Словно в бурлящий поток, он вошел в бальный зал.

– Кто выиграет скачку, граф? – окликнул его кто-то. Джон махнул рукой, но поговорить не остановился.

– Лорд Чатуин, я поставил на вас, – сообщил ему еще кто-то из толпы.

Улыбаясь знакомым, Джон не останавливаясь продолжал пробираться сквозь массу гостей. Он не понимал, почему ему потребовалось так много времени, чтобы понять, что Кэтрин – это единственная женщина, с которой он хотел быть сегодня, завтра и всегда. Но что же он будет делать, если она не чувствует того же?

Об этом думать не хотелось.

Наконец он увидел ее: Кэтрин разговаривала с двумя дамами. Вся троица стояла у дверей, ведущих на террасу; радостная, почти чувственная дрожь охватила его. В платье цвета слоновой кости, расшитом крошечными голубыми цветочками, с соблазнительным декольте, она выглядела великолепно. Такие же цветы были вплетены и в ее волосы. Сапфировое ожерелье и такие же серьги прекрасно гармонировали с ее платьем и глазами, но это были не те украшения, которые он хотел бы на ней видеть.

Подойдя к дамам, он поклонился:

– Добрый вечер, мисс Лоусон, мисс Андерсон и мисс Рейнольдс.

Он едва замечал двух других девушек, но понял, что они ему отвечают, тогда, как Кэтрин молчит. Ее глаза были холодными, как голубые льдинки. Он и так понял, что Кэтрин сердится, даже говорить ничего было не нужно, но в том, как она на него смотрела, было еще кое-что, что беспокоило его еще больше. Она выглядела раненой. Боже! Неужели она не понимает, что намеренно он никогда не причинит ей боли?

У Джона сжалось сердце. Он не винил ее. Ему не следовало соглашаться на этот вызов. Как же ему хотелось помириться с ней.

– Граф, вы слышали о том, что Кэтрин намеревается участвовать в скачке? – спросила мисс Андерсон.

– Да, слышал, – ответил Джон и обратился к Кэтрин: – Мне бы очень хотелось поговорить с вами об этом, мисс Рейнольдс. Вы не могли бы уделить мне минутку?

Кэтрин холодно посмотрела на него:

– Мне жаль, граф, но, право, сейчас не совсем удобно. Возможно, как-нибудь в будущем году.

– Дело очень важное, и мне действительно необходимо поговорить с вами.

Она глубоко вздохнула.

– Ну, хорошо. Прошу меня извинить, дамы. Когда они шли, он слегка коснулся ее спины и сразу же почувствовал, как сжалась девушка от его прикосновения.

– Не могу поверить, что у вас хватило смелости заговорить со мной, – сказала она.

– Когда я сказал, что у меня важное дело, именно это я и имел в виду. Сюда! – сказал он, указывая на парадную дверь.

Она посмотрела на него:

– Куда мы идем?

– За твоей накидкой.

Вопрос, появившийся в ее глазах, секунду спустя слетел с ее губ.

– Зачем?

– Кэтрин, несколько дней назад ты сказала, что доверяешь мне. Это все еще так?

Ему не понравился ее пытливый изучающий взгляд. В выражении ее лица он увидел сомнение, которого раньше не было. Чтобы его план сработал, ему необходимо было ее полное доверие. Она отвела глаза:

– Все еще доверяю, хотя мне этого уже не хотелось бы.

Дожидаясь ответа, он непроизвольно затаил дыхание, но когда услышал ее слова, понял, что принял правильное решение.

– Сейчас мы возьмем твою накидку, потом спокойно выйдем через парадный подъезд и сядем в мой экипаж.

– Что? Это невозможно. Нас обязательно кто-нибудь увидит. Джон, я с радостью согласилась выйти через сад, чтобы тайно встретиться с тобой, но сегодня здесь не менее двухсот человек. Я не могу просто так взять и выйти с тобой на глазах у всех. Это безумие.

Они остановились у высоких дверей парадного входа. Один слуга подал Джону цилиндр, второй отправился за накидкой Кэтрин.

– Если ты веришь мне, ты поедешь со мной.

– Если ты хочешь уйти тайно, зачем тогда, мы ждем, пока принесут мою накидку? Нас могут увидеть.

– В этом-то и весь смысл, Кэтрин. Я хочу, чтобы публика видела, как мы уезжаем.

В ее голубых глазах заблестели искорки удивления.

– Не могу этому поверить. Почему ты хочешь, чтобы нас видели?

– Потому что я хочу, чтобы все знали, что я похитил тебя с этого бала.

– Похитил меня? Джон, я не понимаю, о чем ты говоришь.

