Мы шептались почти до утра и даже плакали, таким был накал наших девичьих чувств.
Первыми уехали мы, обещая поддерживать связь. Иван твёрдо был уверен, что этим летом поступит в институт, получит квартиру и приедет за Олей. Знал бы он, что она будет, скорее всего, колесить в это время по странам и континентам. Оля не стала его огорчать: зачем портить прекрасный мир возникшей любви. Время всё расставит на свои места, и кто знает, возможно, произойдёт чудо, и они встретятся вновь. Такой прозрачно-хрустальной и сверкающей Оли я не видела никогда. Меня же все каникулы не покидала мечта когда-нибудь пройтись по моим родным просторам со своим любимым. И чтобы это был Он.
Весной, перед сессией, на последнем литературном кружке, куда я ходила уже одна, без Оли, Кокоша попросил меня задержаться.
— Женя, я слышал, что Оля уезжает на лето к своим родителям. Какие планы у тебя, если не секрет? Ты изменилась, повзрослела как-то.
— Планов на лето никаких, Кир Нилович. Оля уезжает в круиз.
— Если так, то у меня есть хорошее предложение.
Я на самом деле была в растерянности: как провести лето без неё, куда бросить свои кости? Всё откладывала решение «на потом». Что может предложить мне мой добрый гуру? Но он потряс меня:
— В прошлом году организован трудовой лагерь, как раньше стройотряд, — сообщил он. — Все очень довольны результатами: хорошо заработали и весело провели время. Ты не в курсе: прошлым летом улетели стаей в деревню сразу после экзаменов. Сейчас снова идёт запись, от желающих нет отбоя. Руководит всем Сергей Ежов, это его инициатива. Он человек серьёзный и ответственный, бывший «афганец», — я развесила уши и покрылась нервным румянцем: приоткрывалась таинственная завеса.
— Так вот, — продолжил Кир Нилович, — я могу тебя рекомендовать. Есть за что: хороший организатор, а художества твои веселят весь институт. Трудиться будете в бывшем совхозе-миллионере. По нынешним временам деньги очень пригодятся: купишь себе дублёнку, а то ходишь в курточке всю зиму. Самому хочется сбежать дальше от этого хаоса. Я уже жалею, что не имею дачку.
Я с подозрением посмотрела на него: неужели он о чём-то догадался? Взгляд без хитринки, сплошное сочувствие.
— Сергей хороший руководитель и человек ответственный. Судьба у парня тяжёлая, отец погиб, он мать содержит… Короче, я ему доверил бы свою дочку, соглашайся. Там единственное место, где сегодня студенту можно прилично заработать.
Моё сердце захлебнулось от невероятной удачи, тушка остолбенела, потом ожила и бросилась на шею Кокоше.
— Спасибо, Кир Нилович, вы спасли меня от верной гибели… следующей зимой, — и я ещё раз обняла его. Как было объяснить ему мой телячий восторг?
Я полетела на крыльях счастья к Оле и повисла уже на её шее:
— Оля, я на всё лето еду со стройотрядом «в деревню, к тётке, в глушь», — и закружила её по комнате.
— Не понимаю, — недоумённо глядя на меня, произнесла она, — я думала, что появился, наконец, в твоей жизни принц. Последний раз предлагаю поехать с нами в круиз, папа согласен!
— Мне кажется, что они хотят побыть только с тобой, и ты очень соскучилась по ним, я же знаю…
— Ты права, но мне хочется доставить и тебе радость, отдых будет шикарный! Соглашайся… — уже без надежды закончила она.
— Оля, спасибо тебе, твоему отцу за приглашение, но решение своё я не изменю. Нет.
— Остаётся только позавидовать: всё лето в компании… тусовка обещает быть классной… и без меня, — на её глазах заблестели слезинки. — И от Вани только десять открыток, зато ему подключили телефон! Мы по ночам играем в любовь, — призналась она, краснея. — Ещё у него наклёвывается возможность работать в Подмосковье, пока в командировках. Он будет работать и учиться заочно на инженера. Оказывается, он в прошлом году не добрал баллов. Сообщил, что свернёт горы ради нашей любви.
— Видишь, как всё хорошо. Плюс к этому и полмира увидишь. Буду жутко скучать без тебя.
— Подружки, к столу, пончики прямо дышат, хватит секретничать! — позвала нас никогда не унывающая бабушка Настя.
Это были наши последние денёчки вместе. Через три недели Оля улетела в далёкую Австралию и, как оказалось, навсегда.
Это лето самое яркое воспоминание из прошлой жизни. Сейчас мне надо уйти, убежать именно от него, я дошла до запретной границы.
Что-то есть таинственное в этом мире: раздался телефонный звонок и вернул в настоящее.
