Луи Бриньон - Наказание свадьбой – 2

– Как это она направляется в Сансер? И, вообще, о ком вы говорите матушка?

– Как о ком? Я же тебе писала. Ремика, дочь герцога Мендосы!

– Да, но вы ничего не писали о том, что она должна приехать, – возразил Артью. – Вы просто сообщили мне, что герцог хочет выдать её за меня замуж.

– По всей видимости, я просто забыла об этом написать!

– И где она сейчас находится?

– Она уже во Франции. Полагаю, через несколько дней она прибудет в Сансер!

– Несколько дней? – переспросил Артью и тут же вскричал. – Матушка, почему вы не предупредили меня о её приезде?

– Да что с тобой, Артью? – поразилась графиня. – Ты весь побледнел.

– Это от радости матушка. От радости!

– Ну, если от радости, тогда ничего. Я уж подумала, бог знает что. – Выговаривая эти слова, графиня всё ещё подозрительно смотрела на сына. Увидев радостную улыбку у него на губах, она успокоилась.

– Проводи меня до кареты!

Артью поспешил вслед за матерью. Он услужливо открыл перед ней дверь. Помог сесть в карету и запер за нею дверцу. Всё это время с его губ не сходила радостная улыбка.

– Немедленно отправляйся в Сансер! – сказала на прощание графиня. – Встретишь невесту со всем уважением. Предоставишь все удобства. Она должна чувствовать себя в Сансере, как дома. Я приеду, как только отцу станет лучше. Ты меня понял, Артью?

– Да, матушка! – покорно кивнув головой, ответил Артью.

Едва карета двинулась с места, как радостная улыбка мгновенно исчезла с его лица. Он со всех ног бросился обратно домой. Ворвавшись в свою комнату, он схватил Ларефа за грудь и тихо, очень тихо попросил.

– Пожалуйста,…скажи,…что ты не успел отправить письмо!

– Я ещё приплатил, чтобы его поскорее доставили. Вы же сами приказали!

Оставив Ларефа, Артью сделал несколько шагов и рухнул в кресло. Лицо Артью стало совсем бледным.

– Я пропал! – прошептал он в глубочайшем смятении. – Пропал. Какой скандал начнётся,…матушка меня со свету сживет, когда узнает про это письмо. Я-то надеялся, что они попросту забудут нас. А на деле…она приедет сюда…увидит меня,…её отец получит письмо. Обман раскроется,…чёрт меня дёрнул написать это письмо. Неужели нельзя было поступить проще? Сейчас уже поздно говорить об этом. Надо собраться. Собраться и подумать. Надо искать выход. А какой тут выход? – продолжал лихорадочно бормотать Артью. – Выход один. Надо невесте показать того человека, которого я описал в письме. Тогда, – взгляд Артью понемногу стал оживать. – Тогда она испугается и уедет обратно домой. А дома выяснится, что их к тому же предупреждали об изъянах жениха. В этом случае они попросту всё забудут. Не станут же они унижать собственную дочь, добиваясь этого брака. Да и на матушку наверняка обидятся. Не станут ей писать. Никто ничего не узнает. Всё может получиться просто прекрасно… – в конце своей сбивчивой речи Артью устремил вопросительный взгляд на Ларефа. Тот, увидев этот взгляд, испуганно попятился к двери.

– Побойтесь бога хозяин, где я найду такого урода?

– Найдёшь Лареф, иначе я просто придушу тебя. Ты отправил это письмо, тебе и отвечать. Подумай, как это сделать поскорее, а пока приготовь лошадей, мы немедленно выезжаем в Сансер.

