Джуд Деверо - На все времена

Но по мере того как они росли и взрослели, их окружение – а многие служили в их семье по многу лет – научилось разгадывать их хитрости. К тому времени, когда мальчишкам исполнилось по двенадцать лет, все уже знали, что если сделано что-то хорошее, то это Грейдон, а плохое – епархия Рори.

Рори уставился на брата как на какого-то незнакомца:

– И все это из-за того, что какая-то девушка сумела отличить тебя от меня?

Рори не сознавал, что выпрямился и вроде даже стал выше: на него каким-то образом повлияла уже сама мысль, что он будет довольно продолжительное время выдавать себя за брата.

– Она даже не догадывается, что увиденное может иметь какое-то значение, – сказал Грейдон.

– Но она сказала, что может отличить кронпринца от безземельного брата?

– Она не знает, – сказал Грейдон.

– Не знает, что ты в один прекрасный день станешь королем? Не знает, что тебе предстоит жениться на дочери ланконианского герцога? Она хотя бы знает, что отшила бээмбэ и сделала выбор в пользу будущего короля? Что ей известно?

Грейдон по-прежнему стоял, засунув руки в карманы.

– Она ничего этого не знает. Ни слова.

– Не знает легенду о том, кто способен различить близнецов Монтгомери-Таггерт?

– Нет, конечно. Рори, – твердо заявил Грейдон, – я хочу проверить, смогу ли…

Брат перебил его:

– Сможешь ли что? – В его голосе послышался гнев. – Из-за какой-то глупой легенды ты хочешь проверить, сможешь ли заставить ее в тебя влюбиться? Но ведь это жестоко! Ты не можешь так поступить! Ты ведь знаешь, что у ваших отношений не может быть будущего, ты не можешь на ней жениться. И даже Дейна, какой бы она ни была славной девушкой, не станет мириться с существованием очаровательной белокурой любовницы.

– Я не влюблен в эту девушку и не собираюсь влюбляться. – Грейдон перевел дух. – Я просто хочу испытать немного того, что у тебя было с двенадцати лет: хочу немного свободы. Считай это долгим мальчишником. – Он вплотную придвинулся к брату. – Тебе придется целую неделю быть мной. Ты меня понимаешь?

– Конечно. – Рори отступил на шаг. Никогда еще он не видел брата таким разъяренным. Глядя на него сейчас, он легко мог представить воинов, от которых вела род их семья. – Я буду жить во дворце и вести беззаботную жизнь, днем и ночью вокруг меня станут суетиться слуги, а на завтрак подавать шампанское.

Грейдон отвернулся.

– Это ты сейчас так живешь, но, пока я буду здесь, тебе дома придется взять на себя мои обязанности. Важные встречи я могу перенести на более позднее время, но присутствовать на благотворительных мероприятиях, сделать несколько презентаций и как минимум один раз посетить открытие чего-нибудь и разрезать там ленточку все же придется. Ты будешь присутствовать везде, где понадобишься. А сейчас я пойду ужинать с красивой девушкой и…

– Расскажи ей, – перебил Рори. – Обещай, что расскажешь, кто ты и почему тебе придется оставить ее и вернуться домой.

Грейдон не обернулся, но кивнул и направился обратно к шатру.

Теперь уже Рори сунул руки в карманы и обессиленно привалился спиной к дереву. Брат буквально вышиб из него дух. В самой просьбе поменяться местами не было ничего необычного: они всю жизнь этим занимались, – но обычно Грейдон брал на себя роль Рори. В последний раз они делали это не далее как месяц назад, когда Грейдону захотелось один вечер отдохнуть от своих обязанностей. Рори всегда забавляло, как его высоконравственный брат пытался выдавать себя за него. Из них двоих не Грейдон гонял на автомобиле со скоростью двести миль в час или носился на катере по неспокойному морю. Однажды, когда Рори посмеялся над осторожностью брата, тот объяснил: «Дело не только во мне, я рискую целым королевством».

От его слов Рори мгновенно оборвал смех: по сути, брат сказал, что расходный материал – он, не Грейдон, – и пробормотал: «Бээмбэ».

