Холли Чемберлен - Наше лето

Моего ментального пространства.

А как насчет сердца?

– ТВ, – решила я. – Вот что я сделаю. Включу телевизор. Тогда можно не думать. Ни о ком. И ни о чем.

Пощелкав пультом, я убедилась, что ни на одном из каналов нет моих любимых шоу.

«Даниэлла, – упрекнула я себя, – давно пора подключиться к спутниковому телевидению!»

И оглядела комнату, словно ожидала, что в углу или на полке притаилась блестящая идея, ожидающая, когда ее заметят.

Ничего.

«Даниэлла, – снова пожурила я себя, – завела бы хоть хобби какое, что ли! Может, вязание? Или бисерное плетение. Или шитье. Кроила бы себе одежду…»

Можно подумать, такое когда-нибудь случится!

Я плюхнулась на диван и вздохнула.

Что, если почитать? Все какое-то занятие.

Но у меня было только две книги: словарь, оставшийся еще с колледжа, и Библия, подаренная в детстве.

Дело в том, что я почти ничего не читаю. Кроме журналов. Да и те прочитаны по крайней мере дважды.

«Впрочем, и в третий тоже не помешает», – решила я, схватив последний выпуск «Вакейшнз». И стала листать, пока не набрела на снимок парочки на пляже в лучах заката. Сидевшие на одеяле молодые люди, окруженные остатками пиршества, смотрели куда-то вдаль. И никакие мерзкие чайки не оскверняли сцену.

Класс! Я снова думала о Крисе.

По моему опыту, союз христианки и еврея или наоборот ни к чему хорошему не приводит, если не считать редкого исключения в лице Шарлотты и Гарри из «Секса в большом городе». Да и то вначале оно выглядело истинным несчастьем. Она даже обратилась в его веру, и – бац! Вместо свадьбы – разрыв. Вместо кольца – захлопнутая перед носом дверь.

Да, конечно, все закончилось лучше некуда, и Шарлотта получила огромный бриллиант от своего будущего мужа – адвоката. Но что ни говори, а Шарлотта и Гарри – воображаемая пара.

Симпатичная, но придуманная сценаристом.

Может, стоит прогуляться? Зайти в бар, выпить…

Но когда я прикинула, что для этого надеть, куда идти, как добраться, затея показалась чересчур утомительной.

Я вышла в спальню, подумав, что неплохо бы лечь и попытаться заснуть. Но тут заметила компьютер. Послать электронные сообщения подружкам с Лонг-Айленда? Вполне вероятно, они тоже сидят за компьютерами и готовы поболтать.

Но до меня почти сразу дошел идиотизм затеи.

У Мишель – трехмесячный младенец, у Эми – малолетний маньяк, и, Богу известно, Рейчел и ее новый, второй, муж вряд ли обрадуются, если их потревожить в девять вечера.

Кроме того, о чем с ними болтать? О погоде? О том, кто купил очередной дом? Чья бабушка попала в дом престарелых?

Сомневаюсь, чтобы кого-нибудь из них заинтересовали похождения их единственной незамужней подруги. Переживания по поводу абсолютно неподходящего парня, который каким-то образом втерся в мою жизнь.

И, честно говоря, меня абсолютно не интересовали пеленки, диатез, грудное вскармливание и няньки.

Я уныло присела на край свежезастеленной постели: простыни и одеяло от Ральфа Лорена. На комоде стояли фотографии в рамках: родители, дед с бабкой, Дэвид.

Только Дэвид.

Мы с Дэвидом.

Дэвид и Роберта. Официальный снимок по случаю помолвки. Волосы брата тщательно прилизаны и блестят от лака.

Позвонить Дэвиду? Слишком поздно. Он просто фанат всего, что касается режима дня. Ложиться рано, вставать поздно. Здоров, богат и мудр. Таков мой брат.

А как насчет новых подруг? Джинси и Клер. Можно позвонить одной из них.

Вполне приемлемо.

Идея казалась одновременно притягательной и обескураживающей.

Я еще ни разу не звонила ни одной из них, чтобы просто поболтать. И не была уверена, что мы для этого достаточно близки. И вообще, я не была близка ни с кем, кроме родных, чтобы звонить вот так запросто.

Кроме того, Клер наверняка поехала куда-нибудь с Уином, а Джинси веселилась в очередном клубе. Или сидела в своем офисе над очередным проектом. В ней есть что-то от трудоголика. Странно, но она определенно предана своей работе больше, чем я своей.

