Барбара Виктор - Найди свою любовь

— Вы брали мазок?

— Да.

— Тогда вы должны были заметить явные следы изнасилования.

— Довольно трудно отличить сперму от выделений при инфекции.

— Забудьте о сперме и забудьте об инфекции. Это — живой человек, доктор, а не иллюстрация из анатомии Грея. — Врач попытался что-то возразить, но Кори продолжала: — Так есть или нет доказательства изнасилования?

Кори потянулась и заметила краем глаза, что Адам подошел ближе. Но прежде чем она принялась читать карточку, врач выдвинул новую идею:

— Все эти сказки про изнасилование мало чего стоят. Все проститутки, которые попадают сюда, клянутся и божатся, что их изнасиловали.

Кори не обращала на него внимания.

— Разрыв левой губы со стороны вагины, отек шейки матки, следы насильственного вхождения, кровоизлияния и повреждения кожи с внутренних сторон обеих бедер. Кровоизлияния на животе и правой груди, следы сигаретных ожогов вокруг левого соска.

Кори подняла глаза и встретилась взглядом с Адамом.

— У пациентки отек на левой скуле и правом виске, чем, вероятно, объясняется расширение зрачков. Ей сделали сканирование, чтобы определить, нет ли внутричерепных кровотечений?

Врач покачал головой.

Кори сняла очки и, держа их в руке, махнула в сторону кровати.

— В заключение, доктор, и с чисто диагностической точки зрения, хочу вам сказать, что мне наплевать на все вместе взятые наркотики и венерические заболевания, когда речь идет об изнасилованной женщине.

Врач снова смог заговорить:

— По-моему, доктор, — сказал он, — вы просто пытаетесь раздуть это дело.

Кори устала, о, как она устала. К тому же она была сыта всем этим по горло.

— Когда женщина говорит, что была изнасилована, доктор, мы верим ей до тех пор, пока не будет доказано, что она лжет, независимо от того, наркоманка она, проститутка или жена одного из наших врачей. — Кори посмотрела на полисмена. — Как только она будет в состоянии говорить, можете ее допросить. Ей надо немедленно сделать сканирование, а потом поднять наверх.

Кивнув на прощание обоим мужчинам, Кори повернулась, чтобы уйти.

Адам потоптался у кровати еще несколько минут, а затем вышел из палаты. Полицейский последовал за ним. Врач догнал Кори возле письменного стола, рядом с которым она остановилась. Он был вне себя.

— Это была не консультация, — выпалил он. — И даже не осмотр, а самая настоящая кастрация.

— И кого же, по-вашему, кастрировали? — удивилась Кори.

— Меня.

— Это невозможно, доктор, — спокойно ответила она. — Я не специализируюсь по микрохирургии.

Адам и Кори отправились на стоянку, чтобы взять машину Кори. Когда она вручила ему ключи и попросила сесть за руль, Адам пожалел о том, что вообще приехал в больницу. Лучше было встретиться с этой женщиной, например, в своем кабинете, на улице, в кафе, но только не здесь. Не в больнице, где он увидел Кори в новом свете и понял еще яснее, что абсолютно потерял голову.

Когда они шли к машине по подземному гаражу, находившемуся под больницей, Адам взял Кори за руку.

— Можно задать вам один вопрос? — спросил он.

Кори кивнула.

— Как вы выдерживаете каждый день такую нагрузку?

— Думаю, я просто привыкла.

— А вы никогда не боитесь?

— Всегда боюсь.

— И как же вы преодолеваете страх?

— О, я изобрела собственную иерархию страхов.

— Как это?

— Я всю жизнь чего-то боялась, вот я научилась делить страхи на более и менее страшные. Когда я была ребенком и мы часто переезжали, я каждый раз боялась, что не смогу ни с кем подружиться на новом месте. А потом мы перестали переезжать — и вскоре умерла моя мама. — Кори сделала паузу. — Когда я приехала в Нью-Йорк и начала работать ординатором, то все время боялась, что не справлюсь. Потом, когда я начала специализироваться в хирургии, боялась, что совершу ошибку и убью пациента. — Снова пауза. — Все эти годы я любила Дэнни и боялась, что никогда не смогу с этим справиться. А потом он объявился в Нью-Йорке, и мы поженились. — Она посмотрела на Адама. — А теперь это…

— А вы никогда не думали о том, что Дэнни снова бросит вас?

