Опал Карью - На следующее утро

— Только не говори мне, что он сделал тату твоего имени на груди?

— Нет, это было на плече, и не мое имя. На самом деле, было очень мило. Видишь ли, в моей комнате была фотография в рамке древесницы¹, которую он всегда считал странным выбором. Но с тех пор как я была еще ребенком, я всегда была перфекционистом. Как-то учитель дал нам список из десяти бабочек и мотыльков, которых мы должны были нарисовать для научного проекта. Я хотела их взять из специальной книги в школьной библиотеке, но там было только пять экземпляров, и каждый находился на руках. К тому времени, когда я получила копию книги, до сдачи работы оставалось всего лишь несколько дней, и картинка древесницы была вырвана. Я нарисовала все оставшиеся и была вся в слезах, потому что не знала, где мне взять десятую фотографию.

Следующим вечером моя мама появилась с картинкой, которая мне была необходима. Она ушла после обеда с работы и поехала в большую библиотеку в Гарнесвилле, нашла нужную книгу, сделала копию страницы и принесла ее домой. Я получила «отлично» за проект, а картинка стала символом того, сколько мама сделала, чтобы поддержать меня, и она всегда будет в этом отношении со мной. Когда Шторм сделал татуировку древесницы, я сдуру подумала, что он этим говорил мне, что он тоже всегда будет со мной.

Девушка смотрела на свой бокал вина, и грусть в ее глазах разрывала сердце Дэйна. Как может парень быть таким черствым?

Она пожала плечами.

— Теперь я понимаю, что, возможно, для него это был просто своего рода знаком отличия. Как метка на его кровати, показывающая очередное завоевание.

— Знаешь, похоже, тебе лучше без него.

Ее губы слегка скривились.

— Люди постоянно твердят мне это.

Подошел официант и убрал десертные тарелки и кофейные чашки. Зазвучала музыка, и несколько пар закружились на танцполе.

— Пойдем, потанцуем, — предложил он.

Она взглянула на него.

— В самом деле? Но я думала, мы здесь по делу.

— Это не означает, что мы не можем расслабиться и прекрасно провести время.

Она поднялась с немного скептическим взглядом, и он привел ее на танцпол. Он понял свою ошибку, как только заключил ее в свои объятия. Он слишком хорошо изучил ее мягкое, теплое тело, находящееся рядом с ним. Ему не терпелось прижать ее ближе, почувствовать ее грудь, вжатую в него, завладеть ее полными губами, похитить ее нежный рот.

Ему пришлось сконцентрировать свое внимание, не допуская, чтобы его тело заметно отвердело. Он имел достаточно самообладания, но почему он сам все себе усложняет? Насколько он хотел эту женщину, настолько она дала понять, что не хочет иметь с ним интимных отношений.

Как только песня закончилась, он вывел ее с танцпола.

— Я думаю, что это время мы называем ночью.

* * *

Джессика не совсем не поняла, что произошло. Во-первых, Дэйн вывел ее на танцпол и притянул к себе, тем самым увеличив круговорот ее гормонов, но как только закончилась песня, он потащил ее забрать их пальто, и, прежде чем она успела что-либо осознать, они были уже в лимузине, направляющемся домой.

По крайней мере она предполагала, что он довезет ее до квартиры. Наверное, он получил неправильный намек от нее, и подумал, что она хочет вернуться на его территорию. Они разговаривали о слишком личных вещах и когда были на танцполе, он, наверное, увидел желание в ее глазах.

Она ничего не могла поделать. Он был сексуальный, приятный в обхождении мужчина. Сильный и мужественный. Очаровательный. И когда он хотел быть, а большую часть времени он таким и был, властным. В некотором отношении, это заставляло ее хотеть поддаться его власти. Сегодня вечером она увидела его мягкую сторону, но власть и сила, которое в нем присутствовали, она находила убийственно сексуальными.

Она мельком взглянула на улицы, которые они проезжали, и даже ее отрывочных знаний о Филадельфии хватило, чтобы понять, что они направлялись из города, но она знала, что он жил прямо в центре города, очень близко от того места, где она впервые увидела его.

Во время они практически не разговаривали, но когда остановились перед ее домом, и она повернулась к двери, он положил свою ладонь на ее руку.

