– Не думаю, мне они показались очень милыми. Я и в самом деле считаю, что не стоит знать об артистах слишком много. Их место на сцене, а наше – в зале, и пересекаться не стоит.
– Ты прямо как Красная шапочка, всем веришь.
– А ты считаешь, что город – как дремучий лес со страшными волками?
– Ну да, похоже. Особенно для красивых девчонок.
Она с иронией постановила:
– Ну тогда ты самый большой и страшный Серый Волк.
Поперхнувшись, Павел замолчал. А что тут говорить? Она права.
Молча доехали до общаги. Жанна, безмятежно прикрыв глаза и положив голову на высокую спинку, наслаждалась звучавшими для нее одной восхитительными звуками. Ведя машину на автопилоте, Павел беспрерывно взглядывал на ее прелестное лицо. Ему было обидно – она так увлеклась, что напрочь забыла о его существовании. Чтобы напомнить о себе, с изрядной долей ехидства поинтересовался:
– Понравился спектакль?
Она ответила не сразу. Посмотрев на него затуманенными глазами, рассеянно переспросила:
– Что? А, очень понравился. – И снова, отвернувшись от него, прикрыла глаза.
От расстройства Павел начал фальшиво насвистывать, повторяя недавно услышанные мелодии. Не вынеся это издевательство над своими ушами, Жанна нервно попросила:
– Прекрати, пожалуйста!
Павел надулся, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень обиды, но она не обратила внимания на его выразительные гримасы. Негромко сказала:
– Спасибо тебе. Я за последнее время и забыла, какое это волшебство – музыка.
У Павла потеплело на сердце. Стараясь не дать понять, что с ним твориться, с изрядной долей насмешливости поинтересовался чуть охрипшим голосом:
– А что тебе мешало съездить в театр раньше?
Немного помявшись, Жанна нехотя призналась, смущенно пряча глаза:
– Я же из небольшого села. Мне в городе непривычно. Вечером, если честно, я вообще боюсь ходить по улицам одна. А из общежитских девчонок оперой никто не увлекается.
Павел внутренне возликовал. Что ж, хоть в этом конкурентов у него не будет!
Остановив машину возле входа в общежитие, повернулся к ней и положил руку на ее кресло.
– Может, поцелуешь на прощанье? – заметив ее озадаченное лицо, добавил, как истый змей-искуситель: – Знаешь, так ведь положено. В знак благодарности, знаешь ли, а не в знак пылкой любви.
Озадаченная его непомерными запросами, Жанна всё-таки послушно потянулась к его щеке, намереваясь запечатлеть на ней аморфный дружеский поцелуй. В последнее мгновенье Павел повернулся, и поцелуй пришелся прямо в губы. От неожиданности она чуть помедлила, и этим немедленно воспользовался ушлый парень. Неуловимым движением он положил ей руку на затылок и невинный поцелуй превратился в настоящее испытание для ее нравственности.
Он целовал девушку долго, наслаждаясь ее вкусом и запахом, и чувствуя, как желание всё больше и больше волнует кровь. У него возникла сильнейшее желание увезти ее в ближайший лесок, опустить сиденье и заняться тем, чего так жаждала кипевшая кровь. С другими девчонками он так и поступал, но с этой, как он прекрасно понимал, эта попытка может закончиться для него очень печально. Поэтому после ее довольно сильного удара по плечу с сожалением оторвался от ее манящих губ и посмотрел в лицо.
Оно раскраснелось, глаза гневно сверкали, припухшие губы пламенели. Сраженный ее красотой, Павел, как наркоман, потянулся к ней снова, но она сердито выкрикнула:
– Дурак! Если у тебя такая такса за спектакли, то больше я с тобой не пойду, не надейся! – И, нашарив ручку двери, пулей вылетела из машины.
Павел с горечью проводил ее глазами. Дождавшись, когда руки перестанут подрагивать от напряжения, поехал домой, коря себя за несдержанность, одновременно признавая, что в такой ситуации сдержаться мог или святой, или импотент, а он не был ни тем, ни другим.
Забежав в комнату, Жанна первым делом помчалась в ванную. С осуждением посмотрев на свое горящее лицо, отрыла холодную воду, набрала полную пригоршню и плеснула на лицо. Кровь немного отлила и кожа побледнела. Она присела на край ванны, рассеянно болтая в воздухе ногой и удрученно опустив голову.
Какая она, оказывается, распущенная! Когда его поцелуй из поддразнивающего перешел в страстный, и его затвердевшие губы так легко раскрыли ее слабые и покорные, вдруг захотела, чтобы он увез ее далеко-далеко и занялся любовью прямо на заднем сиденье машины.
