Луи Бриньон - Наказание свадьбой

— Попалась, моя кровожадная невеста! — Луи изобразил гримасу на лице.

— Отпусти меня, мерзавец, — закричала Генриетта, пытаясь ударить его.

— Попроси вежливо!

Луи схватил ее за руки. Губы его оказались в опасной близости от губ Генриетты.

— Катись к дьяволу! — огрызнулась Генриетта.

— Как хочешь, — и Луи потянулся к губам Генриетты.

— Подожди, — с испугом в глазах вскрикнула Генриетта.

— Как скажете, миледи!

Луи отодвинулся назад, по-прежнему не сводя взгляда с широко распахнутых глаз Генриетты.

— Отпустите меня!

Луи неудовлетворительно покачал головой.

— Миледи, ваши слова далеки от просьбы. Повторяйте за мной: «Прошу тебя, мой дорогой Луп»…

— Убирайся к черту, мерзавец, — не выдержала Генриетта.

— Как желаете, миледи, — и Луи снова потянулся к ее губам.

— Хорошо, хорошо, — закричала Генриетта. Сдерживая свою злость, она повторила слова, сказанные им.

— А теперь отпустите меня!

— И не подумаю, — Луи весело рассмеялся, — я предупреждал о возможных последствиях, но вы, дорогая невеста, как всегда, не придали им значения.

— Лживый негодяй!

Генриетта невольно откинула голову назад, когда Луи потянулся к ней. Луп отпустил ее руки, обхватил руками голову Генриетты и потянулся к губам. Но поцеловать он не успел, потому что получил довольно сильный удар в грудь. Не удержав равновесия, он свалился с лошади. Сделав кувырок, он упал животом на землю. Генриетта перебросила ногу, занимая положение, обычное для женщин при верховой езде, и тронула коня, с явным удовлетворением глядя на Луи, который, кряхтя, поднялся с земли и пытался разогнуть спину.

— Как вы себя чувствуете, «мой дорогой Луи»? Генриетта пришла в отличное расположение духа.

Она не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться над ним.

— Благодаря вам-отлично!

— Ваши слова звучат прекрасной музыкой для моего слуха.

— Послушайте, Генриетта… — начал было Луи. Но она с притворным удивлением перебила его:

— А что произошло с «дорогой невестой»?

— Мне жаль, Генриетта, я прошу прощения! Генриетта отъехала на безопасное расстояние от Луи.

Ее лошадь мирно паслась недалеко от нее. Генриетта взяла ее за уздцы.

— Надеюсь, вы не собираетесь забрать лошадь? — помрачнев, спросил Луи.

— Именно это я и собираюсь сделать, — с явным удовольствием ответила Генриетта, — и поверьте — это самое меньшее, чем я могу отплатить вам за те оскорбления, которые я слышала в свой адрес на протяжении всего дня.

— Генриетта, до города не меньше двух лье!

— Вот и прекрасно! У вас будет возможность поразмыслить над своим отвратительным поведением.

«А ведь она действительно так сделает!» — подумал он.

— Генриетта, я прошу у вас прощения, я вел себя не очень хорошо.

— Отвратительно, — поправила его Генриетта.

— Отвратительно, — покорно повторял за ней Луи, — теперь вы довольны?

— Не совсем.

Генриетта решила полностью использовать свое преимущество и насладиться плодами победы.

— Помните, вы что-то говорили о моих ногах?

— Я пошутил, Генриетта! Простите!

— Звучит неубедительно. Генриетта тронула коня.

— Я не видел их, — закричал Луи, — но уверен, что они ровные, как молодое деревце.

— Уже лучше! Оказывается, вы умеете говорить не только гадости! А что вы скажете о произошедшем на пруду?

Луи тяжело вздохнул.

— Я вел себя некрасиво, я использовал вашу неопытность, — признался он.

— Для своих низменных похотливых желаний, — подсказала Генриетта.

Луи покорно повторил все эти слова.

— Меня беспокоит еще одно немаловажное обстоятельство, — с притворной озабоченностью произнесла Генриетта. — Вы дважды обозвали меня уродиной. У вас есть что сказать по этому поводу?

— У тебя самое прекрасное, самое милое лицо из всех, что я видел.

Вряд ли Генриетта догадывалась, что в эту минуту Луи говорит искренне.

