Эмилия Грин - Нахал

Воздух между нашими телами был насыщен возбуждением. Я облизнулся, глядя на большую округлую грудь, стиснутую тонкой хлопковой тканью. Её соски торчали словно пули. Наши голодные взгляды встретились. Как зачарованный, потянулся к губам…

– Бля-я-я-ха! – заорал, ощутив удар коленом в живот.

– Ничего более омерзительного со мной еще не происходило. Псих! – выстрелила Ангелина словами в лицо.

Её глаза блестели нездоровым блеском, щеки порозовели. Молниеносно связал тонкие запястья, затянул узел и подвесил на патрон светильника.

– Я тебя не боюсь, – процедила девушка, высунув кончик розового языка.

Миг – и мои мозги окончательно поплыли.

– Знаешь, что самое смешное? – прерывисто выдохнул. – Это я тебя боюсь, как черт ладана. Ты единственная, сука, от чего я прямо дрожу.

Развел её ноги ладонями, удобнее устраиваясь между.

– Эд… – в глазах ангелочка что-то вспыхнуло.

А затем потухло. Она хотела отреагировать. Хотела что-то сказать, может даже признаться в ответной агонии. Но как обычно взяла себя в руки.

Сероглазый ангел со стальным сердцем в груди. Мать твою!

– Ты моя. Хоть на пять минут, но ты принадлежишь мне. И я не упущу возможности. Карточный долг – дело чести. Может, ну её, эту гордость? Я развяжу тебя и отнесу в кровать. А когда всё закончится, сама выберешь, в какой из моих футболок спать? – опустил ладони на её острые колени, устало всматриваясь в лицо.

Снисходительный взгляд из-под пушистых ресниц прожигал мои нервы. Ладони стремительно пробирались к горячим бедрам. Разум рисовал какие-то безумные картинки, когда кончики пальцев коснулись насквозь влажной полоски у неё между ног.

Мама дорогая, она вся текла…

– Засос для начала сведи, упырь. Думаешь только одним местом. Казанова недоделанный. Трахарь всея Руси. Меня воротит от всей этой дешевой романтики, – сощуренные глаза обдали арктическим холодом.

Я отскочил, со всей дури врубив кулаком в дверь.

– Бл***! – врезал еще пару раз, выпуская пар. – Как же ты меня достала, дура набитая! ДУРА!

Подошел вплотную, опуская ладонь под резинку джинсовых штанов. Член стоял колом. Зубы клацали от возбуждения. Сжал своего бойца, неотрывно глядя упертой принцессе в глаза.

Она тяжело дышала и выглядела смущенной, как будто ни разу в жизни не видела мужских причиндалов.

Хорошая актриса…

Эд не отрывал от меня кровожадного взгляда. Желваки в его квадратной челюсти ходили ходуном.

– Время уже давно прошло. Выпусти-и-и, – взмолилась, стараясь перекричать орущую музыку.

– Пяти минут не хватит для полноценного траха, но я знаю, как сделать тебя очень послушной!

У соседа окончательно поехала крыша. Он грубо задрал коротенький топ, высвобождая мою грудь. Происходящее пугало, околдовывало и возбуждало одновременно. Его напор сводил с ума.

Эд избавился от футболки, подаваясь вперед. Мои затвердевшие соски уперлись в широкую волосатую грудь мужчины.

– Фа-а-а-к! – тихо выругался, оголив ряд крупных ровных зубов.

Я почувствовала каменный член у себя между ног. Эдик потирался о крохотную полоску кружева, стоя вплотную. Клитор свело судорогой, а язык во рту, напротив, размяк.

– Отчет пошел, – скомандовал бесстыдник, накрывая мою грудь ладонями.

Они были большими, загрубевшими и очень тёплыми. Эдик прикасался так, будто впервые дорвался до женской груди. Или только-только вернулся из армии.

– А-й! – беспомощно наблюдала, как он дразнит оттопыренные соски.

Подвешенные руки начали неметь. Крутила задницей, словно сижу на раскалённых углях, пытаясь избавиться от его наглых ладоней на своих обнаженных прелестях.

– Балдею от твоих сисек… – ошалело рассмеялся, трогая каждый сантиметр разгоряченной кожи, словно блуждал по минному полю.

– Не-е-т, – неуверенно запротестовала, когда он опустил голову ниже. Эд атаковал губами сосок, и низ живота пронзила стрела удовольствия.

Его умелый рот действовал как дурман… Я вскрикнула. На долю секунды мужчина отстранился и заглянул в глаза. Его пальцы дотронулись до моего рта. Он нажал на ложбинку между губами, и я как по команде разомкнула их.

– Так-так. Знаю, что ты можешь быть очень послушной, – прошептал волнующим бархатистым голосом, принимаясь по новому кругу мучить загрубевшие соски.

