Вокруг девушки поднялась обычная в таких случаях кутерьма. Были пущены в ход все основные средства травматологии — подвели воздуховод, сделали искусственное дыхание, взломали грудную клетку. Через десять минут девушку подняли в операционную, где у нее остановилось сердце. Кори, сопровождавшая пациентку из травматологии в операционную, тут же начала прямой массаж сердца, при первом сокращении которого кровь буквально ударила в потолок. Зажав пальцем одно из предсердий, Кори сумела остановить кровь. В это время другой хирург останавливал еще более сильное кровотечение в легком. То, что произошло дальше, стало полным поражением для Кори. Это случилась как раз в тот момент, когда в операционную зашла Лотти из соседнего кабинета, где она только что вправила бедро ребенку.
Решив зашить левое предсердие, Кори обнаружила, что нет под рукой подходящей иглы — обычная игла была слишком маленькой, а большая — слишком толстой. Она взяла большую, опасаясь разрыва мускулов. Пока Кори решала эту проблему, одна из сестер послала ассистента за кровью, а банк крови находился от операционной на расстоянии, равном двум городским кварталам. Служащий банка крови наотрез отказался выдавать ее до тех пор, пока ассистент не заполнит соответствующие формы.
Только минут через двадцать ассистент с кровью наконец вернулся в операционную в полуистерическом состоянии как раз в тот момент, когда сердце пациентки начало наконец сокращаться. С помощью шока девушку удалось вернуть к жизни, вернее, как предпочитала говорить Кори, к состоянию, близкому к смерти. Теперь можно было продолжать операцию. После нескольких переливаний пришлось еще несколько раз применить дефибриллятор. Пациентка наконец начала оживать по-настоящему. Однако вскоре всем стало ясно, что ничто уже не сможет возместить организму этой девушки нанесенного ему ущерба. Всем, кроме Кори, которая, невзирая ни на что, продолжала спасать пациентку. Сама она выглядела при этом почти невменяемой.
— Вливайте в нее всю кровь этой группы, которую только удастся добыть, — настаивала Кори.
— Позволь ей уйти, дорогая, — мягко посоветовала подруге Лотти.
— Это была замечательно проведенная операция, миссис Виатт, — пытался ободрить Кори один из коллег.
— Вы сделали все, что могли, доктор, — вторил ему ассистент.
Обернувшись, Кори выдавила из себя сквозь стиснутые зубы:
— Это вам не теннисный матч, мать вашу…
Лотти подошла вплотную к подруге и притронулась рукой к ее плечу.
— Все бесполезно, Кори, — почти умоляюще произнесла она. — Пациентка практически мертва.
Но Кори не интересовало ничье мнение, она упрямо не хотела взглянуть в глаза действительности.
— Я требую сделать переливание крови, — настаивала она. — Причем немедленно. Давайте шевелитесь, у нас осталось еще семь или восемь бутылок крови.
И все действительно зашевелились, во всяком случае младший персонал — операционная сестра и ассистент. Они принялись прикреплять к капельнице емкости с кровью, которая потекла по резиновым шлангам в вены девушки. Кори продолжала прямой массаж сердца. Периодически она включала дефибриллятор, пытаясь вернуть пациентке жизнь и чувствуя на своих губах вкус собственных слез. Сердце девушки то билось, то переставало, соленые слезы смешивались с соленым потом, градом катившимуся по лицу. Кори была на грани срыва. Наконец в голосе ее начало звучать самое настоящее отчаяние. Лотти стояла рядом и слышала, как та отдает приказы, уже не имеющие никакого смысла. Персонал операционной подчинялся скорее от страха, чем из чувства долга.
— Нет пульса, — объявила медсестра.
— Мы ее потеряли, — подтвердил ассистент.
Лотти снова коснулась руки подруги.
— Кори, пожалуйста, перестань…
Но Кори не интересовало сейчас ничто, кроме девушки на операционном столе.
— Принесите аппарат для сердца и легких, — приказала она, стряхивая руку Лотти. — И подключите ее, как положено. Скорее!
Никто не двигался. Тогда Кори повысила голос.
— Вы что все здесь — глухие?! — закричала она. — Немедленно привезите сюда машину!
— Кориандр, прекрати, — твердо сказала Лотти. — Это абсолютно бессмысленно. Пациентка мертва.
