Кира стояла и смотрела на него, и выражение обиды отобразилось на нежном, тонком и породистом лице.
Матвей приподнялся на локте, ему стало не по себе. И правда, пропил всё серое вещество, может, он даже был влюблен в неё… Хотя нет, после Косова он просто разучился влюбляться. Значит, она была влюблена в него.
— Ну не помню я ни одной Киры! — отчаянно бросил Матвей, держась рукой за голову. — Вот был бы со мной мой старый телефон…
Кира повернулась к старинному комоду, взяла что-то из шуфлядки и бросила на кровать. Матвей взял в руки мобильник, нажал на кнопочку и машинально нарисовал схему открытия экрана. Телефон моргнул, и на нём появилась заставка Кремля.
Матвей поднял глаза на Киру:
— Его же у меня украли!
Кира молчала, просто глядя на него, потом сказала:
— Я его выкупила.
— Но… как ты узнала?
— Информаторы, — коротко ответила она.
— Ты что-то замышляешь, — покрутил головой Матвей. — Зачем я тебе нужен? Из-за денег?
Короткий смешок Киры был ему ответом, но ничего не объяснил.
Она вышла из комнаты, и Матвей стал лихорадочно листать аппликации, искать фотографии и контакты. Всё было на месте. То ли не смогли открыть телефон, то ли загадочная Кира и правда выкупила мобильник, чтобы ему вернуть.
Кира вернулась в комнату с бутылкой пива, подала её Матвею:
— На, от похмелья.
— А виски нету? — жалобно спросил он. Кира покачала головой:
— Пей, что дают. И хорошенько вбей в свои мозги, что это последняя доза алкоголя, которую ты пьёшь!
Матвей усмехнулся:
— Много ты знаешь, — и глотнул приятно холодного пива.
Кира присела рядом и тихо ответила:
— Я не позволю тебе пить.
Это было сказано таким тоном, что Матвей аж поперхнулся. Серые глаза смотрели прямо и строго, так, что у него заболела голова. Кто она такая, эта непонятная красавица? Может, Нелли наняла её, чтобы помочь ему бросить пить?
Но эту идею он отбросил немедленно. Нелли бы наняла старую толстую бабу с ярко выраженным косоглазием, а не нежную сирену!
— Кто ты такая? — твёрдо и решительно спросил он, желая выяснить правду прямо сейчас. Кира грустно вздохнула, встала и отошла к окну. Потом бросила ему что-то мягкое и пушистое. Матвей поймал на лету игрушку и перевернул, разглядывая. Плюшевый медвежонок смотрел на него стеклянными глазами, сжимая в лапках пластмассовое сердце.
Матвей почувствовал, как ёкнуло его собственное сердце, как защемило и вдруг заболело на миг. Он нашел потайную кнопку сбоку красной коробочки и вынул из секретного отделения смятый лист бумаги, сложенный в несколько раз. Развернул. На него смотрела смеющаяся Ксюша. Имя пришло в измученный мозг само по себе, и Матвей поморщился — как он мог забыть эту девчонку?!
Лучик счастья в кочевой жизни, пронизавший всё его существо пять лет назад, исчезнувший так же внезапно, как и появился. Он долго думал о ней после того дня, рисовал по памяти её угловатое тело и ангельское личико. А потом забыл.
Подняв глаза на девушку, Матвей поразился, как сразу не узнал её. А ведь Ксюша совсем не изменилась. Только повзрослела, стала серьёзной и сдержанной.
— Ксюша… — тихо сказал он, словно извиняясь, и она вскинула руки в победном жесте:
— Слава тебе госссспади!!! Наконец-то до тебя дошло!
— Давно это было.
— Всего пять лет, — она нахмурила светлые бровки. — Только Ксюши больше нет.
— Куда же она подевалась?
— Осталась в Ростове. Теперь я Кира Пастернак, мне 22 года и я студентка журналистского факультета, а в свободное время пишу статьи в газету.
Она смотрела на Матвея выжидающе, словно он должен был устроить ей грандиозный разнос. Но он только покачал головой:
— Ты купила себе новую жизнь?
— Очень точно подмечено. Прошлую жизнь я смяла и бросила в мусорку.
— А как же твои… Сестра и племянник?
— Их больше нет. Умерли в прошлом году.
— А ты значит теперь здесь…
— Благодаря тебе, — Кира нежно улыбнулась. — Твоим деньгам.
