Сандра Браун - На закате

Ели они отдельно. Лидия вообще редко его видела: он то охотился, то лечил заболевших лошадей, поскольку среди переселенцев слыл знатоком животных. Даже заходя в фургон, Росс старался не встречаться с ней взглядом, а если это все же случалось, смотрел с нескрываемой злобой.

Дурное настроение Коулмена Лидия приписывала недавно постигшему его горю. Он тяжело переживал смерть жены. По словам Анабет, Виктория была настоящей леди.

– Днем она закрывалась от солнца кружевным зонтиком, – рассказывала девочка, извлекая из комода изящное платье из розового шелка. Лидия в жизни не видела ничего красивее. Жаль, что Анабет тут же его убрала. – Иногда они что-то шептали друг другу так нежно… – Девочка вздохнула. – А как он на нее смотрел! Я бы умерла от счастья, если бы кто-нибудь так посмотрел на меня.

В тех взглядах, которые Коулмен бросал на нее, Лидия не находила ничего приятного. «И вообще, что хорошего может быть в отношениях мужчины и женщины?» – с грустью подумала девушка и вдруг вспомнила своего отца.

Тогда они втроем жили в городе, в большом доме с широкими окнами, на которых висели вышитые шторы. Мама и папа часто смеялись. По воскресеньям все отправлялись в гости. Папа держал маму за руку, а Лидия вклинивалась между ними и требовала, чтобы родители несли ее. «Наверное, мужчины не всегда дурно обращаются с женщинами, – решила девушка. – Жаль, что папа так рано умер…»

– Кожа у миссис Коулмен была гладкая и белая, как молоко, – с восторгом продолжала Анабет, – а глаза карие. Волосы как спелая пшеница и такие же мягкие. Ни один волосок не выбивался из прически!

Рука Лидии машинально потянулась к голове. Через день после того, как она перебралась к Коулмену, Ма и Анабет решили помыть ее. Потребовалось немало усилий, чтобы очистить волосы от застрявших в них веток и листьев, но даже сейчас они ничуть не походили на спелую пшеницу.

Коулмен, явно удивленный такой переменой, лишь что-то буркнул себе под нос. «Если ему нравятся белокурые волосы, то вряд ли придутся по душе мои», – с непонятной грустью заключила Лидия.

– Устала? Ма велела не надоедать тебе. Захочешь спать – скажи, и я уйду.

Лидия улыбнулась. Она успела привязаться ко всем Лэнгстонам, но особенно к простодушной болтушке Анабет.

– Нет-нет. За последние дни я выспалась так, что хватит на всю жизнь. Да и Ли скоро проснется, голодный, как волчонок!

Она нежно похлопала по спинке малыша, мирно посапывавшего в корзинке. После смерти матери Лидии казалось, что она никогда уже никого не полюбит. А вот поди ж ты – этот малыш в несколько дней завоевал ее сердце, возможно, потому, что полностью от нее зависел.

Караван остановился в тот момент, когда Ли закончил очередную трапезу. Не успела Лидия привести себя в порядок, как в фургоне появилась Ма:

– Хочешь пойти прогуляться?

– То есть как? – удивилась Лидия. – Выйти из фургона?

После встречи с мистером Грейсоном и Леоной Уоткинс знакомство с остальными обитателями лагеря ей не улыбалось.

– Ну да.

– Я бы с радостью, да ведь мне и одеться не во что.

– Я принесла вещи Анабет. – Ма развернула сверток. – Может, они тебе и не подойдут, но не будешь же ты всю жизнь ходить в ночной сорочке.

Шатаясь от слабости, Лидия поднялась с постели, умылась и с помощью Ма надела заштопанные чулки, панталоны и нижнюю юбку.

– Ну и худенькая же ты, – с жалостью заметила миссис Лэнгстон. – Как ребенка-то родила, не представляю…

Тем не менее на груди платье не сошлось.

– Эх, жаль, – огорчилась Ма. – Ну не беда, застегнем, что сможем.

Лидия чуть не задохнулась, пока Ма колдовала над пуговицами, но по крайней мере теперь выглядела прилично. Люк начистил ваксой ее ботинки и заменил шнурки. Пока она обувалась, Анабет причесывала ее.

– Ну прямо картинка! – Ма с гордостью оглядела творение рук своих. – Мистер Коулмен застрелил сегодня куропатку, и я готовлю из нее жаркое на вашем костре. Вот он обрадуется, когда придет вечером и обнаружит, что его ждет горячий ужин! Только следи, чтоб не подгорело. А кроватку Ли перенеси поближе. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

Смущенная Лидия вышла наружу. Ее поразила царившая вокруг кипучая деятельность. До этого она слышала только звуки, теперь увидела, откуда они исходят. Женщины хлопотали у костров, готовя ужин, мужчины носили воду и хворост, чистили лошадей. Детишки с воплями бегали между фургонами.