— Джессика, я наслаждался нашим вечером, проведенным вместе. Было приятно поговорить о Рейфе. О том, что было очень давно.

Она улыбнулась.

— Я тоже получила удовольствие от вечера.

Затем ее взгляд поймал его, и она замерла, завороженная, когда он наклонился к ней. Сначала его губы слегка скользнули по ее, потом он углубил поцелуй. Она ничего не могла поделать. Она таяла от него. Его руки обвились вокруг нее, прижимая крепче к своему телу. Его убеждающие губы со страстью передвигались по ее губам, наполняя томлением.

Она хотела его. Она знала это. Она всегда знала это.

Но они не могли.

Казалось, он почувствовал ее смятение и отпустил. Она смотрела в его напряженные голубые глаза, переполненные желанием.

— У меня... э-э... есть соседку по квартире, — пролепетала она. Но, конечно, он это уже знал.

Он улыбнулся и провел одним пальцем по ее щеке, посылая дрожь по всему телу.

— Джессика, если бы я захотел, чтобы ты была в моей постели в этот вечер, ты бы уже была там.

Он махнул водителю, мужчина выскочил из машины и открыл ей дверцу. Дэйн последовал за ней, провожая ее до входа в квартиру. Он подождал, пока она открыла дверь, затем взял ее руку и поцеловал, его губы слегка касались ее кожи, вызывая у нее непередаваемые ощущения.

— Просто запомни. Если ты когда-нибудь изменишь свое мнение и захочешь получить нечто большее, чем просто отношения начальника и подчиненной, тебе стоит сказать лишь одно слово.

На этих словах, придержав дверь, пока она заходила внутрь, он развернулся в направлении своего черного лимузина. Она смотрела, как он уезжает, желая отбросить свою осмотрительность и вновь оказаться в его машине.

* * *

Почему он так сказал?

Джессика лежала в постели, уставившись в потолок. Когда она впервые узнала, что Дайн владелец «Ренье Индастриз», то решила, что между ними не будет никаких отношений. Они работали вместе. Он был ее боссом.

Но совсем другое дело — провести вместе вечер, узнав личные моменты из жизни друг друга, и освободиться от деловой показухи, которую она использовала, чтобы оградить себя от его сильного магнетизма. Он был не только бизнесменом. У него был брат, по которому он тосковал. Она заметила всплеск эмоций в его глазах, когда он говорил о Рейфе, хотя он и пытался их скрыть. Все это делало его более человечным в ее глазах. Мужчиной, обладающим чувствами. Уязвимым.

Она закрыла глаза и постаралась забыть тот поцелуй в лимузине. Она была уверена, что он хотел прийти сюда и взять ее так же, как он взял ее тогда, однажды ночью, когда они оказались вместе. Несмотря на ее неубедительный протест, она бы хотела, чтобы он именно так и сделал.

Она закрыла глаза и попыталась заснуть, продолжая беспокойно метаться и ворочаться, память все время возвращала воспоминания о той ночи, которую она провела с Дэйном. Она изнывала от желания к нему. Когда она, наконец, заснула, то ее настигли сны, в которых переплетались их обнаженные тела. Где его сильные руки плавно двигались по ее коже, где его накачанное тело подмяло ее под себя на кровати, и он толкался в нее снова и снова. Она проснулась, обливаясь потом, простыни скрутились вокруг ног, стремясь облегчить ее тоску.

Она мылась в душе, оттирая кожу мочалкой и задаваясь вопросом, как она переживет этот день. Теперь она была не в состоянии игнорировать пробудившуюся сильную страсть между ними.

Она высушила полотенцем волосы, сделала макияж и оделась. За завтраком Мелани поинтересовалась, как прошел вечер, и Джессика рассказала ей некоторые подробности о мероприятии и появившихся контактах Дэйна, но ничего не сказала о танце или, не дай бог, поцелуе. Она знала, что это прозвучало довольно сухо, но вскоре разговор перетек к последним модным тенденциям лаков для ногтей, своеобразной страсти Мелани. Она сидела во всевозможных блогах и, как правило, становилась несколько одержимой, когда дело касалось ее ногтей.