежду Никиты в шкаф и ринулась за сотовым, который оставила в гостиной на диване.
— Не-е, Катюха, ты ж не шкура продажная… когда надо, я за тя горой… просплюсь, потом домой…
— За тя горой, — передразнила Катерина, набирая Веронику. — Да ты не гора, а так горка… пригорочек, придурочек… Вероника, ты где? Приезжай ко мне. Срочно! Что-что случилось… Шерочка наш обожрался! Ты куда пошел?! — крикнула Никите, который, шатаясь из стороны в сторону, поплелся в спальню. — Вероника, давай приезжай! — бросила трубку и пошла за Никитой. Тот уже завалился на кровать. — Поднимайся, идиотина! — принялась тормошить парня. Но он спал мертвым сном, обняв подушку.
— Да, Вероничка, — ответила на звонок, закрывая двери.
— Никита пьяный, что ли? — со смешком спросила подруга.
— Конечно, пьяный, — раздраженно подтвердила Катя. — Или, думаешь, я так пошутить решила?