Амелия Грей - Намек на соблазнение

– Ты что, плачешь? – спросил он, гладя ее спину и плечи.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– Нет. Я и не собиралась плакать, но мне грустно оттого, что случилось с моим отцом. И еще я теперь знаю, что у них с моей матерью не было шанса на счастье.

– А как тебе твой дедушка?

Человек, который признался, что не допустил бы брака своего сына с моей матерью, который смотрел на меня и, уверена, узнал меня, но не захотел признать? Не знаю. – Она покачала головой и добавила: – Разве тебе не кажется, что он узнал меня?

Он погладил ее по щеке тыльной стороной пальцев.

– Не знаю, Кэтрин. Возможно. Возможно, он так запутался в прошлом, что не в состоянии осознать, кто ты такая.

– Иногда казалось, что он немного не в себе, правда?

–Да.

– Моя мать, должно быть, была в жутком состоянии, когда узнала о смерти моего отца.

– Уверен, что так оно и было, но ведь она вышла замуж за Патрика Рейнольдса и была счастлива, не так ли?

– Да, насколько я помню, ведь я была очень маленькой, когда мать умерла.

– Ты не сказала мистеру Бичману, что считаешь себя его внучкой. Почему?

– Когда я смотрела на старика и слушала его, я поняла, что если скажу ему об этом, это не доставит удовольствия ни мне, ни ему. Единственное чувство, которое я испытываю, – облегчение, что теперь я знаю правду, и еще успокоение от того, что мой отец не бросал мою мать.

– Теперь, когда ты нашла ответы на свои вопросы, ты можешь жить дальше своей жизнью.

Она кивнула, не желая даже думать об этом, потому что это означало жить без Джона. Теперь у него не было причины и дальше ухаживать за ней, как она его просила, но сейчас примириться с этим она просто не могла – после того, что произошло между ними.

– Думаю, мистер Бичман понимает, кто я, но не хочет этого признать. И не уверена, что вообще когда-либо захочет.

– Возможно, возраст сказался на его рассудке, – предположил Джон.

– Или, возможно, чувство вины. – Она немного подумала над этими двумя предположениями и добавила: – Я собираюсь потом навестить его и попытаться познакомиться с ним поближе.

Джон выглядел удивленным.

–Ты уверена? Все-таки он довольно странный господин.

– Возможно, но он мой дед. Может быть, однажды я найду в себе силы рассказать ему, что частичка его сына жива – она живет во мне. Как ты думаешь, ему станет легче или будет только хуже?

Выражение его лица вновь смягчилось.

– Не знаю, Кэтрин, но думаю, это замечательно, что у тебя есть желание помочь ему.

Экипаж остановился, и Кэтрин высвободилась из объятий Джона и расправила свое платье.

– Я так тебе благодарна, Джон. Их взгляды встретились.

– Ты знаешь, что меня не нужно благодарить.

– Я знаю.

– Я выйду первым, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. А ты подожди здесь.

Джон вышел из экипажа, но у Кэтрин было чувство, что в действительности он выходит из ее жизни.

Он никогда не делал такого. Он доставил удовольствие женщине, не получив удовлетворения. Но впервые, насколько он помнил, для него это не имело никакого значения. Он думал только о Кэтрин. И это тоже было для него внове. Джон откинулся на мягкую спинку сиденья экипажа и уперся ногами в сапогах в противоположное сиденье. Он закинул руки за голову и уставился в окно, вспоминая об их сегодняшней встрече.

Кэтрин хорошо скрывала это, но он знал, что страсть полностью захватила ее. Сексуальное освобождение было самым радостным из всех чувств. То, что она не смогла встретиться со своим отцом, оставило чувство неудовлетворенности, но он знал способ утешить ее. И это ее утешило.

Он наблюдал за выражением ее лица, слышал стоны удивления, изумления и удовольствия. Он знал, что ей было приятно, и это было просто прекрасно. Он нашел в себе силы сохранить ее невинность до ее первой брачной ночи. И сумел не поступиться чувством мужского достоинства и остаться джентльменом.

Тупая боль возникла в области сердца, как только ему пришла в голову мысль, что Кэтрин может выйти замуж за кого-то другого. Ему неприятно было даже подумать, что ее может целовать кто-то другой. Дьявольщина! Неужели все эти дни он все время пытался обмануть себя? Ведь ему становилось не по себе, когда кто-нибудь во время танца просто касался ее руки.

