Вэн внезапно смолк. Что-то привлекло его внимание. Набросок, висящий на стене. Он повернулся к Дорине.
— Это не набросок головы той молодой женщины, которая встречается с Леоном Скиллменом? Я недавно познакомился с ней на вечеринке в Палм-Бич.
— Да, это моя сестра, — ответил Ники.
Вэн пригляделся к наброску.
— Чья это работа? Не ваша, точно. Это один из самых замечательных набросков, которые мне когда-либо доводилось видеть. Такой внепосредственный, линии смелые, но одновременно точные.
— Этот набросок сделал Леон Скиллмен, мистер Вэн Варен. — В голосе Дорины звучало торжество.
Сцена была почти комичной. Она это предвидела. Вэн так резко повернулся на каблуках, что вместе со своей профессиональной уверенностью едва не потерял физическое равновесие. Он не знал, что сказать, — просто стоял с отвисшей челюстью — человек, не имеющий собственных ценностей. Справедливость восторжествовала. Он не был идиотом. Он разбирался в настоящем искусстве, когда его видел. Оно лишь не попадалось ему на глаза в последнее время.
— Я не знал, что Леон способен на такое, — заикаясь, произнес он. — Почему же тогда…
Дорина распахнула перед ним дверь.
— Потому что ваш мир искусства не уделяет такому искусству должного внимания. Леон Скиллмен — гениальный скульптор. Он мог бы стать одним из величайших скульпторов мира. Но, как вы сами сказали, сегодня мир искусства не желает ничего знать о нашем искусстве, в том числе и о том, каким могло бы стать искусство Леона. Всего доброго, мистер Вэн Варен. Пожалуйста, не приходите сюда впредь.
— Но, — возразил Вэн, — я же хотел все объяснить…
— Вы и объяснили. До свидания, мистер Вэн Варен. — Дорина закрыла дверь и улыбнулась. Улыбнулась такой широкой, заразительной улыбкой, Ники не смог сдержать ухмылки. Дело сделано. В ее оазисе снова спокойно.
Дорина взяла кисть и вернулась к работе.
— Он придет снова.
Ники от удивления даже перестал ухмыляться.
— Почему вы так думаете?
— Потому что он никогда не ушел бы отсюда по собственной воле, что бы я ни говорила и как бы его ни оскорбляла.
— Может быть, ему нравится, когда его оскорбляют? Знаете, есть такие люди.
— Думаю, он не из таких. Мне кажется, его завораживают те, у кого хватает смелости его оскорблять. — Она подмигнула Ники и снова широко и хитро улыбнулась. — А теперь, мой юный философ, за работу. Вспомни, что сказал один мудрец: «Одна картина стоит тысячи слов».
— Что такое? Ты почтил семью своим присутствием на ужине просто для разнообразия? Мы уж решили, что ты и жить решил в этой своей библиотеке.
Ники, радуясь веселому подтруниванию отца, уселся за стол. Да, у него было несколько причин, чтобы поужинать сегодня вместе с семьей. Поскольку предварительная работа Тары в музее была завершена, она возвращалась на пару месяцев в Грецию. И он тоже вскоре собирался уехать. Он уже обо всем договорился с Дориной, и как только за нужные ниточки потянут, чтобы добиться для него перевода и регистрации в середине года…
— За последнее время я узнал, что мне действительно стоит пожить в библиотеке, чтобы понять все необходимое для дальнейшего развития моего искусства, папа. Дорина научила меня рисовать, а ты, папа, научил меня думать. Но теперь мне необходимы элементарные знания.
Костас положил на тарелку Ники огромный кусок муссаки.
— Что это за хитрые разговоры? Давай ешь, пока не остыло. — Он на цыпочках пошел к холодильнику с хитрой улыбкой на лице, обещающей какой-то сюрприз. — Сегодня у нас есть кое-что особенное. — Он торжественно достал из холодильника бутылку. — Шампанское! Тара завтра нас покидать, у нее настоящий отпуск, поэтому мы встречать Новый год на день раньше. Сегодня! Выпьем шампанского!
Эти слова вырвали Кэлли из ее привычного безразличия. Шампанское. Затем, вспомнив свой первый опыт с шампанским, она снова помрачнела. Мистер Гот… Перри… сдержал свое слово. У нее теперь есть работа — в туристическом бюро, где по субботам и после школы она вводит в компьютер маршруты и отвечает на телефонные звонки. Она ненавидела эту работу, страстно желая побывать в тех местах, куда ездили люди, чьи маршруты она составляла. Перри она не видела с того дня на ферме. Она ждала, что он ей позвонит, пришлет записку с шофером, как-то даст о себе знать. Но он хранил молчание. Сначала она носила золотое ожерелье с гордостью, хвастаясь им перед друзьями и намекая на тайный роман, но теперь этот приз (или плата) за ее посвящение в мир секса и денег лежал спрятанным в глубине комода. Хлопок пробки шампанского, открытого отцом, показался ей выстрелом.