— Тоже давно было…
Матвей забыл даже про деньги! И правда… Впрочем, в последние три года его материальная ситуация позволила ему забыть о ежемесячных трёхстах долларах, которые он посылал автоматически Дарику с просьбой передать Ксюше на привокзальной площади. Да и год назад деньги вернулись на счёт, раз, другой, третий, а после Дарик послал ему короткий СМС, где сказал, что получатель отсутствует.
Он глотнул постепенно нагревающегося в его ладони пива и попытался сесть в кровати. Кровать жалобно скрипнула под его большим телом, и Матвей словно снова ощутил себя в детстве. Над кроватью должен был висеть коврик с мишками на поляне, а в старинном комоде с горкой — стоять стеклянные стаканы в подстаканниках и хрустальные бокалы вперемежку со статуэтками немецкого фарфора…
Невольно он заглянул за дверцы горки и поразился — все было на местах. Словно не прошло двадцати лет и бабушка была еще жива.
Кира проследила за его взглядом и скромно сказала:
— Я не выбросила ничего. Всё сложено в другой комнате. Картины и остальное…
Матвей с усилием встал. Сердце билось, как сумасшедшее. Из-за похмелья и из-за Киры. И из-за чего-то другого, что он еще не схватил, не понял, но фраза о картинах зацепила его внимание. Ноги не держали его, и Кире пришлось поддержать большое, некогда мускулистое, а теперь обрюзгшее от алкоголя и ленивой жизни тело.
Матвей обнял её за плечи и оглядел стены, окна, мебель.
— Это моя квартира, — неуверенно сказал он. — Моя старая квартира.
— Молодец, просыпайся окончательно, — удовлетворённо кивнула Кира. — Я сделаю тебе хороший крепкий кофе и мы поговорим по душам.
— Ты купила мою квартиру, — повторил Матвей, чтобы поверить, принять данный факт.
Кира осторожно посадила его на стул при круглом деревянном столе, накрытом светлой скатертью с бахромой, и оперлась ладонями о столешницу:
— Да, я купила твою квартиру. И теперь ты останешься здесь. Пошла варить кофе.
Матвей смотрел ей в спину и пытался бояться, но у него плохо получалось. Кира-Ксюша не могла быть психически больной, ни жестокой садисткой. А чего ему еще бояться?
Он снова осмотрелся, и приступ ностальгии скрутил всё внутри. Пять лет назад, когда он вернулся из своих скитаний по городам и весям, ему было так хорошо здесь, в тишине и сумраке маленькой квартирки с высокими потолками. Он рисовал без устали, пробовал новые цвета и решения, наконец, реализовал несколько из тех картин, которые откладывал на потом…
Всё должно быть сложено в соседней комнате. Квартиру он продавал спешно и совершенно не заботясь о содержимом, так Нелли достала его. И очевидно с перепоя, потому что теперь, снова оказавшись в этих стенах, которые видели первую брачную ночь прадеда с прабабкой, рождение и свадьбу бабушки, сдавленное дыхание папы в его первую ночь с мамой и даже первый крик самого Матвея, родившегося на широкой скрипучей кровати, на него нахлынули угрызения совести. Как он мог бросить всё, что связывало его с семьей, давно ушедшей в иные миры, из-за каприза стервозной сожительницы?!
Аромат крепкого кофе появился в комнате немного раньше Киры. Та вошла танцующей походкой, и Матвей невольно залюбовался девушкой. Как же она выросла! Была такой козявкой, худой и угловатой, а превратилась в настоящую женщину, всё, что надо где надо.
Кира поставила чашку перед Матвеем и села на соседний стул:
— Ну что, готов к разговору?
— О чем же мы будем говорить? — пробурчал он, отпивая маленький глоточек обжигающего кофе.
— О тебе, конечно! — слегка удивленно ответила Кира. — Не обо мне же!
— А почему бы и не о тебе, — нахмурился Матвей. — Рассказала бы, что ли, как тут очутилась.
— Э нет, уважаемый! — Кира усмехнулась, качая головой. — За тобой должок пятилетней давности. Ты мне еще тогда должен был поведать историю Эма!
— Ну вспомнила, — усмехнулся и он. — В моей истории нет ничего интересного.
— Не тебе решать! — твердо ответила Кира. — Начинай.
— С чего?
— С начала.
— Ну… родился… учился… в армии служил…
— С этого момента поподробнее! — Кира была настроена весьма решительно, и это слегка напугало его.
— Что ты от меня хочешь? Денег? Почему похитила меня?