Луи Бриньон - Наказание свадьбой – 2

– Не смей, – прошептала Ремика, не в силах оторвать взгляда от происходящего. – Ты не можешь, не должен этого делать.

Но пастух не слышал Ремику. Он был занят другим. Пока Ремика от всей души желала ему смерти и этой девушке тоже, пастух поднялся в седло и сразу же протянул руку девушке. Она ухватилась за его руку. Пастух приподнял её и посадил впереди себя. Здесь Ремика снова услышала его голос:

– Сейчас пустим коня вперёд. Пусть войдёт в воду.

– Зачем? – услышала Ремика женский голос, в котором различалось откровенное любопытство.

– На суше он может помешать нам, а в воде будет стоять смирно и позволит делать всё, что угодно! – последовал ответ, который привёл Ремику в неописуемую ярость. На её глазах пастух, обнимая одной рукой грудь девушки, направил коня в реку. Он направлял его вперёд, пока вода не дошла до крупа лошади. И тогда снова раздался его голос:

– Доверься моему опыту, дорогая. Я не раз такое проделывал. Сейчас я вытащу ноги из стремян, а ты вложишь в них свои. Так ты сможешь приподниматься и опускаться. Вода облегчит и сделает плавными твои движения. Мы оба получим огромное наслаждение.

– Я его убью, – процедила сквозь зубы еле слышно Ремика. – Я заснуть не могу. Думаю о нём. А этот мерзавец всякими изощрёнными штучками занимается. Хотя мне то что, пусть занимается. Это ведь не моё дело. Не моё. И не надо этого делать. Пусть творят все, что им угодно…прелюбодеи. Не надо этого делать. Не надо…

Снова раздался в тишине мужской голос.

– Ты готова?

Девушка не успела ответить, потому что в это мгновение раздался протяжный волчий вой. Конь резко дёрнулся в воде и, опрокинув седоков, вылетел на берег и во весь опор умчался в темноту. Ремика убрала ладони ото рта и стала вглядываться в воду. Одна за другой вынырнули две головы. Оба начали отплёвываться. При этом пастух проклинал всё на свете. Начиная от реки заканчивая лошадьми. Ремика с наслаждением услышала возглас полный праведного негодования.

– Проклятый Сансер. Как только я приехал сюда, всё пошло кувырком. У меня в Париже в день бывали по две-три женщины, а здесь…за полтора месяца…ни одной. Только хочу заняться любовью, всегда начинают происходить какие-то непонятные вещи. Словно рок против меня ополчился.

– Может, ещё раз попробуем? – раздался робкий голос.

Ремика не успела отреагировать на эти слова, как с откровенным злорадством услышала гневный ответ:

– Что за ещё раз? Одевайся и отправляйся домой. Хватит с меня всяких неприятностей. Я уж как-нибудь дотерплю, пока эта девица уедет домой. Тогда поеду в Париж и вволю повеселюсь.

– Кого это он имел в виду? – с удивлением подумала Ремика. – Уж не меня ли? Если меня, так зачем он ждёт пока, я уеду? Что, чёрт возьми, всё это значит? Надо поговорить с Ларефом на эту тему. – решила Ремика. Она дождалась, пока девушка оделась и ушла пешком через мост. Затем подождала, пока именно это не повторил пастух. И лишь убедившись, что он ушёл в другую сторону, она вышла из своего укрытия и, выжимая на ходу мокрое платье, направилась к своей лошади.

Уже в замке, переодеваясь в сухую одежду, она ещё раз напомнила себе, что должна поговорить с Ларефом по поводу этих странных слов.

Утро для Ремики стало едва ли не самым приятным за всю её жизнь. Когда она открыла глаза и потянулась в постели, то увидела…родителей. Они сразу подошли к ней и, не давая встать из постели, обняли, расцеловали и сразу же засыпали градом вопросов. Ремика переводила изумлённый взгляд с матери на отца, пытаясь осмыслить происходящее. Неужели всё и вправду закончилось? – вне себя от счастья думала она, слушая сбивчивую речь родителей. Наконец, когда она смогла вставить словечко, Ремика с удивлением спросила:

– Неужели, вы и вправду ничего не знали о графе?

– Нет, Ремика! – в один голос воскликнули родители, а продолжил говорить отец: – Неужто ты и вправду думаешь, что знай мы обо всех его недостатках, послали бы тебя сюда? Уже после твоего отъезда мы получили письмо от графини. Едва узнав о том, в каком состояние находится граф, я немедленно решил ехать к тебе. Ты здесь не останешься ни одной минуты. Мы немедленно уезжаем домой. Я не оставлю тебя здесь. Ни за что на свете. Я даже встречаться…с этим человеком не собираюсь. Собирайся дитя моё. Мы подождём, пока ты оденешься, и сразу уедем.