– Э-э-д…

Почувствовала мучительную слабость в коленях. Тело мурашками отвечало на каждое прикосновение. Под трусиками появилась невыносимая пульсация. Перед глазами всё плыло… И, увы, не могла упрекнуть парня в грубости – он ласкал с таким невозможным трепетом, будто я сделана из стекла. Хотелось смеяться от щемящих прикосновений.

Бесов выкорчевывал сомнения. Сметал внутренние запреты. Уничтожал железную броню сердца.

– Боже-е… – пискнула, когда мужчина резко отстранился от груди.

Поразительно, еще секунда – и я бы кончила только от влажных губ на своих сосках…

– А теперь гвоздь программы, – пошло облизнулся, подцепив пальцами подол.

Топ так и оставался болтаться сверху, открывая обзор на обнаженные прелести, но этого извращенцу оказалось мало. Эд задрал юбку, масляным взором осматривая мои трусы. Черное кружево. Как обычно. Его колено прижалось к девственной плоти. Низ живота обдало огнем.

– Ты сдашься и станешь моей, – он широко по-мальчишески улыбнулся, плавно опуская ладонь между ног. Дышать перестала, глядя на то, как нахал отодвигает тонкую ткань трусиков. – Бля-я-я… – Эд затряс головой, увязая пальцами в моей влаге. Дыхание мужчины участилось. Фаланга не спеша двигались вдоль входа. Я выгнула спину, удерживая тяжелый пылающий взгляд. – Почему ты такая мокрая? – ликующе лыбился, проталкивая кончик пальца в узкую щель.

Чуть раскрывал меня, а потом снова вытаскивал. Раскрывал – вытаскивал. Медленно. Плавно. Не спеша. С особым мазохистским наслаждением.

– Отвали-и! – яростно огрызнулась в ответ.

– А в моей футболке вчера ночью тоже этим занималась? Ну-ка, признавайся!

Нетерпеливые пальцы смешались с моей влагой. Он щекотал бугорок клитора, пристально глядя в глаза, когда в дверь решительно постучали.

– Эй, ребят, уже прошло минут десять. Лина, ты там жива? – задорно рассмеялась Оля.

– Жива, тебя спрашивают? – низко повторил, поглаживая затвердевшую горошинку по часовой стрелке.

Вместо ответа я тихо всхлипнула – напряжение между ног становилась невыносимым. Низ живота ныл, а обнаженные соски стояли торчком. Он издевался. Испытывал меня, мечтая заставить умолять.

– Я ещё ни черта не делал, а ты уже растаяла, как мороженое, – заключил с наигранным осуждением, проталкивая палец чуть глубже.

– Эдик…

– Лина, у вас там все в порядке? – раздался обеспокоенный голос Оли из-за двери.

– Да-а! – сипло выдохнула, глядя на то, как он медленно усаживается у меня в ногах…

– Что-о ты… – почувствовала его горячее дыхание на своем влажном центре.

Эд провел кончиком языка прямо по тонкому кружеву, прикусил клитор, и тело пронзила судорога наслаждения.

– Ну что, проверим, как я тебе противен? – продолжал скользить языком, делая и без того влажные трусики совсем мокрыми.

Мучил нежную плоть через прозрачную ткань, даруя невероятные ощущения.

– Лина, вы будете еще играть? – насмешливо поинтересовался Боря.

– Мы будем еще играть, малыш? – в его тихом низком голосе сквозили дразнящие нотки.

Влажный язык танцевал между бедер. Не отдавая себе отчета, я прижалась ближе к его губам. Неожиданно им на смену пришли зубы. Вздрогнула, услышав треск рвущейся ткани…

Боже, он разодрал мое белье!

А затем содрогнулась всем телом, ощутив жадный язык между припухших складок. Эд с таким упоением пожирал мою плоть, что перед глазами все завертелось. Он посасывал онемевший клитор, чередуя поцелуи с легкими укусами.

– Я очень выносливый, а вот ты, кажется, нет, – вставил в меня шершавый язык, и глаза закатились от удовольствия.

Кусала губы, чтобы не реагировать голосом на то, как он алчно меня берет. Но продержалась не долго, сиганув в самую пропасть… Бедра задрожали, из горла вырвался слабый сдавленный стон. Оргазм обрушился шквалистым ветром, вытесняя абсолютно все мысли. Душа воспарила к небесам. В его чутких руках осталась лишь жалкая оболочка.

– Когда мы сделаем это в первый раз, я не разрешу тебе принять душ. Ты будешь носить запах моего тела и умолять, чтобы я взял тебя ещё… и ещё… – он поднялся с колен, развязывая руки. – На сегодня достаточно, белоручка, – развернулся, вылетая за дверь.