Крошечная женщина с большим сердцем была единственной в этом деле, кто ясно понимал, что она пыталась сделать. В своих усилиях она была так одинока, что Доре пришлось ожесточить свое сердце, чтобы выполнить свою проклятую работу. Что почти никогда не случалось в ее собственном зале судебных заседаний.
— Адвокат, пусть ваш клиент подойдет к скамье. Я бы хотела поговорить с ней напрямую, — сказала судья Карлсон адвокату Терезы Каллахан.
Взгляд судьи Карлсон переместился на адвоката другой стороны, клиенты которого предпочли не присутствовать на утреннем заседании. — Отсутствие ваших клиентов заставляет меня заподозрить, что они не так серьезно относятся к делу, как мисс Каллахан.
— Ваша честь, они не в городе, — нахмурившись, сказал мужчина, потому что теоретически согласился с судьей.
— И прежде чем мы перейдем к текущему делу, я хочу, чтобы вы сказали своим клиентам, что этот суд категорически признает мисс Каллахан законной сестрой умершей независимо от того, что она была удочерена семьей Каллахан. Это соответствует законам штата, и я не хочу, чтобы вопрос о ее удочерении снова поднимался в моем зале заседаний по этому делу или слушаний по опеке. Я понятно объяснила?
— Да, судья Карлсон, — кивнув, сказал он. — Мои клиенты не хотели проявить неуважение к мисс Каллахан или ее семье. Они просто хотели узнать позицию суда по этому вопросу.
Судья Карлсон фыркнула. — Тогда считайте, что ваши клиенты проинформированы. А теперь, как я уже говорила, я по-прежнему скептически отношусь к намерениям Лансингов, поскольку они не удосужились показаться здесь сегодня утром. Тем не менее, из-за заявлений, которые были поданы, я допущу обсуждение вопроса об адекватной финансовой поддержке. И это единственный вопрос, который остается открытым. Последняя воля умерших Лансинг и завещание были совершенно недвусмысленны в отношении того, кого они хотели сделать опекуном их детей в случае их смерти.
Риза подошла вместе со своим адвокатом и встала перед судьей.
— Мисс Каллахан, бабушка и дедушка детей, Кларенс и Уилл Лансинг, все еще ходатайствуют перед судом об опекунстве над двумя старшими детьми. Вы по-прежнему против этого? — спросила судья.
— Я против любого плана, который разделит детей, — твердо сказала Риза.
— Изменилась ли ваша ситуация с работой, с тех пор как вы в последний раз были в моем зале заседаний? — спросила судья Карлсон.
— Нет, мэм. У двух младших детей все еще проблемы и им требуется больше внимания, чем я смогу дать, если буду работать неполный рабочий день. Я по-прежнему безработная, но планирую вернуться к работе, когда Сара в следующем году будет учиться целый день. Их тетя продолжает финансово мне помогать и у меня все еще есть средства, оставшиеся от пенсионных отчислений, — сказала Риза, надеясь, что судья не попросит более подробной финансовой картины. Она так же надеялась, что гонорар адвоката не слишком истощит ее оставшиеся доходы.
Ее машина уже была продана. И у Ризы больше не было ничего другого. Раньше она жила с Брентом и переехав к нему, оставила большую часть своего имущества.
— Рассматривая доход, которым вы располагаете в сочетании с рассчитанными потребностями по уходу за четырьмя детьми, суд видит достаточное количество средств для двух детей на один год. Если учитывать, что вам потребуется это время, до того как младший ребенок будет учиться целый день. Мисс Каллахан, вы должны продемонстрировать убедительные доказательства того, что располагаете доходом для содержания всех четырех детей еще на один год. И это означает, что вы должны удвоить сумму, которую первый раз указали. Если вы этого не сделаете, у меня не останется другого выбора, кроме как серьезно подумать о том, чтобы предоставить опеку над старшими детьми их оставшимся бабушке и дедушке, — сказала ей судья.
Она повернула голову и хмуро посмотрела на адвоката Лансингов, у которого хватило такта отвести взгляд. Затем она снова взглянула на Терезу Каллахан и смягчила тон.
— Такие ситуации всегда нелегко решать в зале суда. В принципе я согласна с вами в том, чтобы оставить детей вместе под одной крышей, если это вообще возможно. Так что, имея это в виду, я предоставляю вам еще один месяц, чтобы сделать все, что вы сможете. Однако вам нужно будет приготовиться к тому тяжелому решению, которое будет принято, если вы не сможете разобраться со своими финансами.