Костас слишком лихо открыл бутылку, и Таре пришлось вытирать со стола разлившуюся пену. Костас отмахнулся.
— Ничего страшного! У нас его много. Я покупать две бутылки! — Он стоял во главе стола, с гордостью обводя взглядом своих детей и жену. — За мою семью, — сказал он, глядя на них блестящими глазами. — Я поднимать новогодний тост за наше здоровье и счастье. Сегодня мы все вместе, и мы будем всегда вместе… — он взглянул на Тару, — где бы каждый из нас ни быть. — По греческому обычаю, он чокнулся с Маргаритой и каждым из детей по отдельности и выпил шампанское одним большим глотком. — Пейте, пейте, — скомандовал он. — Еще много. Счастливого всем Нового года.
Тара пила шампанское и изумленно смотрела на отца. С его темпами двух бутылок хватит на две минуты.
Ники откашлялся. Сейчас или никогда. Дядя Базилиус советовал ему сказать все сразу, не тянуть. Ники был рад, что Тара еще не уехала. Если потребуется, она его поддержит.
— Папа, — он снова откашлялся и чокнулся с отцом, как будто собирался сообщить самые лучшие новости, — не только Тара уезжает на время.
— Что ты хочешь этим сказать, Николас? — подозрительно нахмурился Костас.
— Если все пойдет хорошо, я тоже уеду из Нью-Йорка, буду возвращаться только летом и работать… — Он заторопился, не давая никому вставить слово. — Я обговорил все с Дориной и решил бросить колледж и поступить в Университет в Миннесоте — буду изучать философию. Но не волнуйся! Там живет старый Друг Дорины, он тоже преподаватель, у него такая же студия, и я смогу продолжать писать картины под его руководством. — Ники набрал полную грудь воздуха. Он должен договорить, прежде чем отец взорвется. — Сегодня я говорил с дядей Базилиусом, он согласился дать мне денег на учебу. Он сказал, что я могу рассчитаться с ним после окончания учебы, и он даже не станет брать с меня проценты.
— Дядя Базилиус? — взревел Костас. — Если мой сын хочет поступить в другой колледж, я сам заплачу за его обучение! Почему ты пошел к дяде, а не пришел к своему папе со своими решениями? — Костас резко открыл вторую бутылку и наполнил бокалы. В глазах его плескалась обида.
Ники сидел выпрямившись и смотрел прямо на отца. Он знал, что его отец никогда не мог бы себе позволить послать его в университет, и они оба это знали.
— В этом-то все дело, папа, это мое решение, — сказал он и с радостью увидел, как обида в глазах отца уступает место гордости и уважению. Все удалось! Ники обошел стол и обнял мать, которая тихо плакала. — Я вернусь на праздники, мама.
— А где эта Миннесота? — только и спросила Маргарита. Вся семья рассмеялась.
— Ники! Покажи своей маме карту! Если ты решил ехать в Миннесоту, то хоть покажи это место своей маме. Нет, не надо. Покажем потом. Теперь у меня есть сюрприз для тебя и Кэлли. — Костас снова торжественно оглядел собравшихся. Он обожал сюрпризы, то есть любил их устраивать. — Как вы знаете, Тара имеет приглашение на открытие музея, которым владеют мои клиенты, мистер и миссис Готард. — Он гордо поднял голову. — Мы с мамой тоже имеем приглашения на этот великолепный прием. Вот что получается, когда у тебя такие замечательные клиенты. Теперь, — он поклонился Кэлли с таким видом, будто собирался объявить, что ее сделали принцессой, — оказалось, что Тара не может пойти, потому что собирается встречать Новый год с Димитриосом в Греции. Значит, — он все тянул, чтобы насладиться эффектом, — у нас два приглашения на четыре человек. Дальше! Мы с мамой решить, что завтра пойдем купить все, что положено одевать на такие вечеринки. Но Тара сказать мне и Ники взять костюмы на прокат. А ты, моя маленькая Кэллисти, сможешь сама выбрать себе новое платье. Цена меня не волнует. И твоя мама тоже может купить себе новое платье. Тара показала нам картинки в журнале, чтобы нам знать, что купить, чтобы выглядеть правильно.