- Ты жалкий фигляр, Трубин, - говорил Бахтин, - Ты пустышка, тебе никогда не заинтересовать такую девушку, как Надя Чайковская. Тебе даже хорошие оценки ставят, за то, что твои родители заваливают учителей подарками.
- У меня по крайнее мере есть родители, - цинично ответил Трубин, - А твоя мать родила тебя, посмотрела на такого жирного урода и отказалась, подкинув своим родственникам.
- Не смей, так говорить! Не смей, тебя это не касается, - с яростью в голосе прохрипел Женя.
- А что ты сделаешь мне?! Ударишь?! - смеялся Ромка. - Ну, попробуй, только сначала догони.
Надя услышала топот ног, шум сдвигаемых стульев и парт, смех Трубина и голос тяжело дышавшего Жени:
- Отдай очки, подлец. Я плохо вижу.
- А зачем тебе очки? - насмехался над ним Роман. - Ты своего отражения в зеркале еще не пугаешься? Да не одна нормальная девчонка и близко к тебе не пойдет, тебя никто не любит, ты никому не нужен, даже собственной мамочке был не нужен.
Женя вылетел из класса пулей, не разбирая дороги и никого не замечая вокруг, побежал по лестнице вниз.
Впервые Надя осознала, какой Трубин на самом деле самовлюбленный и жестокий, а еще ей очень было жалко несчастного Бахтина.
Она решительно зашла в класс, подошла к обрадованному ее появлению Роману и выхватила очки Жени у него из рук со словами: "ты, Трубин, и есть настоящий урод!". Затем гордо вышла в коридор, оставив недоуменного Романа в одиночестве и спустилась в раздевалку, где надела шапку, куртку и пошла разыскивать Женю, чтобы вернуть ему очки.
Женька обнаружился на заднем дворе школы, он сидел на перевернутом деревянном ящике у заколоченного "черного" входа, где иногда курили старшеклассники с завхозом, и смотрел в стенку, отвернувшись от всего мира.
- Жень, - осторожно позвала его Надя.
- Уходи! - рявкнул, не оборачиваясь, Бахтин.
- Жень, я очки твои принесла.
- Оставь их и уходи, - резко произнес он и почти прокричал, - Оставь меня в покое, оставьте все меня в покое!
- Послушай, Бахтин, - спокойно ответила на его истерику Надя, - Трубин дурак и моральный урод и если ты сейчас не вернешься в класс, он решит, что ты слабак и можно издеваться над тобой и дальше.
Женька обернулся к ней и она, тактично не заметив его покрасневших глаз, нацепила на него очки.
- Пойдем! - требовательно сказала она, кивнув головой в сторону школьного здания, - у нас "история" сейчас начнется.
- Иди, Надя, одна, - уже спокойно и чуть растерянно произнес он, шмыгая носом, - Я немного посижу и приду.
- Ну как знаешь. Я тогда предупрежу училку, что ты задержишься, - бросила она напоследок и заспешила к началу урока.
Когда Женя вернулся в класс в середине урока, то с удивлением обнаружил, что за его партой с невозмутимым видом сидит Надя.
- Что ты здесь делаешь? - усаживаясь на свое место, удивленным шепотом спросил он.
- Я плохо вижу со своей парты, решила пересесть поближе, - усмехнулась она и продолжила что-то писать в своей тетрадке.
Женя обернулся назад и, поймав раздосадованный взгляд Трубина, презрительно посмотрел в ответ.
И вот после этого случая, они c Женей начали общаться, проводить время вне школы, делать вместе уроки. Вскоре и остальные одноклассники изменили к нему отношение, а Женька перестал всех дичиться. Бахтин творчески раскрылся, без него не обходилось ни одно школьное мероприятие, а к одиннадцатому классу, он уже стал для всех "Душкой Женюшкой". У него оставались натянутые отношения только с Трубиным, с которым они время от времени обменивались колкими "любезностями".
Даже будучи в хороших отношениях с одноклассниками, Надя и Женя все равно чувствовали себя немного "другими", по сравнению с окружающими и может поэтому держались вместе. Вместо лучшей подруги у Нади был задушевный друг Женя, с которым можно было говорить на любые темы и искать в его лице утешение в своих подростковых переживаниях.
Она знала его печальную историю, что родная мама, родила его в весьма юном возрасте и, оставив на попечение собственных родителей, пропала в неизвестном направлении. Что мамой и папой он привык считать бабушку с дедушкой, которые сделав промашку в воспитании дочери, своего внука держали в строгости.
Не раз его бабушка, предупреждала Надю, что если Женя будет позволять какие-то вольности в отношении нее, то ей следует незамедлительно сообщить об этом, для принятия своевременных мер. Но Женя вольности себе не позволял и теперь она начинает догадываться почему.
