Кэтрин Андерсон - На веки вечные

— Она очень испугалась, потому что не может дышать носом.

— Буду у вас через две минуты.

Хит повесил трубку, заскочил в ванную и, открыв аптечку, взял бутылочку минерального масла, йод и пипетку и через десять секунд вместе с Голиафом бежал по дороге. Уже у дома Мередит он услышал, как хрипло кричала Сэмми. Хороший признак: значит, ей хватало кислорода.

Мередит встретила его на крыльце.

— Подождите, только возьму кошелек — и едем.

Посторонившись, чтобы вместе с ним вошел Голиаф, Хит сразу же направился в гостиную.

— Не надо кошелька. Я сам достану эти фасолины.

— Вы уверены? Я пыталась много раз, но они застряли — ни туда, ни сюда.

Хит откупорил минеральное масло.

— Вы забываете, что я дипломированный специалист по оказанию первой помощи и мне постоянно приходится сталкиваться с такими вещами.

На самом деле ему ни разу не случалось вынимать из носа фасоль. Но в их управлении работала диспетчер Дженни Роуз, четырехлетний сын которой славился печальной склонностью засовывать посторонние предметы во все отверстия на собственном теле.

Хит прошел за Мередит на кухню. Сэмми сидела на столе — личико сморщилось, глаза заплаканы, выпяченная нижняя губа дрожала. Хит присел и с помощью карманного фонарика тщательно осмотрел ее нос.

— Я не о-у ды-ать. Мама го-орит, надо ехать к доктору.

Шериф снова направил лучик света ей в ноздри.

— Ничего, малышка, все будет хорошо. Фасолины даже не дали ростков.

Девочка скосила глаза на переносицу.

— Ростков? — От одной этой мысли ее снова одолел страх.

— Ни ростков, ни стеблей — повезло. Сейчас достанем эти противные фасолины, и тебе полегчает.

— Они не вы-одят.

— Выйдут! — Хит встряхнул бутылочку с маслом и подал Мередит пипетку и йод. — Вымойте, пожалуйста, пипетку.

Женщина бросилась к раковине и вытерла пипетку полотенцем. Но, отдавая, все же спросила:

— Вы уверены, что знаете, как надо действовать?

— По капле масла в каждую ноздрю — это поможет им выскользнуть, — усмехнулся шериф.

— Как я об этом не подумала?

Хит уложил девочку на спину на стол. Она застыла и напряглась. Но тут, на беду, Голиаф решил присоединиться к своей любимице. Пришлось его стаскивать на пол. Хит велел Мередит удерживать собаку за ошейник и успокоил ротвейлера:

— С ней ничего страшного, я не сделаю Сэмми больно.

Но девочка выглядела очень перепуганной, тогда шериф вложил в ее руку карманный фонарик и направил луч на потолок.

— Спорим, что ты не сможешь написать свое имя и ни разу не ошибиться в буквах. Следи за ней, мама. Если хоть одну перепутает, пусть начинает снова.

Девочка зажала фонарик в обоих кулачках, пристально посмотрела на потолок и, наморщив лоб, начала перечислять буквы своего имени. Но из-за того, что в ее ноздрях сидели фасолины, звуки получались гнусавые.

— Т-т, — проговорила она.

— С, — поправил Хит и присел у стола. — Вот и сбилась. Твое имя начинается не на Т! Давай сначала.

— Фу-ты! — вырвалось у Сэмми. Она озадаченно посмотрела на мать и начала сначала: — С, Э, М, М, И…

— Хорошо, — похвалил ее Хит и, взяв за подбородок, отвел назад голову. Затем, продолжая отвлекать внимание, приступил к работе. И вскоре с помощью пинцета одна из фасолин появилась на свет. Девочка захлопала от удивления глазами.

— Получилось! — Она втянула воздух освободившейся ноздрей.

— Не шмыгай носом, — предостерег шериф. — Фасоль уйдет глубже, ты ее проглотишь, а на следующей неделе она прорастет у тебя из пупка.

Сэмми захихикала. Хит посмеялся вместе с ней и снова взялся за дело. Вытащив вторую фасолину и не выпуская из рук пинцета, он повернулся к Мередит:

— Что скажете?

Судя по всему, она испытала такое облегчение, что Хит решил, она его вот-вот расцелует.

— Спасибо вам.

— Не за что.

Он помог Сэмми сесть, сказал Мередит, что можно отпускать Голиафа, и с улыбкой наблюдал, как пес тут же встал и положил передние лапы на стол рядом с девочкой.