Кори резко повернулась к подруге.
— Это не твоя операционная, Лотти, и твое мнение здесь ничего не значит.
Лотти смущенно отступила. В это время кто-то из младшего персонала спросил, где находится этот самый аппарат для сердца и легких, который требовала Кори. В то же самое время кто-то снова стал объяснять Кори, что все бесполезно. Но Кори была уже в коридоре — она сама толкала машину в сторону операционной.
— Подключайте ее! — почти не дыша, скомандовала Кори. — Ну же, быстро, подключайте!
Через две-три секунды машина была уже в рабочем состоянии, а еще секунд через тридцать к ней подключили пациентку. Кори рывком подвинула к себе табуретку и, опустившись на нее, стала наблюдать за цифрами, показывавшими частоту дыхания, сердцебиения и давления. Она внимательно прислушивалась к шипящему звуку специального насоса, качавшего воздух в легкие девушки. Лотти еще раз попыталась отговорить подругу от бесплодных попыток.
— Кори, тебе все равно не удастся вернуть ее, дай ей спокойно уйти.
— Отстань, — прошептала Кори, не сводя глаз с пациентки.
Но все было действительно бесполезно. Даже машина не могла вернуть угасающую жизнь. Девушка умерла. Как выяснилось чуть позже, ей было двадцать два года, она была студенткой медицинского института и мечтала о том, чтобы работать в отделении травматологии Бруклинской больницы, которая была так близко от ее дома.
Кори все еще была рядом, когда уже мертвую девушку вытаскивали из машины. Никто, даже Лотти, не мог уговорить ее уйти.
— Кори, пожалуйста, — настаивала Лотти. — Позволь мне отвести тебя вниз.
Наконец Кори встала с полными слез глазами и накрыла тело простыней. Она как бы пыталась заслонить собой это безжизненное тело, скрыть его от посторонних глаз. Лотти не оставляла попыток увести подругу.
— Кори, бригаде нужна операционная, — повторяла она.
Наконец Кори молча кивнула ассистенту и медсестре, которые ждали рядом с каталкой, чтобы перевезти тело в морг. Когда Кори вышла наконец из операционной, никто не решился последовать за ней. Глядя прямо перед собой широко открытыми глазами, Кори спустилась вниз, в небольшую комнату для отдыха. Она закрыла за собой дверь, свернулась калачиком на кушетке и разрыдалась — она не плакала так с того самого момента, когда Стэн сообщил ей о смерти Дэнни.
Когда Кори закончила писать отчет, кто-то постучал в дверь.
— Войдите, — сказала Кори.
Дверь открылась. Это была Лотти. Вид у нее был встревоженный и озабоченный. Кори заметила, что халат Лотти весь в пятнах — кетчуп плюс какое-то лекарство.
— С тобой все в порядке? — спросила Лотти, внимательно вглядываясь в лицо подруги.
Кори повернулась вместе со стулом в ее сторону.
— Прости меня, — просто сказала она.
Лотти покачала головой.
— Я пришла сюда не за извинениями.
— Садись, — сказала Кори, кивая на стул.
— Конечно, у тебя горе, Кори, — начала та.
— И по поводу чего же я, по-твоему, горюю? — перебила Кори. — По поводу смерти мужа или неудачного супружества? Или того и другого вместе?
— Там, наверху, ты взялась за совершенно безнадежный случай.
— В любом случае я пыталась бы спасти ее до последнего, и смерть Дэнни здесь совершенно ни при чем, — заявила Кори.
— Ты старалась чересчур усердно, Кори.
— Или недостаточно усердно.
— Это уже другой вопрос…
— Тогда не надо связывать то, что случилось наверху, со смертью Дэнни.
— Речь идет вовсе не об этом. А о том, что в твоей голове одно смешалось с другим, и именно это помешало тебе правильно оценить ситуацию.
— Совершенно здоровая молодая девушка проснулась в собственной постели, чтобы заснуть навсегда…
— Что ж, я тебя понимаю. Потерять пациента — это всегда тяжело.
— Не просто потерять пациента — потерять еще одну жизнь.
— Что ж, те же самые чувства испытываешь при виде людей со стреляными ранами, детей с переломанными ногами — да, в общем, со всеми, кто попадает в наше отделение.