— Да, мэм, — тихо сказала Риза.
Судья Карлсон посмотрела на секретаря суда. — Указать продление на один месяц.
Затем она взглянула на адвоката Лансингов. — Когда вы уведомите своих клиентов об этом решении, скажите им, что в следующем месяце я ожидаю их увидеть в моем зале суда.
— Да, ваша честь, — сказал он, уважительно кивая.
— Удачи, мисс Каллахан, — вставая, сказала судья. — Мне нужен короткий перерыв, прежде чем мы доберемся до остальной части списка.
Риза вздохнула и ушла. Ее адвокат, положив руку ей на спину, проводил ее из зала суда.
— Вы сможете продемонстрировать финансовые возможности? — спросил он.
— Ничего волшебного на ум не приходит, но у меня есть месяц. Я что-нибудь придумаю и позвоню, — сказала ему Риза.
Но все, о чем она могла думать, забираясь в свой мини-вен, было, что даже после того, что она уже потеряла, скорее всего, она потеряет еще больше. Если не сможет в ближайшие тридцать дней достать из воздуха, сто тысяч долларов.
Когда Риза направилась домой, ее глаза горели, потому что знала, она окажется на кровати, будет плакать и извиняться перед фотографией своей сестры и зятя.
А затем подумала, что вместо этого может заняться чем-то другим.
Проработав накануне много часов и почти ничего не сделав, Шейн провел беспокойную ночь, ворочаясь в постели. Если он так скучал по Ризе, не видев ее всего пару дней, то вряд ли он сможет продержаться без нее целую неделю.
Этим утром ему с трудом удалось принять душ, но у него не было достаточной мотивации, чтобы побриться или хотя бы причесаться. Он просто мокрыми откинул волосы назад и оставил как есть. И сейчас, когда он склонился над своим столом для рисования, его светлые волосы влажными клочьями свисали на брови.
Сегодня утром, работа шла лучше, но он так был напряжен, что не мог сидеть достаточно долго, чтобы рисовать. Иногда его мозг и бесконечные размышления мешали творчеству. В другое время, его тело не желало сотрудничать с необходимостью сидеть и рисовать. И это одинаково разочаровывало.
Зазвонил дверной звонок и на этот раз Шейн был рад возможности прерваться. Вероятно, это Майкл решил к нему заглянуть, как обычно делал пару раз в неделю.
Открыв дверь, он обнаружил там Ризу с покрасневшими глазами. — Что случилось? — спросил Шейн, и у него все внутри сжалось, при виде боли на ее лице.
Риза подняла руки, жестом очень похожим на Сару, когда она хотела, чтобы ее взяли на руки. Шейну было больно за нее, и он поднял Ризу и помог ей себя обнять. Он долго стоял, просто прижимая к себе ее хрупкое тело, чувствуя вину за то, что был рад этому, даже когда понимал, что ей больно.
— Что случилось, Риза? Что такое, милая?
— Просто держи меня, — прошептала она. — Я пока не могу об этом говорить. Мне просто было нужно… просто мне нужно… мне нужен ты, Шейн.
Это признание вырвало из нее несчастье, и Шейн слышал эмоциональную боль в том, как она это сказала. Отбросив желание спросить, что вызвало ее страдание, Шейн пинком закрыл дверь и, повернув замок, запер их внутри. И все это время Риза просто крепко к нему прижималась.
Шейн подошел к своей кровати и сел, усадив ее к себе на колени. И это напомнило ему о первом разе, когда он принес ее на свою кровать. Она приглушенно всхлипывала ему в футболку, но он это слышал. Так же как он услышал, как она судорожно вздохнула, когда он погладил ее спину. И еще он заметил, что она была одета не в джинсы, а во что-то другое.
Где она была сегодня утром? Вероятно, Риза об этом упоминала, но он забыл, что она сказала.
— Шшшш… ты со мной, — тихо сказал он. — Что бы ни случилось, все будет хорошо. Я помогу тебе все наладить.
Риза откинулась назад и посмотрела в серьезные карие глаза Шейна. Он не был совершенно взрослым, но он и не был ребенком. Она не знала, кем был Шейн Ларсон, но она хотела все, что этим утром он был готов ей предложить.