– Подождите, – перебила сбивчивую речь отца Ремика, – как это вы могли получить письмо от графини, если она умерла?

– Когда? – одновременно спросили и отец и мать. Оба были совершенно потрясены этой новостью.

– Понятия не имею. Но когда я приехала, её уже не было в живых. А что за письмо? Оно с вами?

Отец покопался в карманах и извлёк оттуда письмо. После этого он протянул его дочери. Ремика быстро прочитала его.

– Он правда такой как написано в письме? – осторожно спросила мать.

– Правда! – Ремика кивнула.

– Бедное дитя! – мать бросила гневный взгляд в сторону отца. Тот даже ответить ничего не смог. Он стоял с таким виноватым видом, что Ремика не выдержала и рассмеялась.

– Всё хорошо! Я провела здесь чудесное время. Граф при всех его недостатках, такой добряк. С ним иногда даже бывает весело. Так что вам обязательно надо с ним повидаться. И заодно, вы просто обязаны принести ему свои соболезнования по поводу смерти графини де Сансер.

– Кто это вам сказал, что я умерла?

Ремика аж вздрогнула, когда раздался этот голос. Она вовсе глаза смотрела на стройную женщину средних лет, облачённую в чёрное платье. Она не понимала, почему мать обняла эту женщину, а отец поцеловал её руку. Между ними состоялся весьма трогательный обмен приветствиями.

– Кто вы? – вырвалось у Ремики.

– Графиня де Сансер! – последовал короткий ответ. – Женщина подошла к постели и, устремив на неё мягкий взгляд, добавила. – А ты Ремика, как я понимаю, будущая супруга моего сына?

– Ну, уж нет! – герцог Мендоса мгновенно встрял в разговор. И с весьма решительным видом продолжил. – Не обессудьте дорогая графиня, но моя дочь никогда не выйдет замуж за вашего сына. Я, конечно, понимаю ваши финансовые трудности. Я даже могу помочь, если желаете, но…отдавать дочь за вашего сына…нет. Увольте.

– И что не так в моём сыне? – графиня да Сансер повернулась лицом к герцогу Мендоса. В её словах прозвучал сдерживаемый гнев.

– И вы ещё спрашиваете? – поразился герцог. – Сами писали обо всех его…недостатках. А теперь ещё и…

– Я писала о недостатках моего сына?

– А кто же ещё? – удивился герцог. Он подошёл к дочери, которая никак не могла прийти в себя от этого разговора. Ремика с остолбеневшим лицом сидела в постели и наблюдала за происходящим. Герцог забрал письмо обратно. Это же письмо он сразу вручил графине. Бросив на него непонятный взгляд, графиня углубилась в чтение. Когда она закончила читать, по её лицу невозможно было что-либо понять. Она медленно заговорила, переводя взгляд с герцога на Ремику.

– Для начала, это письмо писала не я. А в продолжение хочу заметить, что наши дела никогда не шли так хорошо, как сейчас. И уж в конце должна добавить, что у моего сына нет ничего общего с человеком, который здесь описан столь ужасным образом.

– Вы ошибаетесь, уверяю вас, – живо возразила Ремика. – ваш сын точно такой, как описано в письме. Я вот уже почти два месяца вижу его каждый день.

– Вот как? – притворно обманчивым голосом спросила графиня. – Вы говорите матери, что она не знает своего сына? Мне интересно дитя моё, с чего вы решили, что мой сын именно таков?

– Как с чего? Лареф его представил. Да и все слуги относятся к нему как к графу!

– Лареф значит? А ну, одевайся, дитя моё. Нам всем нужно будет поговорить с Ларефом.

Спустя четверть часа герцог, герцогиня, графиня и Ремика спустились в гостиную. По пути графиня велела найти и привести к ней Ларефа. В гостиной они расположились на мягких диванах. Ремика всё время бросала на графиню недоумённые взгляды. Графиня отвечала ей успокаивающим взглядом. Обмен взглядами продолжался до прихода Ларефа. Увидев рядом с графиней Ремику и её родителей, он мгновенно помертвел. Уши Ларефа со всей скоростью задвигались взад вперёд.

– Приведи моего сына! – коротко приказала графиня.

Лареф покорно кивнул головой и уже собирался уйти, когда снова раздался голос графини:

– Только того, кого ты представил невесте моего сына!

Ларефу ничего не оставалось, как снова кивнуть. Он вышел, а спустя несколько минут вернулся в сопровождение Фалина. Увидев его, и герцог, и герцогиня, пришли в ужас.