Адам постарался повернуть разговор на интересовавшую его тему, но сначала ему пришлось все-таки выслушать речь о том, как дружен был Френч с помощником пилота «Дассолт-фалкона» и что он переживает аварию как личную трагедию.
Положив портфель на стол, Адам вынул конверт и разложил на столе три фотографии: Дэнни Видала, Хорхе Видала и Фернандо Стампы.
— Вы узнаете кого-нибудь из этих людей? — спросил он Френча.
Тот, ни секунды не сомневаясь, показал на фото Дэнни Видала.
— Это он. Это тот парень, который сходил с самолета.
— А как насчет остальных?
Френч покачал головой.
— Нет, их я никогда не видел.
Он еще раз внимательно посмотрел на фотографию Дэнни.
— Насколько я понимаю, вы с ним разговаривали, — продолжал Адам. — Кто начал разговор?
Френч махнул рукой в сторону еще одного столика со стульями, стоявшего в другом конце зала.
— Я сидел вон там и пил кофе со своим приятелем Роем, одним из пилотов. Этот парень спросил меня, не звонили ли ему. Он сказал, что ждет нескольких деловых звонков.
— Ему действительно звонили?
— Нет. Никто не звонил.
— И, если я правильно понял, вы сказали Лакинбиллу, что слышали, как Дэнни Видал сам куда-то звонил?
— Да, он зашел в телефонную будку, но я не слышал разговора, поскольку он закрыл за собой дверь. Я только видел, как он набирает номер, а когда дверь открылась, услышал, как он вешает трубку. В зале было тихо и очень жарко. Когда здесь мало работы, мы выключаем кондиционеры — экономим энергию.
Френч пожал плечами.
— А сколько времени обслуживали самолет? — спросил Дэнни.
— Пожалуй, минут сорок пять.
— И что произошло потом?
— Я видел из этого вот окна, как механик возился с бензозаправкой. Второй пилот был в туалете, а мы с Роем допивали свой кофе. В этот момент тот парень вышел из будки и стал говорить, что у него появились неотложные дела в Хьюстоне.
— Он говорил, что должен остаться в Хьюстоне?
Френч выглядел немного смущенным.
— Вообще-то я стал давить на него в том смысле, что лучше отложить рейс. Дела наши идут не очень хорошо, и я надеялся содрать с него плату за ангар. И даже предложил вполне сносную цену.
— И что он ответил?
— Ничего, потому что как раз в этот момент в зале появился другой парень, кажется, его приятель. Они оба вышли на улицу и разговаривали минут пятнадцать или около того. У меня создалось такое ощущение, что тот, второй, появился, чтобы уладить эти его деловые проблемы. И еще мне показалось, что их встреча была назначена заранее.
Адам записал что-то в свой блокнот.
— Вы можете описать второго мужчину? — спросил он.
— У него не было обеих рук. Вместо них — пара металлических крюков. Высокий, худой, пожалуй, даже тощий, с черными волосами. Лет, наверное, тридцати, хотя трудно сказать точно.
— А потом?
— Видите вон тот микрофон на конторке? — Френч показал в сторону зала для пассажиров. — Я специально поднял его повыше, чтобы можно было слышать телефонный звонок через динамики, когда находишься здесь или даже на улице. Так вот, нам позвонили и сообщили, что другой небольшой самолет хочет совершить вынужденную посадку на наш аэродром и ему понадобятся бензозаправка и механик. И я занялся этим делом…
— А где были все остальные?
— Рой был уже возле самолета вместе с другим пилотом, а пассажир по-прежнему разговаривал с тем, вторым, на взлетной полосе.
— А сколько времени вы разговаривали по телефону?
— Около пяти минут. Потом я никак не мог найти посадочные бланки, так что в общей сложности я был занят минут пятнадцать-двадцать.
— А что за самолет совершил вынужденную посадку, вы не помните?
Френч на секунду задумался.
— Двухмоторная «Сессна».
— У вас сохранились посадочные формы?
— Они в картотеке главного аэропорта.
— А вы смогли бы узнать пилота?
— Я не видел его, только разговаривал с ним по радио.
— Вы не запомнили ничего особенного?