«Предана ли ты хоть чему-то, Даниэлла? – спросил меня откуда-то возникший внутренний голос. – Кроме своей семьи? Или дело не в семье, а в твоем прочно установившемся мнении о том, кто они такие и чего хотят от тебя?»

Гнусный голосок. Я его задавила.

Что делать? Что?

Только не сидеть сложа руки. Вперед!

Я подошла к письменному столу и потянулась к своей счетной книге. Лучшее средство поднять настроение – подсчитать всех мужчин, которые за последнее время проявили ко мне интерес. С которыми я встречалась. Которые оставили свои телефоны.

Подходящие холостые мужчины…

«Неподходящие», – прошептал странный новый голос.

Крис. Снова.

На меня снова нахлынули воспоминания. Прикосновение. Солоновато-сладкий запах его шеи. Каким красивым он выглядел в свете заходящего солнца…

Я закрыла лицо руками.

– О, Даниэлла, только не допускай этого! – вскрикнула я.

Я любила брата.

Ближе его у меня не было человека.

Иногда он любил командовать, как, впрочем, все старшие братья.

Может, отчасти дело было в его профессии врача? Всегда на грани жизни и смерти. Привык брать ответственность на себя.

Но все это не важно. Дэвид был королем. Король Дэвид.

Я любила его и восхищалась.

И каким-то уголком души мечтала познакомить с Крисом. Показать Дэвиду этого чудесного парня.

В другом уголке души зрело намерение удерживать Криса как можно дальше от брата.

Последнее чувство было таким сильным, что, когда Дэвид согласился провести уик-энд на Вайнярде, я сделала все, чтобы эти двое не встретились.

Мне и так пришлось нелегко, если учесть присутствие Роберты. Двадцатипятилетней невесты моего брата.

Мне совсем не нравилось, что приходится отдавать его Роберте. Но приходилось мириться с реальностью.

Когда мужчина женится, он входит в семью жены. Так уж повелось. С этих пор родители, братья и сестры отходят на второй план.

Но в самом начале семейной жизни обычно идет постоянная борьба – перетягивание каната – за сына, брата, мужа. Новобрачная обязательно должна ревновать мужа к матери и сестре. Даже мимолетное упоминание о старых подружках способно внести разлад и хаос в мирное домашнее существование.

Все это вполне нормально. Приз чаще достается женам, так и должно быть. Даже в Библии это сказано. Оставь мать свою и отца своего и прилепись к жене. Да и женщине предписывается покинуть дом свой и все такое.

Так что во время первой встречи с Робертой я, естественно, насторожилась. Но постепенно привыкла. Даже вроде как полюбила ее. Тем более что и она искренне хотела подружиться.

Может, это только тактика? Говорят же: не можешь задушить врага – обними его. Кто знает? Но ее доброжелательность облегчила мне разлуку с братом. И за это я ей была благодарна.

Кроме того, мы с Робертой разделяли интерес к одежде и драгоценностям. Взять хотя бы тот рубиновый в золоте кулон, за который я отдала бы все! Она заявила, что это уникальная вещь и существует в единственном экземпляре, но я постаралась внимательно его рассмотреть, а позже сделала набросок.

Думаю, будущий муж оценит мое дополнение в список его подарков.

Так или иначе, я ужасно обрадовалась, что Дэвид согласился приехать на Вайнярд. К сожалению, я видела его не так уж часто и знаю, чего ему стоило оставить свою практику. Даже всего на два дня.

Дэвид в отличие от меня избрал карьеру, о которой мечтал с детства. Может, это она выбрала его. Я слыхала, что страсть часто сама выбирает, кого захватить.

Брат приехал поздним утром в пятницу и вытащил из машины четыре тяжелые сумки с вещами. Невеста, семенившая следом, несла маленькую летнюю клетчатую сумочку от Кейт Спейд. Я провела их во вторую спальню, а сама вместе с Джинси и Клер ждала на кухне, пока они устроятся.

– Славный у тебя брат, – серьезно заметила Клер.

– Бедняга походил на вьючного мула, – покачала головой Джинси. – Славного вьючного мула, – поправилась она, заметив мой свирепый взгляд. – Но, полагаю, с такой сестрой, как ты, он привык таскать сумки.

– Ха! Дэвид – джентльмен! – возразила я. – Может, тебе такие не попадались.