Зачем же он позволил друзьям уговорить его принять вызов и согласиться на участие в этой скачке? Ведь на карту поставлено его право ухаживать за ней. Скачки вообще потеряли для него свою притягательность. Он повел себя как мальчишка, решив ввязаться в эту авантюру. Но даже если Уэстерленду удастся каким-либо образом выиграть, он не оставит Кэтрин.

Но тогда он не сдержит слово джентльмена. Проклятие! Он позволил этому хлыщу загнать себя в ловушку, но там, в клубе, он не мог не принять вызов. Нет, он ни за что не должен проиграть Уэстерленду.

Тем более, когда дело касается Кэтрин.

Что же делать? В «Уайтсе» уже принимают ставки. И его друзья, конечно же, поставили на него.

Он должен что-нибудь придумать. Должен быть какой-то выход, который позволит ему, не уронив достоинства, отказаться от этой скачки и сохранить Кэтрин.

Кэтрин услышала, как Вики зовет ее, еще до того, как та влетела в спальню Кэтрин, размахивая газетой, зажатой в руке.

– Ты не поверишь, – почти прокричала Виктория, плюхаясь на кровать сестры. Держа газету, словно боевой штандарт, она опрокинулась на спину и расхохоталась.

Кэтрин, сидевшая за своим туалетным столиком, поднялась со стула, с тревогой глядя на сестру.

– Ради Бога, что случилось?

– Случилось! Вот что! – воскликнула Виктория и уселась на кровати поудобнее. – Это просто восхитительно!

Лорд Чатуин и маркиз будут участвовать в новой скачке, но ты ни за что на свете не догадаешься, какой назначен приз.

– Приз? Обычно пари заключают на деньги, не так ли?

– Чаще всего, но на этот раз, моя дорогая, наградой будешь ты! – Она снова засмеялась. – Лучше не придумаешь!

Кэтрин почувствовала, как забилось ее сердце.

– О чем ты говоришь? Они не могут состязаться ради моей руки. Дай мне посмотреть.

Виктория протянула ей газету, и Кэтрин быстро прочитала колонку лорда Труфитта. Это было возмутительно! Она перечитала заметку, не веря своим глазам, но все было именно так. И Вики улыбалась, как кошка, только что поймавшая незадачливую пичугу.

– О нет! – в отчаянии прошептала Кэтрин. – Как Джон мог так поступить со мной?!

Кэтрин была возмущена и опустошена. Как он мог так поступить после того, как помог ей найти ее деда, после того, как она позволила ему почти все, после того, как он полностью заполонил ее сердце?! Она же любит его! Как он мог причинить ей такую боль?! Надо было не забывать, что он-то ее не любит. Она могла примириться с этим, но не могла поверить, что он готов отказаться от нее, согласившись на это мерзкое состязание.

Вики от радости почти подскакивала на кровати.

– Кэтрин, дорогая, почему у тебя такой удрученный вид? Новость просто замечательная!

– Замечательная для кого? – спросила Кэтрин, скомкав газету и сжав кулачки. Она чувствовала гнев, боль и разочарование. – Уж точно не для меня. Что с тобой, Вики? Как ты можешь считать это хорошей новостью? Я не вещь, которая может достаться победителю в качестве приза.

Ты знаешь, Кэтрин, когда я прочитала эту заметку, то моей первой мыслью было: «Как они могут так поступать со мной?!»

– С тобой?

– Да, со мной. – Виктория встала, подошла к туалетному столику и посмотрелась в зеркало. – Разве для того я столько времени провела в хлопотах, стараясь найти для тебя хорошую партию, чтобы сейчас эти джентльмены решили сами устроить твою судьбу? Я просто не могла в это поверить. – Вики была неподражаема. Она повернулась к Кэтрин.– Но, хорошенько подумав об этом, я поняла, что в действительности я так хорошо провела свою игру с лордом Чатуином и лордом Уэстерлендом, что обхитрила их обоих. Я знаю, что это, должно быть, затея лорда Чатуина. Пожалуй, маркиз не настолько сообразителен, чтобы придумать столь восхитительный ход.