— А теперь, юная леди, я прочитаю вам лекцию о том, что нельзя засовывать фасолины ни в нос, ни куда-либо еще.

Мередит отошла в сторону, обхватила руками плечи, но почти не слушала, как Хит делал внушение ее дочери о том насколько опасно запихивать в нос и уши посторонние предметы. После того как Сэмми ошиблась буквой, нервы Мередит до предела напряглись, а сердце билось, словно крылья испуганной птицы. Тэмми, Сэмми. Имена были очень похожи. Она сделала этот выбор не случайно — хотела, чтобы дочь как можно безболезненнее и быстрее привыкла к перемене. Но созвучность имен привела к тому, что девочка, когда волновалась, путала их.

Слава Богу, Хит не обратил внимания на оговорку. Он знал, что Сэмми только-только выучила буквы, и посчитал это обыкновенной ошибкой. Но что будет в следующий раз? Девочка еще такая маленькая. Со времени их переезда в Орегон Мередит постоянно натаскивала дочь, но запоминать приходилось слишком многое. Рано или поздно она снова проговорится, и тогда правда выплывет наружу.

Глупо. Как глупо! Похоже, она сошла с ума. Разве можно так рисковать? Этот человек — офицер полиции.

Устроившись на корточках у стола, Хит огромной загорелой рукой придерживал Сэмми за крохотный подбородок.

— Ну что, малышка, обещаешь больше не засовывать фасолины в нос? — спросил он. — И в уши, и в пупок, и… — Шериф в смущении осекся и покраснел, представив, насколько могло разыграться воображение девочки.

Глаза Сэмми округлились.

— Нет, — закричала она, — больше никуда не буду запихивать!

— Вот и хорошо. — Хит выпустил ее подбородок и в растерянности потер свою переносицу. — Вот и славно! — Потрепав Сэмми по волосам, он схватил собаку за ошейник и, смущенно бормоча что-то не вполне внятное об оставленной дома работе, направился к двери.

— Спасибо, что выручили, — проговорила Мередит, когда он оказался рядом. — Минеральное масло. Я запомню.

— Будем надеяться, это ее научит не засовывать фасоль в нос.

— Будем надеяться, — улыбнулась Мередит. — Но у детей очень короткая память.

— Утром по дороге в город заеду и заведу вашу машину от своей.

— Право, не стоит. Вы и так очень много для нас сделали.

— А вы представляете, во что вам обойдется вызов технички? — Глаза Хита сузились. — У меня это займет не больше пяти минут. Дадите поработать мотору на холостом ходу, и аккумулятор зарядится.

— Видимо, надо его менять. Он уже не первый раз отказывает.

— М-да… аккумулятор — серьезное приобретение, если зарплаты едва хватает на самое необходимое. — Он протянул руку и отвел прядь волос с ее щеки. — Вам нужен второй доход.

— Дома я могу делать не так много. А оставлять Сэмми с чужим человеком не хочу.

Неожиданно Хит погладил ее волосы.

— Мерри, я не говорю о дополнительной работе. Я имею в виду доход мужа.

Их взгляды встретились: ее — настороженный, его — полный нежности. Оба напряженно молчали. Мередит не могла даже думать, не то что двигаться, даже когда поняла, что Хит наклоняется к ней. На мгновение решила, что он собирался ее поцеловать. Синяя рубашка заслонила все вокруг, и Мередит невольно заметила, как плотно ткань облегает его грудь.

— Листок.

Длинные пальцы снова слегка коснулись ее волос, и через секунду Хит держал у нее перед носом листок. У Мередит возникло ощущение, что этот мужчина точно знал, чего она ждала, и нашел ее реакцию забавной. В конце концов, поцелуй — не бог весть какое событие.

— Спокойной ночи, Мередит, — хрипло произнес он. Но когда открывал дверь, услышал в тон:

— Спокойной ночи.

Но на самом деле она хотела сказать: «Прощай!»

Водрузив локти на стол и подперев кулаком подбородок, Хит сверился с датой на непомерно огромном календаре, который служил ему и книгой регистрации приводов. Понедельник, 19 мая. В следующую субботу начинается предпраздничный уикэнд. День поминовения — самый шумный и хлопотный для полиции праздник, когда пьяные несутся по дорогам, словно полчища сбесившихся муравьев, когда любители вылазок на природу оккупируют все доступные в округе места у воды и когда подростки отмечают окончание школы. Хит по опыту знал, что в течение этих семидесяти двух часов ему не придется спать и у него не будет ни минуты покоя.