Кэтлин Вудивисс - На все времена

Тень шевельнулась, и голос, слишком низкий, слишком мужской и слишком красивый, чтобы принадлежать сквайру, ответил:

– Нет, леди Абриэль. Могу лишь надеяться, что вы не разочарованы.

О нет, она испытывала не разочарование, а нечто совершенно другое, чему пока не было названия. Потому что перед ней стоял Рейвен, и луна окутывала его бледным светом, не давая как следует рассмотреть выражение его лица. Так, значит, это не сквайр и не чужой человек, и ей следовало бы почувствовать облегчение, но этого не произошло.

Осторожность и правила приличия требовали, чтобы она немедленно ушла, но что-то еще, какое-то незнакомое чувство удерживало ее на месте, словно влажный вечерний туман проник в ее мозг, заставив забыть обо всем и вся, кроме красивого шотландца, который когда-то наблюдал за ней с дерзким, неприкрытым интересом. Какую странную власть имел он над ней, если простой взгляд или легкий изгиб губ могли так на нее подействовать?! Самый вид этого человека должен был побудить почти замужнюю женщину ринуться в безопасное убежище спальни. Однако Абриэль так сильно тянуло к этому человеку, как только может тянуть женщину к мужчине.

Рейвен переступил с ноги на ногу, и луч света упал на просторную белую рубаху с длинными рукавами, которую он носил вместе с килтом и мягкими кожаными сапогами.

– Итак, что вы ответите? – мягко спросил он.

Ответить?

Абриэль непонимающе нахмурилась. Но что она должна ответить?

Не так легко сосредоточиться, когда сердце бьется как бешеное, а внутренности скрутило в тугой ком. Совершенно невозможно при этом помнить, о чем он ее спрашивал.

– Сильно ли вы разочарованы? – повторил он, прежде чем она раскрыла рот. – Если предположить, разумеется, что вы выскользнули из теплой постели в такой час, чтобы встретиться с вашим нареченным в этом… – он огляделся, – в этом темном и сыром месте. Признаю себя весьма несовершенной заменой мужчине, которого вы ждали, возможно, самой несовершенной в мире. Возможно, вы уже заметили, как мало у меня общего с мужчиной ваших грез. – Когда она недоуменно подняла брови, он добавил: – Нашим гостеприимным хозяином.

Абриэль закинула волосы за плечо.

– Боюсь, это вы будете разочарованы, сэр, – сухо ответила она.

– Неужели? – Он шагнул ближе, дерзко разглядывая ее. – Но я не способен связно мыслить сейчас, когда небеса вознаградили меня, послав сюда самую красивую на свете девушку.

Хотя у нее все сжималось внутри, она изобразила полное спокойствие и, закатив глаза, весело заметила:

– Ничего не скажешь, вы истинный сын Сиберна! Но поскольку здесь вам не на кого произвести впечатление, можете приберечь свои лестные слова для другой девушки. Я имела в виду разочарование, которое вы испытаете, поняв, как ошибаетесь. Видите ли, я никому не назначала свидания, ни нашему драгоценному хозяину, ни кому иному.

Он сделал еще шаг, и Абриэль поежилась, поняв, что голос его становится все ниже и нежнее, посылая по ее спине легкий озноб.

– Уверены, что знаете меня достаточно хорошо, чтобы понять, на кого я стремлюсь произвести впечатление? – спросил он.

– Уверена в другом: мне совершенно ни к чему знать вас лучше, чем сейчас.

– Вот как? – весело осведомился он. – В таком случае, миледи, признаюсь в полном отсутствии проницательности. И могу только гадать, что заставило вас скитаться по ночам в коридорах замка, в холоде и сырости, да еще в такой час, когда счастливые невесты должны лежать в постельках, грезя о счастливой семейной жизни.

Абриэль обхватила себя руками, словно дрожа от холода. Хотя на самом деле пылала от жара.

– Поражаюсь столь близкому знакомству с образом жизни невест, сэр. Лично я не могла уснуть и подумала, что прохладный ночной воздух поможет мне навеять те сладкие сны, о которых вы упоминали. Но я задумалась и поэтому зашла дальше, чем намеревалась.