От этой мысли в голову бросилась вся кровь и она ужаснулась самой себе. От страху стукнула его по плечу и выпалила те глупые слова. Но боялась-то она не его, а собственных, таких необычных и крайне неприличных желаний. Если бы он только знал, о чем она думает! Как хорошо, что обычным людям это недоступно!
Решив, что от подобных переживаний спасти может только расстояние, и ей нужно держаться от Новицкого как можно дальше, прошла в комнату, перекинулась парой банальных фраз с что-то читающей Юлией и улеглась в постель, с ужасом прислушиваясь к себе. Она не сомневалась, что сегодняшней ночью ей приснится какая-нибудь гадость. Что она в постели с Павлом, к примеру.
Но ей ничего не снилось, а если и снилось, то она ничего не помнила.
Неделю Павел не появлялся, и Жанна решила, что он обиделся. Но перед Новым годом он пришел к ним в комнату и пригласил покататься. Обеих. Юлька демонстративно отказалась, а Жанна одна не поехала. Ведь есть же у нее здравый смысл? Правда, в последнее время он явно потерял голос, но не исчез же навсегда?
В общем, просидев у них почти три часа, выпив чаю, который ему вынужденно, в силу хорошего воспитания, предложила Жанна, Павел ушел, недовольный отказом, но обнадеженный ее странной растерянностью.
Она не смотрела ему в глаза, вздрагивала, если он случайно касался ее руки, и вообще старалась держаться от него подальше. Говорила она тоже мало, поэтому он болтал не переставая, чтобы не дать образоваться тому многозначительному молчанию, которое следует перед уходом засидевшегося гостя.
Чем больше он размышлял о ее поведении, тем веселее становился. Приехав домой, он уже чувствовал себя победителем. Еще немного, и он будет на коне. Посмеявшись двусмысленности выбранного сравнения, поправился: не на коне, а на кобылке. Очень привлекательной, грациозной и норовистой. Но всё равно он будет скакать на ней верхом!
Шлепнувшись на широкий диван в своей комнате, представил, как это будет, и от желания перед глазами полыхнул розоватый туман. Вздохнув, поплелся в ванную, в очередной раз принимать холодный душ. Сколько раз ему пришлось обливаться после знакомства с этой цацей! Но скоро он будет сбрасывать напряжение не ледяной водой, а в постели с понравившейся девчонкой, как и положено природой.
После ухода Новицкого Юлька сердито сказала:
– Ну вот, ты влюбилась в этого ловеласа! А ведь я тебя предупреждала!
Вздрогнув, Жанна попыталась отпираться, с ужасом слушая свой фальшивый голосок:
– Да с чего ты это взяла?
Юлька даже не сочла нужным опровергать ее жалкие слова, лишь пренебрежительно дернула плечиком и принялась демонстративно раскладывать на столе взятые в библиотеки книги.
Притихнув и жалко хлюпая носом, Жанна призналась сама себе: подруга права. Но это ничего не значит. Она будет сильной и неприступной. Ей осталось-то продержаться всего-то полгода. А там начнутся каникулы, она уедет, а когда приедет, Новицкого в университете уже не будет. Но эта утешающая мысль расстроила ее еще больше и она пошла в ванную, где включила воду и дала волю безнадежным слезам, забыв о том, что никогда не плачет.
Она уже закупала подарки к Новому году, когда ей позвонила расстроенная мать:
– Жанна, у нас карантин. Миша заболел скарлатиной. Так что Новый год в нашем доме встречать не придется. Но ты приезжай, поживешь или у бабушки с дедушкой, Аня уже там, или у дяди Славы с тетей Олей. Скучно тебе не будет.
Жанна призадумалась. Она любила родственников, но жить рядом с собственным домом и даже не зайти в него? Немного подумав, отказалась. Она еще ни разу не встречала Новый год в большом городе.
– Нет, мама, я лучше останусь. Посмотрю, как празднуют Новый год в городе. В два часа ночи на городской площади будет фейерверк. Я никогда не видела фейерверков.
Немного посетовав, Елизавета Александровна неохотно согласилась.
О том, что на Новый год никуда не едет, Жанна никому не сказала, даже Юле. Почему? Вопрос был сложный. Может, не хотела стеснять подружку, которая непременно позвала бы ее с собой? А может, втайне надеялась увидеться с Павлом наедине? Копаться в душе не хотелось, и она сделала вид, что всё как всегда и ничего особенного не происходит.