Наконец появился слуга, и, взяв накидку, Джон шепнул девушке:

– Мы вынуждены отправиться немедленно. Я вижу, что к нам направляется миссис Густри. Иди и не останавливайся.

Джон подхватил Кэтрин под руку, и они почти бегом спустились по широкой лестнице к щегольскому экипажу графа Чатуина. Лакей тут же распахнул дверцу и откинул ступеньки, беглецы забрались внутрь, и экипаж тронулся.

Джон слышал, как миссис Густри зовет Кэтрин.

Кэтрин выглянула в заднее окошечко и увидела, что в дверном проеме парадного входа в растерянности стоит Виктория в компании нескольких джентльменов. Они удивленно смотрели вслед отъезжающему экипажу.

С плохо скрываемым ужасом Кэтрин смотрела на Джона.

– Мы действительно это сделали?

Он улыбнулся и обернул ее плечи накидкой.

– Да, мы это сделали.

– Ты сошел с ума?

– Да, я безумно тебя ревную и не хочу рисковать тобой в этой идиотской скачке. Да, я сошел с ума, Кэтрин, я сошел с ума от любви к тебе.

При свете желтых уличных фонарей ее округлившиеся от удивления глаза казались загадочно зеленоватыми.

– Не надо шутить со мной, Джон.

– Я не шучу. Я люблю тебя, Кэтрин. Она покачала головой:

– Нет. Ты любишь всех женщин. Для тебя мы все одинаковы.

– Так было до встречи с тобой. Но ты заставила меня понять, что я люблю не всех женщин, хотя ко всем испытываю глубокое уважение. Красота и возраст никогда не имели для меня особого значения. В каждой женщине я ценю индивидуальность. Но ты единственная из всех, кого я по-настоящему люблю.

Ее взгляд смягчился.

– Как я могу тебе верить? Ты мог потерять меня, участвуя в скачках.

– Нет, с того самого момента, как я позволил Уэстерленду втянуть меня в эту авантюру, я пытался найти способ выбраться из западни.

– Как ты можешь это сделать? Твоя честь будет запятнана, если ты откажешься от скачки. Он взял ее руку и задержал в своей.

– Ты для меня значишь больше всего остального, я не могу рисковать тобой, поэтому я и решил тебя похитить. Все будут думать, что мы направляемся в Гретна-Грин, мы так и сделаем, но я придумал кое-что еще. Уэстерленд будет в бешенстве, узнав, что добыча ускользнула от него, но, в конце концов, он переживет это. К тому же я послал ему утешительный приз.

– Какой?

– В настоящий момент Генерала переводят в его конюшню.

Ее сердце отчаянно заколотилось, а потом затрепетало.

– Этого не может быть. Ты ни за что не отдашь ему свою лошадь. Он кивнул:

– Я уже отдал. Мне нужна ты, Кэтрин. Ты для меня важнее всего на свете.

– Думаешь, маркиз посчитает вопрос решенным?

– У него не будет выбора. – Коляска остановилась. – Выходим. Мы приехали.

Джон вышел из экипажа и помог Кэтрин спуститься по ступенькам.

Она огляделась.

– По-моему это твое пустующее помещение, в котором мы были в прошлый раз.

– Да. Входи, и я кое-что покажу тебе.

Джон велел вознице ждать, затем постучал в дверь, и та отворилась. Сторож вышел, а Джон и Кэтрин вошли в здание.

Кэтрин не могла поверить своим глазам.

– Я же говорил тебе – это помещение можно приспособить подо что угодно, – сказал он.

При виде того, как все преобразилось, Кэтрин изумилась. Стены были задрапированы голубым бархатом, земляной пол покрывал большой персидский ковер. На самой середине ковра стояла кровать с ослепительно белыми простынями и подушками. С обеих сторон кровати стояли столики с серебряными подсвечниками, и горевшие свечи окутывали комнату золотистым сиянием.

– Не могу поверить, что ты сделал все это, – сказала она, пытаясь осмыслить этот невероятный вечер. Она действительно сбежала с Джоном. Возможно, в этот самый момент Виктория разыскивает ее.

Их взгляды встретились. Его рука крепче обхватила ее талию.

– Ради тебя, Кэтрин, я готов перевернуть земной шар. В этот момент Кэтрин поняла, что правильно поступила, доверившись ему. Она посмотрела на него, в ее взгляде была вся любовь, которую она чувствовала.

Он подвел ее ближе к кровати. На низком резном столике в изголовье кровати стояла темная бутыль и два бокала. Джон налил в них темно-красное, густое, как кровь, вино и подал один бокал Кэтрин, а другой взял себе и высоко поднял его.