Было уже около девяти вечера, когда я всё-таки заставила себя дойти до ванной комнаты и смыть все воспоминания о прошедшем годе. Как ни странно, стоя под горячими струями, мне на самом деле начало казаться, что на душе становиться легче, а потом и вовсе появилась странная уверенность, что в будущем году всё непременно будет хорошо.
Когда уже досушивала феном волосы, в дверь позвонили. И в первую секунду я решила, что открывать никому не стану, потому что желанные гости всегда предупреждали о своих визитах, а значит это либо соседи, либо те, кого я видеть не хочу. Да только по квартире снова разлилась мелодия звонка, оповещающая о посетителях, и, судя по тому, что умолкать она не собиралась, мой визитёр был настроен решительно.
Раздражённо кинув фен на полку, я натянула длинный синий халат и с видом десантника перед боем, отправилась посылать подальше всех, кто прятался в подъезде. И даже в глазок смотреть не стала, а попросту распахнула дверь, и уже собиралась начать заготовленную гневную тираду, как второй раз за день впала в состояние лёгкого шокового оцепенения.
На площадке стояло трое курьеров в форменной одежде. Один держал в руках охапку белых роз, и на мой очень примерный взгляд, там было не меньше сотни цветов. Остальные двое сжимали верёвочки от двух больших туч воздушных шариков, о количестве которых я даже догадываться побоялась.
- Разрешите, мы занесём всё это в квартиру, - проговорил один, и не дожидаясь ответа, мягко отодвинул меня от прохода и шагнул внутрь. За ним вошли остальные, а когда эта кавалькада оказалась внутри, на лестничной клетке появилось ещё одно действующее лицо этого непонятного цирка. Но у него не было ни синей формы, ни цветов, ни шаров, он просто смотрел на меня, каким-то задумчивым взглядом, а я не могла даже пошевелиться.
Из состояния ступора меня вывели курьеры, которые, наконец, избавились от своей ноши, и теперь с довольным видом покидали квартиру. Проходя мимо, они по очереди кивнули блондину, а тот, видя, что я начала приходить в себя, решил, что дальнейшие разговоры можно вести и в квартире, и недолго думая, аккуратно затащил меня внутрь.
- И как это всё понимать?! - выдала я, нервно вышагивая по большой гостиной. - Что это всё значит?!
- Ну... - протянул он, перевода взгляд с огромного букета роз, на висящие под потолком шарики с разноцветными ленточками. - Можно назвать это отвлекающим манёвром. Понимаешь... у меня возникло подозрение, что если я просто явлюсь под твою дверь, то под ней и останусь.
- И зачем же ты явился?
- Поговорить.
- А разве мы ещё не всё обсудили? - от накативших эмоций я совершенно не могла унять дрожь в руках или заставить себя остановиться.
- Остался, по крайней мере, один нерешённый вопрос, - с загадочной улыбочкой ответил он, ловя меня и усаживая в кресло. - Пока ты мельтешишь перед глазами, у меня совершенно не получается сосредоточиться.
- Ну, выкладывай свой вопрос и выметайся из моей квартиры, - процедила, покорно замерев напротив необычно напряжённого Тима. Он продолжал сверлить меня внимательным взглядом, но говорить пока не спешил. Пришлось поторопить. - Я слушаю.
- Знаешь, не так-то просто вести подобные беседы, когда на тебя смотрят как на самого коварного и злобного врага. Но я всё же попробую. Только не говори потом, что всё было не так, или ты представляла себе это иначе... - он усадил меня в ближайшее кресло, сам же остался стоять напротив. И судя по его взгляду, этот разговор был для него действительно важен и очень серьёзен.
Естественно, моя фантазия не осталась в стороне, и первым внятным объяснением происходящего стала страшная мысль о том, что сейчас он попросит меня пойти на аборт. Вот так взглянет в глаза, и скажет: "Пойми, Рина, мы ещё слишком молоды для такого шага..." или "Я не готов иметь детей от такой, как ты..."
Картины этого разговора тут же стали перед глазами, и, не выдержав, я снова вскочила на ноги и поспешила отойти подальше.
