- Нет у меня никаких дружков! Маму отпустите, она-то вообще ничего не делала, просто в гости зашла не вовремя.
- А уж это я сам решу, кого отпускать, а кого решать... - И сам заржал своей шутке. Мордовороты, что стояли сзади поддержали его дружным гоготом.
Ну точно, братки из 90-х, именно так я себе их и представляла. Мордовороты, которые убьют и глазом не моргнут. Легче от этого узнавания мне не стало.
- Значит, вот на кого запал Силов. - Бандюган внимательно рассмотрел меня. - Ну ты конечно, ничего... но мелкая какая-то. Странно, раньше у него всё модели были, а теперь что? Ты не обижайся, конечно, но ты не модель. Далеко не модель.
- Во-первых, никакой Силов на меня, как вы выразились, не "западал", а во-вторых, мне без разницы, что вы думаете о моей внешности, вы все, - я обвела взглядом лысоголовых, - далеко не красавцы.
Не знаю зачем я им грубила, но не могла остановиться. Видимо события прошлых дней сильно подорвали мою психику, а тут ещё и эти лысые, в моей собственной квартире, ещё и маму перепугали.
- А ты молодец, - сказал главный со смехом, но в глазах промелькнуло что-то схожее с уважением, - совсем нас не боишься, мелкая? Даже жаль будет, если придётся тебя наказывать.
- Петр Михайлович, мы забираем её? - сказал лысый, что стоял рядом с главарём.
- Да, пакуйте её. Мамашу, оставьте. Она ещё не скоро в себя придёт. Нам не нужна.
Я испытала и облегчение и тревогу. Хорошо, что маму не возьмут с собой, плохо, что она без сознания. Скорее всего ей нужна медицинская помощь.
- Ей помощь нужна, давайте отвезем её в больницу. - Нагло сказала я, пытаясь диктовать свои условия на что была одарена еще одним тяжелым взглядом.
- Я кажется начинаю понимать Силова. Если ты и ему так яйца на руку накручивала, то он, наверное, и сам не понял, как влип. Характер у тебя, что надо. И кстати, с матерью нормально всё будет.
Мать - это святое, мы её не сильно приложили, так что не кипешуй, мелкая. Она предупреждена была о последствиях лишних разговоров, так что в ментовку не побежит.
Очнётся и будет ждать тебя, как верный Хатико... Возможно дождется, но вряд ли, конечно...
Если бы ты знала какое бабло стоит на кону, ты сама бы себя не стала выручать. Но посмотрим, что Славочка наш скажет, когда я его так обрадую своим звоночком и твоим голоском...
Я понимала, что ничего в данной ситуации сделать не могу, поэтому лишь ждала того, что будет.
- Всё забирайте. Поговорим на месте. - Бандюган встал и пошёл к двери, а один из его громил подошел ко мне и выдернул из кровати, ставя на ноги.
- Классная ночнушка, - его взгляд маслянным пятном расплылся на коже. Сразу стало понятно, что он не прочь сделать со мной то, за что обычно наказывают по Уголовному кодексу. Захотелось помыться. Очень неприятный тип.
От него у меня липкий страх поселился под кожей, но я знала, что таким людям, как зверям нельзя показывать свой страх, поэтому дерзко посмотрела на него.
- Руки убрал, я сама пойду. Одеться хоть можно?
- Нет, сладкая, будешь ублажать наш взгляд своим видом... а потом может не только взгляд и не только видом. - И он противно загоготал.
Понятно было на что он расчитывал, но я очень надеялась, что до этого не дойдет.
Шагать босиком в тонкой шелковой ночнушке было холодно. Но я вообще плохо сейчас понимала, как себя чувствую.
Меня то била температура, то потоки холодного ветра, на всё это накладывался страх. Было не понятно от чего конкретно меня бьет дрожь. Наверное от всего по чуть-чуть.
Меня запихнули в чёрный джип и машина сразу дёрнулась с места, оставляя за спиной мою квартиру и маму. Радовало, что с ней всё будет хорошо.
А ещё промелькнула мысль, что Матвей должен приехать с минуты на минуту. Он найдёт маму, поможет ей, если понадобится помощь, а она ему расскажет про то, что случилось. Так у меня появится хоть маленький, но шанс на спасение.
А в то, что добрый дядя-бандит меня отпустит я не верила. Поработав в прокуратуре, я поняла одно, заложников не отпускают по доброй воле. А как бы это было не прискорбно, но я - заложник.
