— Да нет… — Настя вздохнула. — Я сразу так и подумала, что вы заходили меня будить…

— Я?!

— …И что вы что-то знаете: ведь вы так на меня посмотрели…

— Как?

— Ну как на военную преступницу!

Мария Петровна вздохнула и присела у стола.

— Если честно, я за тебя немного волновалась…

— Неужели со мной могло произойти что-то плохое?

— Ну, плохое не плохое, но ты ведь еще такая молоденькая…

— И что?

— А то, что молоденькие девушки иногда совершают ошибки, о которых впоследствии очень жалеют… Которые могут сломать им всю жизнь…

— Например? — Настя уже успокоилась и спросила это с любопытством.

— Например, забеременеть…

— Ну, это не ошибка! — девушка улыбнулась. — Это, наоборот, просто замечательно!

— Ну да… — растерялась учительница. — Конечно, но… если все происходит вовремя: когда есть муж, семья…

Настя немного поколебалась.

— Мария Петровна, Паша как раз сделал мне предложение!

— Что-о? Паша… предложение?!

Настя не успела ответить, потому что Павел своим появлением опередил ее ответ. На ходу поинтересовавшись, что у них тут случилось, он с тревогой устремился к Марии Петровне. В его руках Настя увидела фонендоскоп и едва не рассмеялась, вспомнив, под каким предлогом Мария Петровна выманила сюда Павла. Судя по изумленному липу последней, она — тоже.

— Ты опоздал, Павлик, — спохватилась она, — у меня уже все в порядке, и вообще это была ложная тревога! Так что садись быстренько за стол и пей свой кофе!


— И как же тебя подстричь? — Лиза задумчиво оглядела Настю и слегка нахмурилась. — Я на тебе это платье еще не видела… У тебя сегодня что, день рождения?

— Что-то вроде… — Настя загадочно улыбнулась. — А насчет стрижки я полностью доверяю тебе. Стриги, как хочешь, на свой вкус…

Настя, продолжая улыбаться, протянула руку и взяла с подзеркальника раскрытый на середине журнал.

— Так, — протянула она важно, — посмотрим, чем ты развлекаешься в свободное время! «Проблемы импотенции»… Лизка, ты что, спятила?!

Она удивленно уставилась на подругу:

— У тебя что, проблемы?

— Еще какие… — Лиза отвела взгляд от Настиного отражения. — Ладно, проехали… Так как тебя все же стричь?

— Я же сказала, как-нибудь…

— Нет, у тебя определенно что-то случилось, — заключила Лиза. — Не расскажешь?

— Пока нет…

— Ладно, тогда — вперед!

Лизины руки проворно засновали вокруг головы подружки, но выражение лица как было, так и осталось отсутствующим.

Спустя двадцать минут на Настю из зеркала глянула девушка, ничем не уступающая той, что несколько дней назад победила на конкурсе моделей завзятых профессионалок!

С удовлетворением оглядев результат своего труда, Лиза испытующе глянула на подругу:

— Ну?

— Ну…

— Что, нет? — В Лизиных глазах появилась растерянность, и Настя больше не стала ее мучать:

— Да! — рассмеялась она. — Еще как да!..

Настя не сразу обратила внимания на майора Панкратова, залюбовавшегося ею и замершего в холле возле лестницы.

Валентин Панкратов не был ни суеверным, ни сверхчувствительным человеком. Но сейчас, уверенный в том, что никто не обращает на него внимания, он смотрел на Настю с удивительным и странным чувством. У него возникло ощущение, почти уверенность, что эта красивая девушка сыграет в его судьбе роковую и горькую роль… И никуда от этого не деться. Именно поэтому всякий раз, когда он видит Настю, так тяжело и болезненно сжимается сердце.

— Наваждение… — пробормотал майор и, сделав над собой усилие, стал подниматься наверх — к цели своего визита. И как отзвук только что испытанного, в памяти вдруг всплыло название фильма, весьма популярного в свое время: «Вверх по лестнице, ведущей вниз».

Станислав был прав, упрекая жену в том, что последнее время она слишком много курит. С запахом дорогого табака, обосновавшегося в кабинете к середине ее разговора с майором, не справлялся даже кондиционер.

— Если ты поставил целью заставить меня выучить наизусть все и без того известные факты, перечисляя их по два раза на дню, считай, что своего добился! — Виктория закурила очередную сигарету и насмешливо прищурилась на майора.