– А вот и Люк! – возвестила Ма, радуясь, что все идет как надо. – Приготовь-ка кофе, благо вода есть. Мистер Коулмен наверняка с удовольствием выпьет чашечку.

– Конечно, – поспешно отозвалась Лидия. Она охотно занялась бы хоть чем-то. Обитатели лагеря, уже заметив девушку, начали перешептываться и бросать на нее любопытные взгляды.

– Ну, мне пора. Если понадоблюсь, крикни, и я тут как тут. – С этими словами миссис Лэнгстон удалилась.

Убедившись, что с жарким все в порядке, кофе вскипел, а Ли сухой и спит, Лидия села на скамеечку, которую ей принес Люк, и уставилась на огонь.

Росс еще издали заметил, что Лидия готовит ужин у костра. В лучах заходящего солнца ее волосы казались огненными, щеки раскраснелись то ли от жара, то ли от смущения. Росса удивило, что она тоненькая, как девочка. Но едва Лидия обернулась, это впечатление исчезло. Перед ним была взрослая женщина.

Нежная гибкая шея придавала ей трогательную хрупкость. Россу вдруг захотелось дотронуться до бешено пульсирующей жилки на шее Лидии. Он опустил взгляд ниже и уже не мог отвести его от роскошной груди, соблазнительно обтянутой тесным платьем.

Заметив его взгляд, Лидия прикрыла рукой то место, где не застегнулись пуговицы.

– Ма посоветовала мне побыть на свежем воздухе.

– А Ли где? – Росс досадовал и на нее – надо же, разоделась, как приличная женщина, хотя он-то знает ее истинную цену! – и на себя, поскольку понял: ему приятно, что она ждет его. Он старался не вспоминать, как обольстительно выглядит грудь Лидии, когда его сын припадает к коричневым соскам, забыть необычный цвет ее глаз, напоминающих выдержанное вино. А уж привычка Лидии, разговаривая с ним, время от времени облизывать губы просто сводила его с ума.

– Там. – Она кивнула на фургон. – Мы перенесли его поближе, так что если он заплачет, я услышу. – Девушка поспешно вытерла руки о платье, надеясь, что Росс не станет ругать ее при всех. Она ведь тоже в долгу не останется, а такая сцена еще больше уронит ее в глазах окружающих.

Коулмен заглянул в корзинку. Лицо его мгновенно просветлело, уголки губ слегка изогнулись. С любовью похлопав сына по попке, он повернулся к Лидии. Она тоже с улыбкой смотрела на малыша. На мгновение их глаза встретились, и оба тут же поспешно отвернулись.

– Я сварила кофе.

– Спасибо.

Росс снял с плеча лассо, с другого ружье, отстегнул кобуру, притороченную к ноге. Лидия никогда не видела, чтобы мужчины носили пистолет в таком месте, и это почему-то позабавило ее.

Стараясь не пролить ни капли, девушка наполнила чашку и подала Россу. Его тонкие длинные пальцы были покрыты темными волосками, почти незаметными на загорелой коже. Как только он взял чашку, Лидия поспешно опустила руку.

– Это что, жаркое? Пахнет вкусно!

– Его приготовила Ма.

– Ясно.

Они избегали смотреть друг на друга. Коулмен неторопливо пил кофе. Мужчина и женщина не замечали шума лагеря, как будто во всем мире, кроме них, никого не было.

– Пойду умоюсь, – сказал наконец Росс.

– Люк принес свежей воды. А там и жаркое подоспеет.

Обойдя фургон, Росс снял рубашку и, удивляясь, почему так вспотел, приступил к мытью. Сколько ни обливался он холодной водой, кожа все равно горела.

Уединение Лидии нарушили девочки Лэнгстонов, Мэринелл и Атланта, прибежавшие к ней с букетом лютиков.

– Смотри, что мы тебе принесли! – Мэринелл просияла.

– Какие красивые!

– Да ты понюхай! – Девочка приблизила цветы к носу Лидии.

– Они и пахнут приятно, – вставила более робкая Атланта.

Лидия сразу догадалась, что задумали проказницы, но решила не портить им игру. Склонившись над лютиками, она вдохнула их тонкий аромат, а когда выпрямилась, оказалось, что кончик ее носа испачкан в желтой пыльце. Девочки разразились смехом.