— Только то, что он плохо говорил по-английски.
Сердце так и екнуло в груди Адама.
— С испанским акцентом?
— Нет, не с испанским, скорее со славянским. У него был сильный иностранный акцент, но наверняка не испанский.
— А кто вышел из самолета?
— Никто не выходил.
— И вы не видели, что кто-то поднимался на борт?
— Я вообще мало что видел… — Френч снова смутился.
— Что произошло, когда вы снова оказались снаружи?
— Самолет Роя уже выруливал на взлетную полосу, потом он притормозил, ожидая разрешения на взлет от служб международного аэропорта.
Адам вдруг почувствовал себя таким усталым, словно не просто выслушал рассказ, а прожил все сорок пять минут этой самой остановки для дозаправки, шагая с кандалами на ногах.
— И вы больше не видели того пассажира ни в здании терминала, ни у стоянки?
Френч покачал головой.
— Нет, нигде. Но, чтобы быть честным до конца, скажу, что я и не пытался его увидеть, так как был уверен, что он улетел на том самолете. Ведь иначе самолет бы остался и мне заплатили за ангар.
Адам собрал фотографии, лежавшие на столе.
— Вы упомянули в телефонном разговоре, что у вас есть выдержки из официального отчета о происшествии. Как они у вас оказались?
— Вовсе неважно, как я их получил. Важно другое: все в этих бумагах — полная чушь, от первого до последнего слова.
— Что конкретно вы имеете в виду?
— Конечно, проще всего объявить случившееся результатом ошибки пилота, особенно после того, как тело его кремировано, свидетельства о смерти подписаны, а все вещественные доказательства испарились удивительно удобным для кого-то образом. — Прежде, чем продолжать, Френч внимательно посмотрел на Адама.
— Как я уже сказал вам по телефону, я не верю ни одному слову в этих бумагах.
Адам наклонился вперед, чтобы лучше видеть разложенную перед Френчем карту.
— Почему бы вам не объяснить мне все подробнее с помощью этой карты?
Френч кивнул и начал:
— Давайте я вам объясню, что я тут сделал. Я взял авиационную карту и провел линию поверхности земли на протяжении всех ста пятидесяти километров отсюда до Акапулько. Потом я изобразил в виде точек схему подлета к месту посадки — вон та линия, похожая на лесенку. Это называется северный воздушный коридор — ничего сложного, это просто схема посадки для пилотов, летящих по приборам.
— А почему вы думаете, что они летели по приборам?
— Ночью все превращается в приборы — собственные глаза тоже. — Френч снова вернулся к карте. — То есть пилот четко придерживался этого курса, он действовал по указаниям компьютера и летел прямо по этой лесенке. — Френч провел пальцем по линии, состоявшей из точек. — А вот эта лесенка, конечно же, проходит над вершинами гор, окружающих Акапулько. — Френч положил руку на лежавший на столе конверт. — Вот здесь находится копия отчета об аварии, которая доказывает мою точку зрения. Поэтому я и начертил эту карту.
— Могу я сделать с этого копии?
— Я сам собирался отдать вам этот чертеж. Копии уже сняты.
— Замечательно.
Френч потер подбородок.
— Но сначала я должен объяснить, как работает радио в кабине. Или вы уже знаете?
— Даже предположив, что я ровным счетом ничего не знаю, вы будете обо мне гораздо лучшего мнения, чем я того заслуживаю, — пошутил Адам.
— В двух словах дело обстоит так. У каждого СВЧ-передатчика есть так называемая линия видимости. Это означает, что вы можете слышать его только тогда, когда видите. Так вот, в двадцати девяти милях от Акапулько есть место, где самолетам запрещено лететь ниже тринадцати тысяч футов — «мертвая зона».
— И кто же им запрещает? — перебил Адам.
— Служба безопасности полетов. — Френч перевернул карту так, чтобы Адаму был лучше виден правый верхний угол. — В копии, которая лежит в этом конверте, сказано, что пилот выходил на связь с Мехико, находясь на высоте четырнадцать тысяч футов в тридцати пяти милях.
— И где же начинаются накладки?
— Именно здесь, на высоте четырнадцать тысяч.