— Хотел поехать с Мишкой на прогулку. У меня бой через три недели… неделя есть, чтобы побыть с вами. Потом я буду готовиться: есть, тренироваться и спать. — Я заметил, как она дернулась, когда я сказал о бое.
— Снова бой? — как-то слишком обреченно произносит Лена.
— Да, — спокойно отвечаю я. — Что-то не так?
— Нет, просто… у тебя еще толком не зажил синяк…
— Нервничаешь? — спрашиваю с усмешкой, но вижу ее печальный взгляд и замолкаю. — Что такое?
Бросаю взгляд на Мишку. Он спокойно ест, болтая ножкой. Беру руку Лены в свою и сжимаю, смотрю в ее глаза, пытаясь найти ответ ее печальному взгляду.
Я не знаю, о чем она думает, и это меня бесит. Понимаю, что веду себя не лучшим образом. Я ничего не рассказывал ей о боях, просто поставил перед фактом, что они будут, но ее реакция.
Она заставляет меня думать, что Лена нервничает и…
Что она ко мне чувствует?
Я прогоняю последнюю мысль, понимая, что нашел не лучшее время и место для подобного. Естественно, она что-то ко мне чувствует. Она ж не робот заниматься сексом без чувств.
— Я переживаю, — наконец, выдает она. — Ты там дерешься и… ты ведь можешь серьезно пострадать? Тебя могу покалечить и… — она не договаривает, а я прекрасно понимаю, что он имела в виду.
Что меня могут убить.
Да, могут!
Но я не позволю.
Теперь нет.
Когда есть они. Лена с Мишкой на мне лежит ответственность за них. Без меня они ничего не смогут, Лене не удастся добиться справедливости.
Я знаю, когда нужно остановиться. И я это сделаю, если почувствую, что мне не удается выиграть.
Вспомнил свой последний бой. Я тогда тоже чуть не загнулся. На последнем раунде чувствовал, что еще пара ударов — и я сдамся. Но нет. Выдержал. Отстоял свое до последнего и смог выстоять.
— Тебя ведь могут убить, да? — она снизила голос до шепота, а у меня по спине пробежал холодок.
Я поежился, но улыбнулся и притянул ее ближе, успокаивая.
— Все будет хорошо, — шепчу ей на ухо. — Со мной все будет нормально. В этом городе нет противника сильнее.
Отчасти я прав. Здесь трудно найти того, кто сможет проявить себя лучше. Но я не собирался останавливаться на этом. Мне нужна квартира, и я хочу обеспечить Лену с Мишкой. Дать им все, в чем они нуждаются. Это в моих силах, и я сделаю все возможное, чтобы им было хорошо, чтобы моя женщина ни в чем не нуждалась.
— Обещай, что будешь осторожен.
— Эй, ну хватит! — смахнул слезы с ее щек. — Что ты раскисла? Это всего лишь драка, господи, — я улыбнулся, и Лена немного расслабилась. — Кто-то побеждает, кто-то проигрывает. Вперед ногами еще никого не выносили.
Я сказал правду, и она успокоилась. Осознавал, что, возможно, чего-то я не договариваю, но и искать работу по профессии я не собирался. Не то время, чтобы работать на кого-то. Так и тридцать лет можно отпахать на ипотеку.
Нет. Лена заслуживает большего. Как и ее сын.
А, возможно, и наши общие дети.
Глава 27
Я переживаю за него. Он пришел таким побитым в прошлый раз, с огромнейшей гематомой, а после всего собирается еще на бой. Я не имею права говорить, чтобы он не шел, но жутко волнуюсь.
За неделю, что нам посчастливилось пробыть вместе, я узнала его лучше, чем когда-либо и поняла, что вряд ли смогу уйти. Если Даня захочет — я останусь.
Сегодня должен быть бой, и я жутко волнуюсь. Нервничаю, что его там побьют. Несмотря на то, что у нас была только неделя, Даня уделял нам внимание и потом.
Ходил с нами гулять после тренировки, веселил Мишку, водил нас в парк и кафешки, устраивал нам пикники и даже запланировал поездку на море после боя.
Я нервничала, что это не даст ему возможности нормально потренироваться и подготовиться, но все мои опасения он ловко снимал своими ласками и дикой уверенностью в своих силах.
Даня предлагал поехать с ним, но я отказалась. Даже представить не могла, что смогу смотреть на то, как он с кем-то бьется, как ему наносят удары. Именно поэтому я нервно хожу по комнате и жду хоть каких-то вестей.