Ну, надо же, - думала Надя, уже закрывая глаза и устраиваясь в кровати удобнее, - милый трогательный пухлый Женя превратился в весьма привлекательного успешного мужчину. И она, возможно, была бы не против каких-либо вольностей с его стороны, но, к сожалению, ничего подобного уже не будет.
Надя уснула. Ей снился Женя Бахтин, вальсирующий с громадной зеленой гусеницей, наряженной в красный пиджак с сине-зелеными разводами. Сама Надя стояла в уголке, наблюдала за их танцем и тихо плакала, а Женька говорил ей:
- Познакомься, Чайковская, это Гертруда - любовь всей моей жизни. Мы скоро поженимся. А тебе лучше быстрее уехать домой, ты мешаешь нашему счастью.
-5-
Проснулась Надя в скверном настроении, по стеклу барабанил дождь, а серость и тоска вползали с улицы в комнату и заползали в душу, сворачивались там клубочком и оставались лежать противным холодным комком. Единственной светлой мыслью было то, что скоро она соберет свои вещи, уедет в аэропорт и забудет, что вообще сюда приезжала.
Выпив в кафетерии при гостинице чашку растворимого кофе со сдобной булочкой, она вернулась в номер и начала складывать свои немногочисленные вещи. В сумочке обнаружились с десяток визитных карточек салона красоты "У Томы", которыми снабдила ее одноклассница Тамара Попова. Первой мыслью было выбросить их в мусорное ведро, но, подумав, Надя вложила визитки в папку с услугами гостиницы, решив, что возможно они кому-нибудь пригодятся. Окинув прощальным взглядом гостиничный номер, она спустилась вниз, села в поджидающее такси и направилась в аэропорт.
По дороге старалась не смотреть в окно, чтобы не впадать в еще большее уныние, хотя дождь шел такой стеной, что все равно ничего невозможно было разглядеть. Таксист, молодой парень, пытался завязать с ней разговор, но увидев ее кислое лицо быстро оставил свои попытки оживить поездку и дальше они ехали молча, под доносившееся из автомагнитолы однообразное "тынц-тынц-ты-тынц".
Внезапно Надя почувствовала, как в сумочке завибрировал телефон. Звука она не слышала из-за громкой музыки. Она достала свой телефон и увидела значок поступившего сообщения. Номер был незнаком. В сообщении было несколько слов: "Надя, удачно добраться домой. Женя". И вдруг от этого довольно формального пожелания стало так тепло и радостно, что от хандры не осталось и следа. Водитель показался ей симпатичным, дождь - успокаивающим, а город - тихим и спокойным. Только раздражающее "ты-тынц" действовало на нервы, и она попросила водителя поставить что-нибудь другое, более мелодичное.
- Ой, вы бы сразу сказали, - спохватился он, переключая на радиостанцию, где звучала известная песня о том, что не стоит печалиться, ведь вся жизнь впереди, а следует надеяться и ждать, и пояснил, - Я сам уже так привык, что не слышу этих звуков, но они не дают мне задремать, когда я долго работаю.
Через некоторое время, расплатившись и попрощавшись с таксистом, Надя вышла из машины и пошла в здание аэропорта, обрадованная тем, что дождь закончился. А когда она ехала в автобусе на посадку уже вовсю светило солнце. Надя думала, что все-таки поездка была успешной - она отдала свой внучатый долг, убедилась в порядке, успокоила маму, повидалась со знакомыми людьми и вновь обрела своего школьного друга Женьку, который всегда был и будет ей только другом, но самым хорошим и добрым другом.
По прилету ее никто не встречал, мама дальше магазина у дома пока никуда не выходила, у нее еще побаливала нога, а Сан Саныч, как она называла своего любимого мужчину, был слишком занят на работе. Со слабой надеждой она обвела глазами встречающих, но, не увидев, ни одного знакомого лица, отправилась вслед за людской толпой на экспресс, отправляющийся в город, чтобы там пересесть на автобус и поехать домой.
Ее Сан Саныч был человеком слова, если он сказал, что встретить ее не сможет, значит и надеяться, что он может внезапно поменять планы и устроить ей сюрприз, не приходилось. Они встречались уже несколько лет, как правило, на чужих квартирах, чужих дачах, в пригородных гостиницах, иногда ходили в рестораны. Он клялся в любви и обещал жениться, но... когда его сын окончит школу, а затем и институт, когда он сам получит вышестоящую должность, когда выздоровеет внезапно заболевшая жена и много еще разных "когда". Она не торопила его, ничего не требовала, а терпеливо ждала. Ждала, потому, что любила. Она привыкла проводить все выходные и праздники без него, привыкла, что они никогда не ездили вместе отдыхать, привыкла к их стремительным встречам. Да, привыкла. Но все равно плакала от жалости к себе, от невозможности повлиять на обстоятельства и надеялась, что, рано или поздно, в ее жизни все изменится к лучшему.