- Тимур, говори, что хотел и сваливай из моей жизни. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать или обязывать, - тихим бесцветным тоном начала я, пятясь к арке, ведущей в кухню. - Возможно, ты бы даже не узнал о том, что у нас будет ребёнок, возможно, я бы сказала, что он не твой. Нам не нужен отец, который с нами, только потому, что его обязали какие-то призрачные понятия о чести...
- О чести, говоришь?! - повысил голос Тим, и уверенным шагом направился ко мне. Я даже отступить не успела, как оказалась зажатой у стены, а надо мной жутко злой глыбой нависал Тимур. - Как думаешь, зачем я здесь?! Зачем спешил, как идиот?! Хотел успеть сказать всё перед наступлением нового года?! Притащил эту кучу цветов?! А?!
Под взглядом этих жутких синих глаз, в которых плескалась невиданная ярость, мне захотелось немедленно превратиться в букашку и забиться в щель. Но, пришлось взять себя в руки и постараться, чтобы в голосе не слышалась дрожь.
- Тогда зачем ты пришёл...
А вместо ответа меня неожиданно и довольно грубо поцеловали. И если поначалу я даже пыталась сопротивляться, то спустя всего несколько секунд, окончательно растаяла, только сейчас до конца понимая, что это Тим, что он рядом, и что с ним (и только рядом с ним!) я чувствую себя настоящей и действительно счастливой.
- Ну почему с тобой всегда только так?! - отстранившись, обиженным голоском проговорил он. - Я хотел, чтобы всё было красиво и романтично, а приходиться снова начинать с конца...
- Ты о чём? - не понимая, к чему он клонит, спросила я. В ответ на это, он снова меня поцеловал, окончательно лишая сил сопротивляться.
- Я пришёл сюда с одной целью и хотел, чтобы хотя бы в этот раз, у нас всё получилось, как у людей, но... видимо, мы с тобой слишком неправильные, и жизнь у нас неправильная. И я вовсе не предлагаю тебе выйти за меня замуж, а просто ставлю перед фактом, что в ближайшем будущем ты станешь моей женой. И меня не волнует, согласишься ты сразу, или потом, потому что выбора у тебя уже нет. Отец твой - "за", мать - тоже, хотя её и пришлось довольно долго уговаривать. Они даже дали своё родительское благословение.
- Ты что просил моей руки у Толика?! - ни капли не веря в реальность происходящего, спросила я.
- Я же сказа, что, возможно впервые в жизни, хотел всё сделать правильно... Красиво... Но, с тобой не реально что-то сделать по-человечески. Так что, простите, Арина Анатольевна, но ваш батенька уже отдал вас мне в жёны.
- Шутишь! - ошарашено проговорила я.
- Неа...
- Зачем это тебе?! - я пыталась прочитать ответ в его глазах, но сейчас сама была настолько шокирована всем услышанным, что просто не могла ничего в них понять.
- А разве я не могу просто захотеть жениться на любимой женщине, которая, к тому же, носит моего ребёнка?! - с нескрываемой иронией произнёс он.
- Любимой?!
- По-твоему, я не могу в тебя влюбиться?!
- А разве можешь?
- Как оказалось, очень даже могу. И поверь, я никогда бы не стал связывать жизнь с нелюбимой, будь у неё даже трое моих детей. Просто было перед глазами много таких примеров, и все они заканчивались печально.
- Значит... - в голове путались мысли, а голос снова начал дрожать, - ты хочешь сказать, что любишь меня?
- Люблю, Рин... Очень люблю, - он осторожно смахнул с моей щеки одинокую слезинку. - И снова ты из-за меня плачешь, а я не могу видеть твоих слёз. Душу просто в морской узел сворачивает.
Он провёл меня на кухню, и присев на мягкий диван, усадил меня к себе на колени.
- Знаешь, тогда, в августе... когда после нашей ссоры ты уехала в неизвестном никому направлении, я чуть с ума от волнения не сошёл, и долго не мог понять, что же такое со мной твориться. А Егор, видя, как я терзаюсь от последствий собственной глупости, сказал, что не может на меня злиться, потому что жизнь сама уже наказала меня за все деяния... причём, сделала это моими же руками. Я тогда думал, что всё это временно и скоро отпустит, но... с каждым днём становилось всё хуже и хуже, а пустота в душе превратилась в настоящую чёрную дыру. А потом, ты неожиданно появилась в квартире Толика, и у меня просто сорвало планку.