— Твои глаза сияют и лучатся, словно лунный свет, мягко опускающийся на землю. Бархат тускнеет по сравнению с мягкостью и шелковистостью твоей кожи. Лебедь с завистью смотрит на твою шею. Взгляд, чья прелесть завораживает. Губы — как два алых лепестка розы, чей аромат хочется вдыхать. Родинка над твоими губами — как маленький островок посредине океана, которым можно любоваться вечно.

— Вы произвели на меня впечатление, — Генриетта радостно засмеялась, — еще немного подобных слов и я не смогу на вас сердиться.

Она не замечала ни взгляда Луи, ни того, как изменилась интонация его голоса. Луи отлично понимал, что Генриетта принимает все его слова за попытку вернуть своего коня, но не стал разубеждать ее, а всего лишь спросил:

— Вы вернете моего коня?

— Верну, — после недолгого раздумья ответила Генриетта, — если меня устроит последний ответ.

— Все, что угодно, — ответил Луи.

— Откажетесь от брака — и конь ваш!

Генриетта удивленно смотрела, как губы Луи расплываются в широкой открытой улыбке.

— Ни за что!

Вопрос Генриетты неожиданно открыл Луи тайну. Он смотрел на нее и понимал, что игра закончилась. Помоги ему, господь, но эта белокурая бестия овладела его сердцем! Он любит ее. Любит.

— Вы не получите коня, придется идти пешком! — донесся до него голос Генриетты.

— Наплевать! — Весело отозвался Луп. — Я получу более ценную для меня вещь!

— Я вам не вещь! — Генриетту снова охватила злость. — И не мечтайте, что я выйду за вас замуж!

— Хотите пари?

— Вы неисправимы.

Генриетта тронула рысью коня. Лошадь послушно побежала рядом.

— Скоро увидимся, милая, — вслед прокричал Луи.

— Наглец, — пробормотала Генриетта.

— Ты не сможешь убежать от меня, — тихо произнес Луи.

Он смотрел вслед Генриетте, и в его глазах светилась любовь. Напевая веселую мелодию, он отправился пешком обратно.

Король сидел в широком кресле у рабочего стола в своем кабинете. Он был облачен в ночной халат светлых тонов. На губах играла легкая улыбка. На столе перед королем лежал полный доклад Гийома Кузино о происходящих событиях в Орлеане. Несмотря на позднее время, король призвал обоих герцогов во дворец. Спустя некоторое время герцоги сидели перед королем. Время от времени они беспокойно ерзали, ожидая, когда, наконец, король соизволит рассказать о содержании доклада.

— Итак, монсеньоры, вы хотите узнать, кто из вас одержал верх?

Король многозначительно поглядывал то на одного, то на другого.

— Я не сомневаюсь в своей победе, — уверенно произнес герцог Орлеанский, — хотя не скрою от вас, поражение порадовало бы меня много больше. А вы как считаете, герцог?

— Если Луи проиграл, я плачу вдвойне! — голос герцога Бурбонского звучал не менее уверенно.

— Тем не менее, один из вас проиграл пари, — король с некоторым участием посмотрел на брата.

— Не может быть! — герцог Орлеанский явно растерялся.

— Первая битва за графом де Сансером, — подтвердил король.

— Что я вам говорил! — в голосе герцога Бурбонского звучали горделивые нотки. — Платите, ваше высочество!

— С огромным удовольствием! — герцог Орлеанский протянул туго набитый кошелек с деньгами.

Герцог Бурбонский взял его и сунул в карман.

— Терпеть не могу легких выигрышей! Но что поделаешь: пари есть пари.

— Я хочу знать все, сир.

— Я тоже бы не отказался послушать.

— Хорошо, — согласился король и начал рассказывать:

— Со слов Кузино ясно, что в день прибытия графа де Сансера Генриетта пребывала в очень плохом настроении. Как только он въехал во дворец, она пыталась спустить на него псов. А после того, как ничего не вышло, она стала поносить и оскорблять графа.

— Ничего не меняется, — вздохнул герцог Орлеанский, — о, что же граф терпел!

— До поры, до времени, — король улыбнулся, — граф повел себя точь-в-точь как отец с непокорным дитем: он отшлепал ее на глазах у всех.

— И она стерпела? — не поверил герцог Орлеанский.

— Судя по тому, что пишет Кузино, Генриетта бежала, оставив поле битвы, — ответил король.