Ремика в это время ворочалась в постели. Ей никак не удавалось уснуть. В отличие от неё горничная, сопровождающая её в пути, мирно посапывала на соседней кровати. Ремика поднялась с кровати и, накинув на себя одеяло, подошла к окну. Она слегка оттянула край занавеси и выглянула наружу. Её взору предстали несколько полуразвалившихся сараев. Да, романтики в этом зрелище оказалось мало. Она попыталась вспомнить название города, в котором они остановились, но так и не смогла это сделать. Она даже название гостиницы не могла вспомнить. И город, и гостиница были лишь одними из многих по пути из дома в Сансер. Она вернулась в кровать, но не легла. Она села на кровати и обхватила колени. Ремика тосковала по Гранаде. По родному дому. Даже по своим родителям, хотя сейчас гораздо острее ощущала ту несправедливость, которую они выказали по отношению к ней. Как могла она не понимать, что сама дала повод для такого решения. Гранада…воспоминания постепенно накатывались на неё. Она вспомнила день, когда покидала родной город. Тогда у неё возникло ощущение, что она никогда не вернётся обратно. По происшествию последних трёх недель это ощущение лишь окрепло. В тот день, провожая её, мать не сдержалась и заплакала. А отец так и не вышел к ней. Ремика тяжело вздохнула и плотнее укуталась в одеяло. Горничная крепко спала. Ремика с некоторой завистью посмотрела на неё. С момента отъезда она ни разу спокойно не спала. Почти всегда она лежала в постели с открытыми глазами и думала о своём будущем. Но сейчас она не хотела думать о будущем. Она вспоминала свою поездку. Она вспоминала, как прибыла в Малагу и села на корабль, зафрахтованный отцом специально для неё. Она провела на борту корабля незабываемое время. Ремика впервые путешествовала на корабле. Вид бескрайнего моря приводил её в восторг. Вот кто по настоящему свободен, – думала она, глядя как нос корабля, разрезает волну. Глядя на отражение солнца, что бежало рядом с ними. Глядя на больших рыб, что выпрыгивали из воды. А как красиво море ночью! Она не могла насладиться видом звёзд. Они были так близко от неё. Ремика вздохнула и сразу же широко заулыбалась. Ей вспомнился эпизод, произошедший на корабле. Как-то раз помощник капитана судна отпустил в её сторону нелицеприятное слово. Она услышала. Молча пошла за шпагой и вынудила его драться. Он вначале отказывался, но потом вынужден был согласиться. Она никогда не забудет его лицо в момент, когда она выбила из его рук шпагу. Когда она заставила его отступить к мачте и прислонила кончик своей шпаги к его горлу. Бедняга! Он даже в страшном сне не мог представить себе такого унижения. Быть побитым женщиной. Ремика, после этого случая, нередко слышала откровенные насмешки и смех в его адрес. Неизвестно почему, ей становилось приятно, когда она их слышала. Ведь по большому счёту, именно она являлась героиней всех этих разговоров. Она снова вздохнула и стала вспоминать свой приезд во Францию. К Франции у Ремики с первых дней возникло непонятное отношение. Места, по которым она проезжала, совсем ей не нравились. Может быть потому, что она всегда сравнивала их с родным городом. А вот люди понравились сразу. Французы всегда держались вежливо и вели себя на удивление предупредительно. Они всегда благодушно улыбались и готовы были прийти на помощь. Открытые, честные люди, – вот первое, что подумала о них Ремика. И эта мысль принесла в её душу успокоение. Она надеялась, что и её будущий супруг обладает такими же достоинствами. Наверняка, он такой же добрый и предупредительный…вежливый…спокойный. Говорит всегда медленно и рассудительно, как отец. Ремика прекрасно знала, с каким восхищением относятся французы к дамам. В этом никто не мог с ними сравниться. Ремика тяжело завздыхала. Она никогда не желала спокойной жизни. Ей нравилось непредсказуемость. Когда всё вокруг неё бурлило. Для неё именно такая жизнь была настоящей. Она никогда не представляла себя в роли спокойной дамы, строго отчитывающей своих детей и с незаметным укором высказывающая супругу очередное замечание. Впрочем, французы другие. Им можно сказать всё, что угодно. Они так воспитаны, что никогда не позволят себе ответить даме грубостью. И в этом, несомненно, таилась некая прелесть для Ремики. Эта мысль увлекла Ремику настолько, что она стала мысленно воссоздавать картину будущей семейной жизни. В её глазах эта картина выглядела приблизительно таким образом. Они с супругом сидят за столиком в саду. Рядом играют дети. Слуги подают напитки и фрукты. Она постоянно делает замечания детям, а супруг постоянно кивает головой, соглашаясь с ней. Затем она отправляет своего супруга к соседям для того, чтобы пригласить их на ужин. Она подсказывает супругу, что надо сказать и как надо сказать. Он молча подчиняется. Ужин, как и весь день, проходит чинно и спокойно. После ужина супруг с надеждой смотрит в её сторону. Она понимает этот взгляд, но не подаёт виду. Они с первого дня будут спать отдельно. А заниматься всем этим…только для будущего потомства. В этом Ремика была абсолютно убеждена. Так вот, она не подаёт вида и уходит. Он идёт за ней следом. Она поворачивается и, устремив на него надменный взгляд, коротко велит ему держать себя в руках. Супруг опускает голову и медленно бредёт к камину. Его, конечно же, жаль. Но она просто не желает видеть ночью супруга рядом с собой. Вот чего бы она действительно желала, так это прокатиться с ветерком верхом на коне. Она это и сделает. И на охоту будет ездить. А он пусть дома с детьми…отдыхает. Ремика, сама того не замечая, начала улыбаться. Конечно, так и будет. И, конечно, её супруг очень честный человек. Просто до тошноты. Он никогда не позволит себе солгать. И никогда не осмелится посмотреть в сторону другой женщины. А жаль, конечно, – Ремика снова вздохнула. – Так неплохо было бы приревновать его. Устроить настоящую сцену. А лучше, если бы он сам меня приревновал. Кричать, конечно, ему воспитание не позволит. Ну, хотя бы несколько слов он должен сказать. Не может же он спокойно смотреть, как я кокетничаю с другими мужчинами. Я, конечно, поставлю его на место. Заставлю попросить у меня прощения. Скажу, что он не смеет подозревать меня в подобных вещах. Он раскается и в следующий раз уже ничего не сможет сказать. В благодарность я, пожалуй, позволю ему перекинуться парой слов с другой женщиной. Пусть ценит моё отношение.