Как бы я не стремилась запомнить дорогу, через полчаса я уже совсем потерялась. Я поняла, что мы въехали уже в область.
Город остался за спиной. Мы мчали сначала в сторону Выборга, а потом какими-то непонятными просёлочными дорогами. Их конечно, я не запомнила вовсе.
Рядом со мной сидел Петр Михайлович, как называли его бандюганы и тот самый противный бандит с сальным взглядом.
Он с лицом маньяка смотрел на меня. Ощупывал взглядом каждый обнаженный участок кожи. Было очень неприятно. У мужика явно был токсткоз от нехватки женского внимания и он, видимо рассчитывал, что я смогу ему помочь с его проблемой. Вот уж чего я точно не могла. Лучше сдохнуть, чем позволить такому к себе прикоснуться.
- Паш, слюни вытри и в окошко отвернись, - сказал ему Петр. - Я твой спермотоксикоз и отсюда чувствую, не пугай лапушку. Хотя, всё может быть, может тебе и повезёт.
Петр был мужиком лет за сорок. Хотя сложно было сказать точно, потому как всё лицо его покрывали шрамы-отметины. Не скажу, что они были огромные и как-то совсем отталкивали от него, но видно было, что жизнь его потрепала.
На щеке был шрам от ожёга, маленького, круглого, как будто ему об щеку сигарету затушили...
Да, сейчас не 90, айкосом ожёг не сделаешь. А в то время, вполне возможно, что так он и получил его. В какой-нибудь очередной бандитской стрелке. Волосы его были короткопочтрижены. Телосложение обычное. Я бы даже сказала худощавое, но жилистое.
Не думаю, что он был хилым. В таких кругах хилые не выживают, а он ещё и главарь. Значит точно опасный и хитрый мужик. Взгляд был тяжелый и злой. С таким человеком спорить не хотелось.
Манера его общения была обманчиво легкой. Он часто улыбался, но глаза оставались холодными. Явно - убить человека для него ничего не стоит.
Машина остановилась примерно через час нашего путешествия. Я посмотрела в окно и увидела лишь лес. Кругом был лес. И ничего больше. Неужели меня прямо здесь и прикопают? Страх сжал горло цепкими пальцами.
Мы вышли из машины.
- Паша, на руки её, раз не додумался разрешить ей обуться. - Петр сказал это даже не смотря в нашу сторону, его взгляд был направлен куда-то в лес.
- Я сама. Не прикасайся, - зашипела я.
Несмотря на то, что ногам было жутко холодно стоять на земле, и я уже почти их не чувствовала, прикосновения этого бандюги были бы ещё хуже.
Он грубо схватил меня за локоть, а я стала отбиваться.
Петр повернулся к нам. Посмотрел на мои трепыхания, обманчиво мягко подошёл к нам и размашисто врезал мне по лицу, отчего на несколько секунд мне показалось, что я отключилась. Вот тут я поняла, что шутки закончились. Мои шансы на выживание быстро стремились к нулю.
Петр взял меня за волосы и резко потянул:
- Лапушка, если ты думаешь, что у тебя есть право голоса - это твоё самое большое заблуждение. Еще раз вякнешь, когда не спросят - тебе же хуже.
Павел легко взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой и понес. Как позже я поняла в дом, который прятался за густой стеной деревьев.
"Да, здесь меня никогда не найдут... " в голове мелькнула эта жесткая, но правдивая мысль.
Меня поставили на деревянный пол и моя голова резко закружилась, что я чуть не упала. Хорошо же треснул меня этот Петр. Профессионально. Что даже искры из глаз.
Я обратила внимание, что на моей белой сорочке расползались красные уродливые пятна. Подняла руку и прикоснулась к лицу. Ну точно, он разбил мне губу и из нее текла кровь.
Петр достал платок и протянул мне. - Вытрись и не вздумай ныть. Ненавижу бабские слёзы.
Ооо, вот это я попала. Он ещё и женоненавистник. Не везет, так по полной.
Я взяла платок и приложила к губе. Я уже чувствовало, что ее раздуло. Да, видок у меня был скверный, а самочувствие ещё хуже.
Мне было одновременно и дико жарко и в то же время ноги свело от холода. Голова кружилась и болела от удара, а разбитая губа росла с каждой минутой.
- Сядь. - Приказал Петр - и указал на деревянный табурет, который стоял у стены.
Я послушно опустилась на него, радуясь тому что все же не упала. Ноги мои меня не держали и еще бы секунда и я рухнула на пол. А так села и попыталась привести себя в сознание.