— Не язви, Вика, — посоветовал тот. — Лучше взгляни, во что в свете этих фактов переросла сейчас охота на тебя…

— Я же сказала, что слежка за мной прекратилась! — Она поморщилась.

— Не важно… Ты не понимаешь, а я тебе объясняю: Стас хочет убрать Дрона, а Дрон — Стаса.

Виктория выдержала небольшую паузу и подняла на Валентина глаза:

— Ты думаешь, меня просто использовали?

— Если бы кто-то действительно хотел тебя убить, вряд ли бы с тобой столько времени церемонились. Согласись!

Она неохотно кивнула.

— Теперь следующий вопрос: кто тебя использовал? Есть версии?

— Не знаю… — Она с сомнением покачала головой. — Мне вообще кажется, тут другое… Говоришь, Стас и Дрон жаждут убить друг друга? Ну, допустим… Допустим, в этом стремлении они преуспеют оба и отправятся на тот свет, взявшись за руки… Кому это выгодно? Кто унаследует весь капитал?.. Правильно, я!

Не обращая внимания на завороженный взгляд Валентина, Виктория продолжала все эмоциональнее. И словно маска сдержанности, ставшая за последние годы ее подлинным лицом, соскользнула с нее.

— Слушай дальше! Я согласна, вся эта слежка была организована крайне глупо! Но ведь последствия-то она за собой тянет ой какие серьезные! Зачем?..

— Чтобы… — попытался объяснить Панкратов, понявший, куда клонит Вика. Но она его перебила, досадливо поморщившись:

— Чтобы в итоге мысль, которая сегодня возникла у меня, завтра возникла у Стаса или Дрона… Один из них догадается, что вся история спланирована и разыграна мной, чтобы от них обоих избавиться! Что они сделают?.. То же, что сделал бы на их месте любой: они убьют меня…

— Чужими руками, — уточнил Валентин.

Они посмотрели друг на друга и одновременно опустили глаза.

— Вика, обрати внимание, — Валентин откашлялся, — главный вопрос таким раскладом не снимается: кому это надо?

— Одно я знаю абсолютно точно, — сказала Вика упавшим голосом, в котором отчетливо слышались отчаяние и усталость. — Такую тактику могла разработать только женщина… Женщина, которая ненавидит меня и, возможно, одного из этих мужчин…

— Ты кого-то подозреваешь?

Она усмехнулась:

— Извини, но подозревать — это твоя работа.

— Ну хорошо… Я поищу эту «фам фаталь»… Все?

Панкратов поднялся и задумчиво посмотрел на Викторию.

— Знаешь, что интересно? Когда я слышу словосочетание «роковая женщина», сразу же представляю тебя… Будем считать, что это не более чем продукт убогого ментовского сознания…

— Похоже, тебе понравилась моя версия?

При этих словах Виктория повернулась к Валентину, поднялась из-за стола, за которым сидела во время их разговора, и шагнула на середину кабинета.

— Даже слишком!

Некоторое время они стояли друг против друга — глаза в глаза. Женщина сдалась первой: нервно усмехнувшись, она подошла к подоконнику и, встав против света, вновь заговорила:

— Ну вот. Теперь и ты думаешь, что за всей этой историей стою я собственной персоной.

— Думать — это и есть моя работа.

— Ну что ж, иди и думай. В случае чего я здесь. Приходи…

Валентин повернулся и шагнул к двери.

— Валя! — Голос Виктории дрогнул от внезапно прорвавшегося отчаяния. — Ты… Ты единственный, кому я могу доверять… Спаси меня!

Майор не повернулся на ее зов о помощи, постояв мгновение, он открыл дверь и покинул кабинет.


В этот день весь салон так или иначе обсуждал несчастье, случившееся с Аглаей. Ни Валерия, ни Людмила, ближайшие приятельницы Глаши, никакого стремления обсуждать ситуацию с посторонними не проявили, лишь сойдясь вдвоем у столика маникюрши и дождавшись, когда та отойдет по своим делам, оставив их принимать ванночки для рук, с пониманием посмотрели друг на друга.

— Ты ей звонила? — Валерия испытующе смотрела на приятельницу.

— Надо бы… — Людмила поджала губы. — Что-то не представляю, о чем в такой ситуации можно говорить…