На этот раз звонил мой земной ангел-хранитель:
— Женя, не пора ли тебе вернуться к людям? Я очень беспокоюсь: ты уже неделю не подаёшь признаков жизни. Забежала на минутку и исчезла, а мы не уезжаем на дачу, ждём. Сегодня не приму никаких отговорок. Кира с утра хлопочет на кухне. Обсудим положение вещей и конкретно твоё среди них. Жду!
— Ну, начинайте ругать, — раздевшись и сев на стул, заявила я, опустив голову и сделав виноватое лицо.
— Во-первых, мы с Кирой приносим свои соболезнования, скорбим вместе с тобой. Почему-то ты не приняла моё предложение о помощи, и я немного обижен. Мы не чужие друг другу, — глаза моего старичка повлажнели. Тотоша обняла меня за плечи молча.
— Спасибо. Я справилась. Баба Даша помогла, я только деньги дала. На поминки пришли многие с бабушкиной работы… Её любили и уважали… — я уже не могла сдержать слёз. — Я должна была приехать пораньше… Это первая смерть близкого человека в моей жизни, нет ничего безнадёжней её. Уже не искупить своей вины: это самое страшное открытие. А обман папы с мамой?
— Кашу сама заварила. Пей чай и успокойся. Выход всегда есть!
— Помню: даже когда тебя съели, — я улыбнулась сквозь слёзы. — Всё. Я взрослая женщина, а распустилась, расплакалась, как маленькая. На девять дней ходили с бабой Дашей на могилку: цветы прижились, памятник я тоже заказала вместе с оградкой. Пора приступать к вашему проекту, Кир Нилович.
— Жизнь снова не оставляет тебе времени на скорбь, дитя моё. Я вижу, ты готова встать на деловые рельсы. Свою задачу я выполнил: нашёл спонсора. Он готов закупить и отправить компьютеры в интернат, даже подключить, но не в том объёме, о котором ты мечтала. Вот телефон, бери дальнейшее в свои руки. По поводу работы тебе должны были позвонить. Помнишь, беленькая такая? У неё отец с мохнатой лапой.
— Звонила, даже более того — вытащила меня в московский свет. Лучше бы я осталась навсегда в своём интернате. Так тошно стало, Кир Нилович. Всё изменилось и в тоже время — ничего! Произошла, по сути, революция, но кто был всем, тот им и остался. Вскормили по-тихому скакунов в своих конюшнях, объявили народу о переменах и тут же, оседлав их, стали бесстыдно красоваться в первых рядах. Кто что охранял, тот это и украл, под флагом свободы и демократии. Руки опускаются, когда смотришь на их вечный праздник.
— Женечка, всё справедливо, исторически. Кто были твои предки? Крепостные. А ты уже кандидат наук. Растёшь! Ну и они, дети советской элиты, тоже растут. Кто ж откажется от выгодного и уже достигнутого положения? Не завидуй им, а работай и тяни свою родословную веточку вверх, начиная с себя.
— Дарвинизм чистой воды — выживает сильнейший. Это так далеко от прежних идеалов, вбитых даже не в голову, а во всё наше существо. Неужели и вы, пророк радости и оптимизма, пришли к такому ужасному выводу?!
— Ничего ужасного не вижу. Стать умным и сильным, не обязательно хитрым и коварным, это прекрасно. Быть впереди, на коне, что в этом позорного, если шёл честным и трудным путём? На что ещё тратить жизнь, не забывая и про любовь?
— Разве я против успеха, если по трудам нашим. А если от папеньки, на блюдечке? Мила, как раньше, так и сегодня порхает бабочкой в садах Семирамиды…
— Красиво жить не запретишь, но помешать можно, — Кокоша захихикал.
— Бегал в юности в поисках справедливости, и сейчас, на артритных ногах ковылял на баррикады, мешал. Только не понятно кому! — прокричала из кухни Тотоша.
— В твоё отсутствие, сама знаешь, что было у нас. И я грешен, кричал «за» и «против». Самая образованная страна в мире встала на дыбы, у каждого своя идея. Вместе с народом метался от одного знамени к другому, пока голова не закружилась. Смешная картина — у поводырей чёткой и выверенной идеи и вовсе не было. Сейчас это стало понятно. Образовались немного — в политике столько кривых дорожек даже к благим целям. Лихорадка прошла, осталось понимание: для народа никогда ничего не изменится к лучшему. Всё вернётся на круги своя, только тяжек период восстановления после бури. Конкурса в наш институт не стало. Педагоги бегут в челночный бизнес, на рынки торговать, чтобы выжить. Институт сдал площади в аренду: сегодня только благодаря новым коммерческим факультетам и выживаем. И наши верхи приспособились удивительно быстро. Завидовать — только усугублять свои болезни.