— Нет, я не думала об этом. Когда пробуешь начать все сначала, то гонишь от себя все мысли о том, что снова может случиться что-то плохое.

— Он был единственным мужчиной, которого вы любили? — продолжал расспрашивать Адам.

Интересно, что же такого было в этом человеке, что заставляло Кори ему довериться?

— Единственным, — эхом отозвалась Кори.

— И не было больше никого за все эти десять лет?

— Это звучит странно, да?

— Не то чтобы странно, но немного необычно.

Кори молча протянула ему ключи.

— Вы поведете машину?

Адам отпер дверцу, подождал, пока Кори усядется, и сел за руль. Они молчали, пока выезжали со стоянки, пока двигались по узким улочкам с названиями Нью-Йорк, Флэтбуш и Нострэнд-авеню. Они обгоняли «хонды» и «шевроле», которые везли рабочих с заводов и фабрик, а белые «ниссаны» с затемненными окнами и пассажирами, возможно одурманенными кокаином, шурша шинами, обгоняли их.

— Это торговцы наркотиками среднего уровня, — прокомментировала Кори. — Что ж, продолжительность их жизни на десять лет больше, чем у дельцов более высокого класса. Восемьдесят процентов торговцев наркотиками хотя бы раз в жизни попадают на операционный стол в мое отделение со стреляными ранами. А пятьдесят процентов из них так и не выходят из больницы.

— А вы не боитесь ездить здесь одна по ночам?

— Здесь существует определенная система, тут ты быстро смиряешься с тем, что тебя постоянно обгоняют. — Кори принялась объяснять еще какие-то особые правила выживания в этом потоке движения. Адам прервал ее:

— В общем, нужно всегда оставлять достаточно места, чтобы быстро оторваться от погони, да?

Кори улыбнулась.

— Нет ничего хуже, чем оказаться зажатой в потоке машин в два часа ночи, даже не обеспечив себе путь к отступлению.

— А муж не волновался по поводу того, что вы ездите домой по ночам?

— Все задают мне этот вопрос.

— И каков же ответ?

— Мы никогда с ним это не обсуждали.

— Странно.

— Всегда очень трудно представить себе, о чем разговаривают и как живут другие люди, потому что у всех людей свои отношения и своя динамика.

— Дэнни любил вас так же сильно, как вы его?

Кори почувствовала себя так, словно ей вылили на голову ушат холодной воды.

— Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом, — сказала она. — А об ответе на последний вопрос вы, может быть, догадаетесь сами…

— Извините, — сказал Адам, почувствовав себя полным идиотом. — Кто назвал вас Кориандр? Кори ответила, глядя прямо перед собой:

— Этот вопрос мне тоже задают довольно часто.

— И каков же ответ на него?

— Моя мать была аргентинкой, ей хотелось колоритного, не в духе Новой Англии. Что-нибудь прямо противоположное тому, как назвал бы меня отец, если бы это позволили решить ему. Мама часто говорила, что каждого человека представляет себе в цвете. Я напоминала ей красный. — Кори улыбнулась и отвела взгляд от окна. — Вы когда-нибудь пробовали кориандр?

— Наверное, да, — сам того не подозревая, быстро ответил Адам, пытаясь вспомнить, действительно ли это так.

Проехав по улицам Линден и Кейтон (там жили немецкие евреи, которые, возможно, пытаясь воссоздать атмосферу страны, откуда были изгнаны, и давали названия улицам), они оказались перед въездом на сквер Форт Гамильтон.

— Теперь вы мне расскажите о своем браке, — неожиданно попросила Кори.

— Может быть, лучше о моем разводе? Даю вам честное слово: это намного интереснее.

— Почему бы не начать сначала?

— Ну что ж, я уже говорил вам о Еве и том парне из ФБР…

— О Еве? — перебила Кори. — Вы шутите?

Адам покачал головой.

— Нет, я не шучу, но это уже совсем другая история.

— Может, мне будет интереснее послушать именно ее?

— Может быть, — улыбнулся Адам.

Кори наклонилась вперед.

— Итак, что же произошло с Евой… Нет, я все же не могу в это поверить!