Абриэль напряглась, когда он подошел еще ближе, и напомнила себе, что ей давно пора уходить. Напомнила уже не впервые и все же оставалась на месте. Что это с ней творится? Почему она совершенно забыла об осторожности? Ведь на карту поставлено так много, и не только ее жизнь, а жизнь людей, которых она любила больше всего на свете. И вот страсть к приключениям, унаследованная от отца, страсть, которую она всячески старалась подавить, неожиданно взыграла снова.

– Вы правы, очень легко забрести в подобные уголки, – кивнул он, подойдя совсем близко, отчего ее сердце забилось еще сильнее, хотя секунду назад это казалось невозможным.

Она вскинула подбородок, поклявшись, что не позволит ему увидеть ее страх, и вынудила себя кивнуть:

– Да, вы правы, я оказалась куда дальше от своей комнаты, чем предполагала. Необходимо лучше держать себя в руках, но мысли о свадьбе навевают столько счастливых предчувствий…

Слова почти застревали в ее горле, но как она могла рассказать правду почти незнакомому человеку? Абриэль уже так много потеряла: любимого отца, первого жениха, покой и мирное состояние души, даже мечты о будущем. А скоро у нее отнимут последнее: честь и достоинство. Но она не расстанется с потрепанными остатками своей гордости.

Рейвен выгнул темную бровь.

– Счастливые предчувствия? Простите мою дерзость, миледи, но, кажется, я припоминаю, что во время нашей последней встречи с де Марле он пытался взять вас силой. Именно это обстоятельство и пробуждает в вас счастливые предчувствия? Или в ту ночь во дворце я тоже ошибался? Может, вас вовсе не следовало спасать?

Абриэль едва не взорвалась, особенно потому, что он явно наслаждался ее мучениями.

– То, что случилось в ту ночь… было… обычным недоразумением между мной и сквайром. С тех пор все выяснилось, – сухо объяснила она.

Выражение его лица изменилось, стало жестче, да и голос тоже стал другим, исполненным гнева, хотя тон оставался мертвенно-спокойным.

– Недоразумение? Вот как? Сквайр, вероятно, забыл, что еще не стал вашим официальным женихом, что ваш отчим не успел согласиться на его предложение и что никакой контракт в то время не был подписан, а оглашения не состоялись. Может, он также недопонял, что у него не было прав касаться вас, тем более таким образом…

Абриэль, полная решимости оставаться сдержанной, хотя это стоило ей немало усилий, безразлично пожала плечиком:

– Скорее всего сквайр просто оказался слишком нетерпелив.

Она заметила, как в глазах его сверкнул гнев, превращая и без того суровое лицо в гранит.

– Могу надеяться только, что сами вы не верите всей этой чепухе или, того хуже, не вбили себе в голову, что подобное «нетерпение» нормально для мужчины. Порядочный и благородный человек знает, что позволено, а что – нет, и действует соответственно правилам, независимо от того, как страстно желает… – Он резко осекся. – Благородный человек понимает, что в этом мире есть вещи, которых стоит дождаться.

Непонятно по какой причине удовольствие, готовое растопить внутренности, разлилось по телу. Все в нем: от упрямо выдвинутого подбородка до горячности тона – говорило о том, что Рейвен и есть такой человек, и ей стало не по себе от необходимости защищать от него де Марле.

Но она все же попыталась найти достойный ответ и наконец смущенно пробормотала:

– Надеюсь, вы не хотели намекнуть, что намерения моего нареченного не были благородными.

– Думаю, мое мнение роли не играет. Главное, что вы думаете о нем.

Абриэль взглянула в его глаза, готовая увидеть в них злорадный блеск, но нашла понимание, и это было невыносимо…

– О, ради Бога! – воскликнула она. – Если вы так плохо думаете о нем, почему же приняли его приглашение?

– Честно говоря, мне было любопытно.

– Хотели знать его мотивы?

Рейвен сардонически усмехнулся и покачал головой:

– Нет. Это несложно: его мотивы очевидны. Он хотел похвастаться передо мной своим завоеванием.

Абриэль резко втянула в себя воздух. Она тоже так думала, но Рейвену об этом знать не обязательно.

– Замок находится недалеко от шотландской границы, – напомнила она. – Возможно, он надеялся выказать добрую волю вашему королю Давиду.

– В таком случае ему следовало пригласить короля Давида, – сухо процедил он.

– Вы уже жалеете, что приехали сюда?

Он долго колебался, и напряжение между ними росло с каждой минутой.

– Нет, миледи. Ради возможности увидеть вас снова я согласился бы на все.