Он придумал это определение еще в детстве: «бесполезный младший брат». Еще сильнее самооценка Рори пострадала, когда Грейдон начал покорять сердца девушек. Он помнил последний раз, когда это случилось. Рори тогда уговорил брата поужинать вместо него с девушкой, с которой он встречался уже несколько месяцев. Сам он хотел пойти на вечеринку, которую устраивала бывшая подружка, но боялся, что его нынешняя девушка будет ревновать и устроит сцену. Грейдону обычно бывало нелегко ускользнуть от телохранителей, но в тот вечер это удалось и обмен прошел отлично. Если не считать, что позже девушка Рори пожелала, чтобы он вел себя так же, как в ночь обмена. «Ты был та-а-акой романтичный…» – повторяла она.

«Напомни еще разок, что я делал», – попросил тогда Рори.

Девушка мечтательно вздохнула: «Ты играл на лютне, пел и угощал меня маленькими виноградинами. Ты…»

Рори больше никогда не просил брата пойти вместо него на свидание, а с той девушкой вскоре разорвал отношения. Когда они расставались, она сказала: «Ты просто изменился. В ту ночь вел себя так, словно я для тебя центр Вселенной, а потом снова вернулся к… снова стал прежним».

Позже Рори спросил Грейдона, что он думает о той девушке, и услышал: «Очень красивая, но совершенно без мозгов. Хочешь, попрошу мать найти кого-нибудь и для тебя?»

Грейдон намекал на то, что ему девушку уже нашли. В жены будущему королю выбрали Дейну. Она была высокой, красивой, получила великолепное образование и происходила из семьи ланконианского герцога. Она прекрасно держалась в седле, играла на фортепиано на таком уровне, что впору было выступать с концертами, легко могла организовать торжественный обед на две сотни гостей. Что касается ее характера, то она любила заниматься благотворительностью, никогда не забывала ничьих имен и всегда бывала любезна и деликатна. Она никогда не делала ни единого неверного шага и умела оставаться сдержанной с кем угодно. В общем, Дейна была абсолютно безупречной, и ей предстояло выйти замуж за Грейдона и стать очередной королевой Ланконии.

Была только одна проблема: Грейдон не любил Дейну. Она ему нравилась, но их связывала только дружба. В тридцать один год Грейдон понимал, что пришло время жениться и произвести на свет наследника престола. И он, как всегда, отнесся к своим обязанностям очень, очень серьезно. В отличие от брата Грейдон не мог жениться только по любви. Нет, он должен был найти женщину, которая способна делать все, что потребуется от нее в роли принцессы, а затем и королевы: часы проводить на ногах, расточать нескончаемые улыбки, глубоко погружаться в благотворительную деятельность. Эта женщина должна быть такой же преданной долгу, как Грейдон, а в наше время подобную почти невозможно встретить.

Рори посмотрел на пейзаж, залитый лунным светом. Из шатра доносилась музыка: оркестр начал играть рок-н-ролл. Может ли Грейдон вообще танцевать под такую музыку? Он скорее человек вальса, нежели грубого рока. Впрочем, Рори знал, что его брат довольно легко приспосабливается к переменам. Какие-то проблемы у него, может, и возникнут, но ничто не остановит его надолго. А вот кому придется трудно, так это ему, Рори. Он знал, что может расправить плечи и держаться как брат, несгибаемый и твердый, мог даже напустить на себя вид «я будущий король», который Грейдон отточил до совершенства. Проблема состояла в другом: у Рори был секрет, который он скрывал даже от брата и прятал как можно глубже. Рори был по уши влюблен в женщину, на которой собирался жениться брат.

Возможно, с его стороны это эгоистично, но он был полон решимости сделать все, что в его силах, чтобы этот обмен состоялся. Несколько дней с Дейной – это лучше, чем совсем ничего. И первым делом Рори хотел постараться расчистить путь для Грейдона, избавившись от соседки Тоби по комнате. Рори слышал, что девушка работает на Роджера Плимута. Он несколько раз встречался с ним, а сейчас надеялся, что им вдвоем удастся как-то решить эту проблему.

Стоило только Тоби заглянуть внутрь маленького шатра, и она сразу поняла, чего этот мужчина добивается. Вопрос в том, почему она вообще сомневалась в его намерениях.

Она стояла и смотрела на стол, покрытый длинной, до самого пола, скатертью. Зажженные свечи, стулья, задрапированные дымчато-голубой тканью, – все это наводило на мысль о декорациях к сцене соблазнения. Тоби попятилась и, сердито посмотрев на мужчину, которого чуть было не начала считать очень приятным, сказала:

– Нет, спасибо. – Ее голос был настолько холодным, насколько теплой была сцена.