Мишка давно спит. На часах более десяти часов вечера, а я все еще нервничаю и не знаю, что делать. Вздрагиваю, когда в двери звонят и бегу открывать.
На пороге стоит высокий мужчина лет тридцати.
— Добрый вечер. Меня послал Данил к вам. Сообщить, что все хорошо, ему осталось еще немного и вскоре он тоже приедет, — каким-то безэмоциональным тоном произносит мужчина.
— С ним все нормально? — я нервничаю сама не знаю почему.
Мне не нравится это занятие Дани, но вместе с тем я понимаю, что он хочет им заниматься. А еще я вижу, что мужчина чего-то не договаривает.
— Вы мне врете, да? — осторожно спрашиваю я. — С ним что-то случилось?
Сердце начинает биться как бешеное. Я нервничаю, переживаю, начинаю нервно ходить по комнате, не обращая внимание на то, что на пороге все еще стоит тот же мужчина.
— Что вы скрываете, можете сказать?
Замечаю, как он входит в квартиру и закрывает двери. Как садится на диван и долго смотрит на меня.
— Он выиграл бой, — спокойно констатирует он.
Кажется, я выдыхаю, хотя прекрасно знаю, что еще рано.
— Он выиграл, но сейчас ему оказывают первую помощь… он… — мужчина замолкает, а мне хочется закричать, заставить его, наконец, рассказать мне все. — Его серьезно ранили. Он в больнице. Ему окажут помощь, и он прибудет сюда.
— Как ты? — спрашиваю Даню едва он приходит в себя.
Его привезли еще ночью, но только под утро он приходит в себя. У него серьезное сотрясение и множественные повреждения, синяки и гематомы. Настолько сильные, что мне тяжело смотреть.
Я сидела у его постели всю ночь, следила за температурой и вытирала его лицо, поила понемногу из шприца.
— Все… нормально, — Данил еле выговаривает слова, но старается держаться бодрым. — Воды, — глухо произносит он, и я тянусь за ложкой, даю ему воды и провожу рукой по его щеке.
— Я так переживала. Нервничала, что с тобой произойдет такое, но это ничего, все пройдет, — я держусь.
Говорю ровно, стараясь не обращать внимание на подступающие слезы. Не стоит ему показывать свое состояние. Оно совершенно ни к чему, тем более, что ему и так плохо. Мне не раскисать нужно, а ухаживать.
Следующие несколько недель я ухаживаю за Даней. Он смотрит на меня злым взглядом и просит уйти, а я не собираюсь. Делаю так, как хочу. Ни к чему эти его злые взгляды и нервы.
— Не надоело? — он снова пытается вывести меня из себя, а я сжимаю кулаки и улыбаюсь.
— Нет, не надоело, — даю ему ложку с едой, но он ее выбивает из моих рук. — Ладно, поешь потом.
— Не собираюсь, — говорит спокойно, хотя я знаю, что поест.
Перебесится и сделает так, как я прошу.
Я оказываюсь права. Через полчаса Даня ест, а еще через несколько часов на дом приезжает врач. Он выносит простой вердикт — пациент идет на поправку. Уже можно вставать и понемногу гулять на свежем воздухе.
Я радуюсь как ребенок, собираюсь с Мишкой, чтобы пойти на прогулку, но Даня категорически отказывается.
Я пытаюсь уговорить его, но тщетно. Он отворачивается к стенке и даже не смотрит в мою сторону, а я иду собираю ребенка и ухожу гулять. Мной движет злость. Через неделю у меня заседание в суде, а мне не с кем оставить малыша. Я знаю, что Даня снова скажет — я немощный, так что ребенка оставить со мной не получится. Да и парень из меня так себе.
Я все это знаю, но брать сына в суд не собираюсь.
Заседание проходит безрезультатно, они рассматривают наше дело, но не выносят никаких вердиктов. Меня раздражает то, что все постоянно откладывают на потом. А еще создается ощущение, что Игорь проплачивает эти заседания и я просто бьюсь лбом об лед.
Возвращаюсь домой, где оставила Мишку с Даней, и наблюдаю умилительную картину. Даня спокойно играет с ребенком, собирает с ним кубики и рассказывает истории. Я застываю в дверном проеме и просто любуюсь ими. Чувствую, как по щекам текут слезы.